Бравый Дед в Стране Оз, стр. 28
— Стой! Куда? Пусти! — кричал Дедуля, которого подхватили и закружили в хороводе пять проказливых девушек Другие девушки волокли сопротивляющихся Дороти и Ассо к качелям, а целый десяток юношей одновременно приглашал на танец Майю. Бедного Тряпицио, который поднял как мог выше мешочек с отцовской головой, чтобы не повредить ее в свалке, тащили к детской горке. Никто не обращал ни малейшего внимания на крики и протесты гостей. Да их и слышно не было — такой стоял шум и гам. Играл оркестр, журчали фонтаны, шумела листва, качели раскачивались, карусель со скрипом вертелась, а клоуны с клоунессами визжали и хохотали. Бедный Тотошка забрался под густой куст сирени, откуда со страхом смотрел на происходящее безобразие. Билл, стараясь не потерять из виду никого из товарищей, летал над головами, полный тревоги и дурных предчувствий.
После шестнадцатого круга Дедуля, который до этого пытался что—то втолковать проказницам, отчаявшись, замолчал, и тут же споткнулся и рухнул под фонтанные струи. Но девушки мгновенно вытащили его из воды и заставили играть в пятнашки. Правда, и тут подтвердилось, что нет худа без добра: уворачиваясь от своих мучительниц, Дедуля наткнулся на куст вереска, на котором росли вересковые трубки. Не растерявшись, он молниеносно сорвал одну и сунул в карман.
Рассеянному поэту и Дороти тоже приходилось несладко. «Ещё хуже, чем на Прачечной горе!» — ворчал Ассо, когда неугомонные затейницы бросили его с девочкой на доску высоких качелей и принялись так энергично их раскачивать, что бедняжки взлетали чуть не до самых верхушек деревьев.
— Играем! Развлекаемся! Ну-ка, подобросовестнее, не отлынивать! — кричал главный затейник, перебегая от группы к группе и подгоняя играющих своей тросточкой, украшенной лентами и бубенцами. — Не лениться у меня!
— Вот уж не думал, что игра — это такая тяжёлая работа! — пожаловался Тряпицио подлетевшему Биллу. Бедняга принц уже раз двадцать был вынужден съехать с горки и весь был покрыт синяками. Каждый раз, как он пытался что-то сказать, неумолимые затейники снова втаскивали его на вершину и заставляли съезжать вниз. Рассерженный Билл уж не знал, кого и клевать — слишком много тут было проказливых голов, — так что он только громко кричал, возмущаясь бесцеремонным поведением здешней публики.
Вспоминая потом этот парк, наши друзья единодушно согласились, что на самом деле в нем было немало занятного и при других обстоятельствах они могли бы приятно провести там время. Но одно дело — играть, когда хочется, и совсем другое, когда тебя заставляют играть насильно. Поэтому-то им и не хотелось рассматривать замечательные аттракционы, которые их окружали, — карусели, колеса обозрения, столики с настольными играми, — все думали только о том, как бы поскорее вырваться и убежать.
Первой, кому это удалось, была Майя. Цветочная девушка, с которой Тряпицио и Дедуля всегда обращались деликатно и вежливо, была просто потрясена бесцеремонностью окруживших её клоунов. Когда они начали срывать цветы у девушки с головы и грубо её толкать, фиалковые глаза красавицы широко раскрылись от страха и обиды. При первой же возможности она вырвалась из круга грубиянов и быстрее ветра помчалась по аллее. Известно, что не родился ещё такой бегун, который мог бы догнать фею, поэтому Майя оставила своих преследователей далеко позади. К тому же ей повезло, и она оказалась прямо перед калиткой в задней стене парка. Распахнув калитку, она оказалась за забором. Так как её испуг ещё не прошёл, она бросилась бежать, не разбирая дороги, и, конечно, заблудилась.
Неизвестно, сколько времени остальные члены Дедулиного отряда ещё оставались бы в плену у назойливых забавников, если бы в дальнем конце парка внезапно не прозвучал гонг. При первых же его звуках все клоуны немедленно сорвались с места и куда-то умчались, а наши друзья, не пытаясь выяснить, что это значит, устремились к ближайшему выходу.
— У меня нет сил! — пожаловался Ассо Нанс, опускаясь на землю под деревом. — Сейчас я свернусь калачиком и засну вечным сном! Не будите меня!
Тотошка, который, естественно, убежал вместе со всеми, тоже лёг и свернулся калачиком.
— Но где же Майя? — воскликнул Тряпицио, тревожно озираясь. — Где Дедуля?
— Майя давно убежала, — сказал Билл, вылетая из-за забора. — В ту сторону, — он указал лапой на восток.
— Ой, где же этот милый старый солдат? — горестно восклицала Дороти, подпрыгивая от нетерпения. — Ведь нам надо поскорее отсюда уходить!
— Я найду командира! — вызвался Билл. — Ждите!
Он снова перелетел через забор и принялся летать кругами, внимательно осматривая парк. Очень скоро он обнаружил Дедулю, мирно заснувшего на зелёной травке.
— Подъем, командир! — крикнул верный флюгер. — Докладываю: неприятель бежал, путь свободен!
Дедуля привстал, протёр глаза и вскочил, но тут же снова рухнул на землю. Пока он спал, противные забавники утащили его деревянную ногу!
— Что за... — начал он было, но тут увидел, что из расположенного неподалёку здания снова выбегает толпа клоунов Будучи человеком действия, Дедуля отложил все слова на потом, схватил лежащий рядом крокетный молоток и, опираясь на него, как на костыль, быстро заковылял к выходу, который показал ему Билл.
Ассо и Дороти, увидев Дедулю без ноги, бросились к нему и подхватили под руки. Надо было быстро уходить, а на пяти ногах они втроём могли передвигаться с приличной скоростью. Кроме того, Ассо нёс голову короля Фумбо, а Дороти — красный зонт, потому что Тряпицио, обнаружив отсутствие Майи, в отчаянии уронил и то и другое и кинулся бежать в ту сторону, которую указал ему Билл.
Очень скоро он напал на след девушки — ведь с каждым её шагом у неё под ногами расцветали ромашки и незабудки. Не обращая никакого внимания на камни, сухие ветки, колючие кусты и поваленные стволы, принц Оборвандский бежал вперёд, думая только о том, как отыскать и утешить красавицу-фею, без которой жизнь казалась ему унылой, бесцветной и безрадостной.
Глава девятнадцатая. Возвращение в Наугад
Король Авось сидел на нижней ступеньке золотой дворцовой лестницы, куда ему для мягкости положили золотую подушку, и, держа дрожащими руками большую подзорную трубу, не отрываясь смотрел на каменистый склон горы Бытьможет.
Наступил четвёртый день после исчезновения принцессы и Аброга — тот самый день, когда должно было исполниться зловещее предсказание. От рассеянного поэта не было никаких вестей. От горя по исчезнувшей дочери и беспокойства за Ассо король не спал уже три ночи и сделался таким нервным и раздражительным, что слуги и придворные ходили по дворцу на цыпочках, приложив палец к губам.
— Ну хоть простенький стишок сложи, тупица! — рявкнул король на молодого Перикса, который сидел рядом и тоже смотрел в подзорную трубу. Юноша на всякий случай пересел
на две ступеньки выше и печально развёл руками. Поэтического дарования он был лишён начисто. Разведя руками, он снова поднёс к глазам трубу и увидел...
— Вон... вон там... — забормотал он. — Кто-то поднимается...
— Кто? — быстро спросил король. — Чудовище? Сколько у него голов?
Он отбросил в сторону собственную подзорную трубу, выхватил ту, которую держал Перикс, и направил её туда, куда юноша указывал рукой. В следующую минуту он издал громкий крик радости, вскочил, побежал, рывком распахнул дворцовые ворота и, забыв об опасности, ринулся вниз по склону горы.
Он тут же споткнулся и, без сомнения, скатился бы вниз и жестоко покалечился, если бы этому не помешал могучий дуб, на который он налетел. Вышло очень удачно, потому что как раз к этому месту по склону горы поднимался не кто иной, как сама потерянная принцесса Звёздочка!
Правда, выглядела она странно и была не похожа на себя, но всё-таки не настолько, чтобы родной отец не смог её узнать. Держась одной рукой за дуб, Авось наклонился и другую руку подал дочери. В следующую минуту он уже держал её в объятиях и нёсся вверх так же неосторожно, как перед этим бежал вниз. Однако на этот раз всё сошло благополучно, он не споткнулся и, взбежав по золотой лестнице, пронёсся мимо растерянно таращащихся на него придворных и пажей. Он не останавливался, пока не добрался до тронного зала.