В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах, стр. 74

Мне один хотанец рассказывал, что он однажды нашел в пустыне погребенный город, в домах которого видел трупы людей в таком положении, в каком застигла их смерть; по его рассказам выходило, что они были засыпаны песком, как жители Помпеи пеплом. Замечательно это общее убеждение местных жителей, что города были засыпаны песком внезапно и даже в течение всего нескольких минут.

В том, что легенды и предания эти имеют реальную подкладку, я имел случай убедиться, открыв два погребенных в пустыне Такла-макан древних буддистских города. Можно, однако, быть уверенным, что на движение песков не было делом мгновенья, но совершалось в течение десятков тысячелетий.

После 632 г. китайской летописи уже нечего рассказывать о культе Будды. Но 1094–1097 гг. отмечены в ней сообщением, что обитатели Хотана, арабы, римляне и др., посылали дань императору. Арабы давно уже владели городом. В 712 г. один из арабских вождей Кутейба-ибн-Муслим взял приступом Коканд в Западном Туркестане, затем завоевал весь Восточный Туркестан и распространил там ислам. Около могил святых имамов находят рукописи, так называемые «тезкере», содержащие изложение этих событий.

Мне посчастливилось добыть одну такую «тезкере» около могилы, или мазара, имама Джафара Садыка, находящегося к северу от Нии. Арабам пришлось воевать целых 25 лет, прежде чем удалось навязать жителям оазиса Хотан новую религию. Может быть, тогда же арабы и сровняли с землей величественный храм, описанный в 400 г. до Р. X., так как магометане не терпят языческих храмов. Если же что и уцелело от разрушения арабами, то, наверное, постарались разрушить до основания монголы, завоевавшие город под предводительством Чингисхана в 1220 г.

Как бы то ни было, достоверно то, что в настоящее время в Хотане не осталось и следа древних архитектурных памятников. Их, по-видимому, не существовало уже и во времена Марко Поло. Венецианский путешественник посетил город в 1274 г. и говорит о нем лишь следующее: «Жители города подвластны великому хану (т.е. Хубилай-хану) и исповедуют религию Магомета. В стране множество городов и селений, но главный город Готан самый великолепный из всех, и по имени его называется и все Царство. В этом городе можно получить в изобилии всякие продукты, даже хлопок. Жители имеют виноградники, сады и пахотные поля. Живут торговлей и промышленностью, но воинственны». Это краткое описание знаменитого венецианца и ныне еще согласуется с действительностью; разница лишь в том, что ныне Хотан подвластен императору китайскому.

Марко Поло сообщает, что в Кашгаре и Яркенде нашел христиан — несторианцев и якобитов, «которые имели свои храмы», говоря же о Хотане, он не упоминает о христианах. Поэтому приобретенная мной в Хотане древняя медаль является в высшей степени интересной находкой. Медаль эта свидетельствует, что христианские миссионеры заходили в древние времена и сюда. Она, вероятно, служила орденским знаком какого-нибудь католического братства. На одной стороне медали изображение монаха, с сияньем вокруг головы, молящегося перед распятием; вокруг идет надпись S. Andrea Avelin. На другой стороне изображение святой Ирины также с венчиком вокруг головы; в руках же у нее пальмовая или лавровая ветвь. Я нашел в Хотане и другие эмблемы христианства: миниатюрного серафима из золота и медный крест. В коллекцию мою входят также несколько византийских золотых монет.

Таким образом, этот древнейший город видел в своих стенах три мировые религии, сменявшие одна другую. Победит ли когда-нибудь здесь крест и луну, как эта последняя в свое время победила священный лотос Гаутамы Будды?

VII. Еще раз через Такла-макан. Помпея в пустыне

1 января 1896 г. я оставил Хотан с небольшим, тщательно подобранным караваном, состоявшим из четверых людей и трех верблюдов. Кроме того, я взял с собой двух ослов, чтобы испытать их пригодность для форсированного перехода по пустыне. Спутниками моими были: Ислам-бай, Керим-Джан, тоже ошский уроженец, и два охотника, Ахмет-Мерген и сын его Касим-ахун, которые помогали нам в розысках после крушения в пустыне нашего первого каравана.

Наученные опытом первого тяжелого перехода, мы теперь знали, что снаряжение экспедиции должно быть по возможности несложным и легким. Поэтому мы на этот раз взяли с собой лишь самое необходимое, что составило три легких вьюка для наших трех отличных верблюдов-самцов. Таким образом, если бы нам опять пришлось бросить караван на произвол судьбы, потеря была бы не так чувствительна.

Намерением моим было исследовать Мазар-таг, затем отправиться к востоку через пустыню к Керии-дарье и посетить по пути развалины древнего города, о котором мне рассказывали в Хотане. Обратный путь я рассчитывал сделать, направившись к югу по руслу Керии-дарьи, и затем через город Керию вернуться в Хотан. Этот первоначальный скромный план разросся, однако, не на шутку, и вышла крупная экспедиция, богатая неожиданными важными открытиями, как читатель узнает из следующих глав.

Худо было лишь то, что я не захватил с собой китайского паспорта и раз чуть было не попал из-за этого в большую беду; но и это приключение окончилось благополучно. Составляя свой план, я и не помышлял, что нам придется прийти в столкновение с китайскими мандаринами.

Для моих вещей и инструментов понадобился один ягдан, для кухонных принадлежностей другой; кроме того, понадобилось несколько переметных сум для муки, хлеба, риса, сушеной зелени, макарон, котлов и кастрюль, сахару, чая, свечей, фонарей и пр. Наконец, мы взяли с собой шубы и большой спальный мешок из козьего меха, несколько войлоков, два топора, две лопаты, заступ, оружие и боевые припасы.

Такие предметы, как палатка и кровать, были сочтены излишней роскошью. Я спал, как и мои люди, в продолжение всего путешествия, завернувшись в шубы, прямо на земле, даже зимой при 22° мороза. В топливе не предвиделось недостатка, да и весна была не за горами.

Мой новый друг Лю-дарин полагал, что трех верблюдов было мало, и хотел на свой счет подкрепить караван еще двумя верблюдами и двумя людьми. Но я пуще всего-то и опасался обременить себя слишком большим караваном и постарался отговорить его. Лю-дарин удовлетворился тем, что отправился вперед нас в лежавшее на нашем пути селение Хазрет-Султан, где и велел разбить большую красную палатку. Внутри палатка была убрана на китайский манер стульями и столом и вся задрапирована красной материей.

На виду огромной массы народа мы побеседовали здесь часок, покурили, напились чаю и расстались. Я сел на своего верхового верблюда, и под звон колокольчиков мы продолжали путь к северу, следуя по левому берегу реки Юрун-каш. В течение четырех дней мы ехали по пустынным местам, прорезанным лесными участками, пока не добрались до Исламабада, последнего населенного пункта на этом берегу; здесь мы перебрались через реку по крепкому льду.

Мы шли обыкновенно не больше пяти-шести часов в день, чтобы не переутомить животных. Расположившись лагерем, мы принимались за обычные занятия: двое рыли колодец, двое других выкапывали корни тамариска для костра, Ислам-бай готовил мне обед, а Керим-Джан развьючивал и убирал верблюдов. Я сам усаживался в шубе и валенках на войлочном ковре и делал заметки, набрасывал эскизы, измерял углы падения барханов, высоту их, направление и пр., а затем направлялся к колодцу, который к тому времени почти всегда был уже вырыт.

Скоро мы привыкли распознавать, стоит копать на данном месте колодец или нет. Если поблизости растет свежий тамариск (юлгун) или тополь (тограк) и верхний слой чисто песчаный, влажный почти до самой поверхности, можно быть уверенным, что пресная вода покажется приблизительно на глубине двух метров. Мы только на таких местах и разбивали лагерь, поэтому к концу дневного перехода я всегда высылал вперед кого-нибудь из людей отыскать наиболее подходящее место для стоянки.

На гребне каждого перевала мы делали продолжительный привал, чтобы высмотреть, в каком направлении можно найти наиболее удобный путь. Если впереди виднелся тамариск, мы направлялись прямо к нему. Он то и дело нырял за барханами, но показывался опять. Часто он казался нам совсем близехонько, но добраться до него оказывалось не так-то скоро.