Сильвия и Бруно. Окончание истории, стр. 50

Император начал говорить ещё до того, как Канцлер сел.

— Как я ни отказывался становиться Императором... а вы все так меня упрашивали... вы же знаете, как дурно вёл дела наш последний Правитель... но то воодушевление, с которым вы... а он подвергал вас гонениям... он обложил вас непосильными податями... вы отлично знали, кто достоин был стать Императором... мой брат не обладал нужным...

Невозможно сказать, сколько длилась бы эта сбивчивая речь, но в эту минуту какой-то ураган потряс дворец от самого основания, распахнул окна, погасил светильники и наполнил воздух клубами дыма, которые приняли странные очертания и обрели облик писанных слов.

Но ураган стих так же внезапно, как и начался — оконные рамы вновь захлопнулись, дым развеялся, и всё осталось таким же, как минуту назад, за исключением Императора и Императрицы, с которыми произошла чудная перемена. Отсутствующий взгляд и бессмысленная улыбка исчезли, и все поняли, что эти двое странных человеческих существ вновь обрели разум.

Император продолжал речь, словно она и не прерывалась.

— А мы повели себя — оба, и моя жена, и я — как два отъявленных негодяя. Лучшего имени мы не заслуживаем. Когда мой брат уехал, вы потеряли достойнейшего Правителя из всех, кто у вас когда-либо был. А уж я, гнусный лицемер! — сделал всё возможное, чтобы пустить вам пыль в глаза и сделаться Императором. Я! У которого едва ли достанет мозгов исполнять работу чистильщика сапог!

Лорд-Канцлер заломил руки.

— Добрые люди, он же с ума сошёл! — Но тут оба они разом смолкли, и в мёртвой тишине раздался стук молотка о входную дверь.

— Что это?! — единодушно вскрикнули все.

Люди заметались по залу. С каждой секундой возбуждение росло. Лорд-Канцлер, бросив свои обязанности церемониймейстера, выбежал вон, чтобы вернуться спустя минуту — бледным и задыхающимся.

ГЛАВА XXIV. Возвращение Нищего

— Ваше Императорское Величество! — пропыхтел он. — Это снова тот самый Нищий! Прикажете спустить на него собак?

— Приведите его! — велел Император.

Канцлер ушам своим не поверил.

— Сюда, Ваше Императорское Величество? Правильно ли я понял...

— Приведите его сюда! — загремел Император.

Канцлер неуверенно попятился к двери, и спустя минуту столпившиеся посреди зала гости раздались в стороны, чтобы пропустить бедного старика.

Он и впрямь был достоин жалости: свисающие спереди и сзади лохмотья заляпаны грязью, седые волосы и длиннющая борода дико всклокочены — однако вошёл он твёрдым шагом, держась прямо, и в его манерах угадывалась привычка повелевать. Но самым неожиданным было то, что Сильвия и Бруно шли рядом с ним, вцепившись в его руки, и взглядывали ему в лицо с тихой любовью.

Все с любопытством посмотрели на Императора: как-то он примет дерзкого пришельца? Не отшвырнёт ли с ругательствами от ступеней своего помоста? Но нет! К их величайшему изумлению, Император упал перед ним на колени и промямлил, склонив голову: «Прости нас!»

— Прости нас! — тем же униженным тоном повторила Императрица, опускаясь на колени рядом с мужем.

Возвратившийся Изгнанник только улыбнулся.

— Встаньте! Я прощаю вас!

И тут присутствующие сделались свидетелями чудесного превращения, произошедшего со стариком-нищим, едва он произнёс эти слова. То, что все приняли поначалу за перепачканное грязью отвратительное тряпьё, в одно мгновение обернулось королевским одеянием, расшитым золотом и украшенным драгоценными камнями. Теперь все узнали его и в низком поклоне склонились перед Старшим Братом, своим настоящим Правителем.

— Брат мой и Сестра моя! — сказал Правитель звучным голосом, долетевшим до самых отдалённых уголков этого огромного зала. — Я пришёл не для того, чтобы помешать вашему веселью. Правь как Император, и правь мудро. Ибо сам я избран Королём Эльфов. Завтра я возвращаюсь туда, и всё оставляю вам — всё, кроме... кроме... — его голос дрогнул, и с невыразимой нежностью во взоре он молча возложил руки на головки двух уцепившихся за него малышей.

Но в следующий миг он возобладал над своими чувствами и кивком головы предложил Императору занять своё место во главе стола. Остальные гости тоже поспешили к столу, где нашлось даже место для Короля Эльфов. Дети уселись по обе стороны от него. Когда все успокоились, Лорд-Канцлер вновь встал, чтобы предложить следующий тост.

— Мой следующий тост — за виновника торжества! Что такое... Где он? — Вытаращив глаза, Канцлер оглядел стол. — Ну вот вам, пожалуйста! О Принце Уггуге вспомнил кто-нибудь?

— Ему сообщили о начале Банкета? — спросил Император.

— Несомненно! — заверил Канцлер. — Это было поручено Гофмаршалу.

— Выйти Гофмаршалу! — приказал Император.

Гофмаршал вышел из-за стола.

— Я посетил Его Имперскую Тучность, — начал оправдываться дрожащий придворный. — Я напомнил ему о Лекции и о Банкете...

— Дальше, дальше! — не выдержал Император, когда стало ясно, что несчастный не может говорить от страха.

— Его Имперская Тучность милостиво изволили надуться. Его Имперская Тучность милостиво изволили дать мне пощёчину. Его Имперская Тучность милостиво изволили сказать: «Не моя забота!»

— «Не моя забота» плохо кончил, — прошептала Сильвия братцу. — Я не совсем уверена, но его, кажется, повесили. [80]

Так случилось, что эти слова попали Профессору в уши.

— Такой результат, — ласково заметил он, — есть просто следствие ошибочного опознания.

Дети непонимающе воззрились на него.

— Позвольте объяснить. «Не моя забота» и «Забота» были брат и сестра, близнецы. «Забота», как известно, Кошку убила. А по ошибке схвачен был «Не моя забота», и его повесили вместо первой. Так что «Забота» здравствует до сих пор. Но без родного брата ей невесело. Вот почему говорится: «Прочь, хмурая Забота!» [81]

— Большое спасибо, — поблагодарила Сильвия с воодушевлением. — Это чрезвычайно интересно. Мне кажется, это объясняет всё!

— Ну, не совсем всё, — скромно отвечал Профессор. — Существуют два или три технических затруднения…

— В каком виде вы нашли Его Имперскую Тучность? — спросил Император Гофмаршала.

— Его Имперская Тучность показался мне немного...

— Что немного?

Все затаили дыхание, стремясь не пропустить следующее слово.

— Немного КОЛЮЧИМ!

— Немедленно послать за ним! — воскликнул Император, и Гофмаршал пулей вылетел из зала.

Король Эльфов печально покачал головой.

— Бесполезно, — пробормотал он. — Бездушие и бесчувственность!

Бледный, дрожащий и потерявший дар речи приковылял назад Гофмаршал.

— Ну? — спросил Император. — Где же Принц?

— Легко догадаться, — сказал Профессор. — Его Имперская Тучность, несомненно, надел какой-то маскарадный костюм и входит в образ.

Бруно наморщил лоб от умственной натуги и поглядел на старичка.

— А что это значит?

Но Профессор пропустил вопрос мимо ушей. Он пристально вслушивался в ответы Гофмаршала.

— Умоляю Ваше Величество! Его Имперская Тучность... — но ничего больше Гофмаршал не в силах был произнести.

Император в сильнейшей тревоге вскочил на ноги.

— Скорее к нему!

Все ринулись вслед за ним к выходу.

Бруно тоже мигом выскочил из-за стола.

— Можно и нам? — нетерпеливо спросил он.

Но Король не отпустил его от себя, так как внимательно слушал объяснение Профессора:

— Входит в образ, Ваше Величество, не извольте беспокоиться.

— А можно мы тоже сбегаем посмотрим? — не отставал Бруно.

На этот раз Король уступил, и дети мигом убежали. Но спустя пару минут они медленно и печально вернулись.

— Ну, как? — спросил Король. — Что Принц?

— Он... он то, что вы и сказали, — ответил Бруно, взглянув на Профессора. — То трудное слово... Скажи, Сильвия!