История, конца которой нет, стр. 45

— Да, — ответил Лев, — хотя не так просто, как из обычного здания. Через Сад Обманных Ходов с тысячью дверей ты можешь пройти, только если у тебя есть настоящее желание. Тот, у кого нет желаний, будет там блуждать, пока не поймет, чего же он на самом деле желает. Иногда это длится очень долго.

— А как найти ту входную дверь?

— Надо этого пожелать.

Бастиан долго думал, прежде чем сказал:

— Странно, что нельзя желать просто так, что захочешь. Откуда они берутся, наши желания? И вообще, что это такое — желание?

Граограман пристально посмотрел на мальчика, но ничего не ответил.

Несколько дней спустя у них снова произошел очень важный разговор. Бастиан показал Льву надпись на обратной стороне Знака Власти.

— Какой в нее вложен смысл? — спросил он. — ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ — это ведь значит, что я могу делать все, что мне вздумается, верно?

Морда Граограмана стала вдруг невероятно серьезной, и глаза его вспыхнули.

— Нет, — сказал он громыхающим голосом, — это значит, что ты должен следовать своему Истинному Желанию, только ему одному. А это труднее всего на свете.

— Моему Истинному Желанию? — переспросил Бастиан. — Как это понять?

— Это твоя глубокая тайна, которая от тебя скрыта.

— Как же мне ее узнать?

— Для этого надо идти дорогой желаний, от одного к другому, до самого последнего. Она и приведет тебя к твоему Истинному Желанию.

— Мне это, по правде сказать, не кажется таким уж трудным, — заметил Бастиан.

— Из всех дорог эта самая опасная, — сказал Лев.

— Почему? — спросил Бастиан. — Я ее не боюсь.

— Тут не в том дело, — прогромыхал Лев. — Дорога эта требует высокой правдивости и внимания, потому что нет другой дороги, где так легко заблудиться, как на этой.

— Потому что желания не всегда бывают хорошими, да? — допытывался Бастиан.

Лев бил хвостом по песку, на котором лежал. Он поднял уши, наморщил нос, и из глаз его посыпались искры. Бастиан невольно весь сжался, когда Граограман прорычал голосом, от которого задрожали дюны:

— Откуда тебе знать, что такое Желание! Откуда тебе знать, что хорошо и что плохо!

Потом Бастиан много думал о том, что сказал ему Лев. Но некоторые вещи нельзя понять, сколько бы ты о них ни думал, — их постигаешь на собственном опыте. Поэтому лишь гораздо позже, пережив еще много разных приключений, Бастиан вспомнил слова Граограмана и начал их понимать.

А сейчас Бастиан почувствовал, что он снова как-то изменился. Ко всем новым качествам, которые он приобрел после встречи с Лунитой, прибавилось еще и мужество. И, как всякий раз, за это у него было что-то отобрано: память о его прежней боязливости.

И так как теперь его уже больше ничто не страшило, у него понемногу стало созревать новое желание. Он не хотел больше быть один. Ведь с Огненной Смертью он был почти все равно что один. Он хотел проявить свои возможности на глазах у других, хотел, чтобы им восхищались, он жаждал славы.

И однажды ночью, когда он вновь наблюдал, как растет и растет Перелин, он вдруг почувствовал, что это в последний раз, что пришла пора проститься с красотой светящегося Ночного Леса. Внутренний голос звал его в путь.

Он бросил последний взгляд на это великолепие, сияющее самыми немыслимыми красками, и спустился в пещеру-усыпальницу Граограмана. Он не мог бы сказать, чего он ждет, но знал, что ложиться спать ему в эту ночь нельзя.

Он задремал сидя, но вдруг очнулся, словно кто-то его окликнул.

Дверца, ведущая в его спальню, приоткрылась. Длинная полоса красноватого света, падающего из дверной щели, пересекла темную пещеру. Бастиан встал. Не превратилась ли эта дверца во входную дверь Храма Тысячи Дверей? Неуверенно подошел он к порогу и попытался заглянуть в спальню. Но ничего знакомого там не увидел. А дверца стала медленно закрываться. Сейчас он упустит последнюю возможность выбраться отсюда!

Он обернулся и посмотрел на Граограмана. Тот неподвижно, с мертвыми каменными глазами, сидел на своей глыбе. Луч света из дверцы падал как раз на него.

— Всего тебе доброго, Граограман, и спасибо за все! — тихо сказал Бастиан. — Я вернусь, я наверняка к тебе вернусь.

И проскользнул в щель дверцы, которая тут же за ним притворилась.

Бастиан не знал, что не сдержит своего слова. Лишь много-много времени спустя ко Льву придет от него посланник, и так данное им обещание все-таки будет выполнено.

Но это уже совсем другая история, и мы расскажем ее как-нибудь в другой раз.

История, конца которой нет - pic_32.png

Глава 16

Серебряный Город Амаргант

Пурпурно-красный свет волнами набегал на пол и на стены шестигранной комнаты, похожей на огромную пчелиную соту. В каждой четной ее стене находилась дверь, а три нечетные были украшены панно, изображавшими странные, словно увиденные во сне, пейзажи с причудливыми фигурами, о которых трудно было даже сказать, животные это или растения. Через одну из дверей Бастиан и вошел в эту комнату. Две другие находились справа и слева от него и ничем не отличались одна от другой, кроме цвета: левая была черная, а правая — белая. Бастиан выбрал белую.

Он прошел в следующую комнату, освещенную желтоватым светом. По форме она ничем не отличалась от первой. Здесь роспись на стенах изображала какие-то непонятные предметы: то ли музыкальные инструменты, то ли оружие… Обе двери: и та, что вела налево, и та, что направо, — были одинакового желтого цвета, но разной формы. Левая — высокая и узкая, а правая — низкая и широкая. Бастиан прошел через узкую дверь.

Комната, в которую он попал, оказалась, как и две первые, шестигранной, но освещалась она синеватым светом. Стены ее были украшены не то орнаментом, не то буквами неведомого алфавита. Двери здесь, хоть и одинаковой формы, были сделаны из разного материала: одна — из дерева, другая — из металла. Бастиан отворил деревянную.

Невозможно описать все двери и комнаты, которые увидал Бастиан, пока блуждал по Храму Тысячи Дверей. Были там двери, скорее похожие на большую замочную скважину, чем на дверь, а другие напоминали вход в пещеру; были двери из золота и из ржавого железа, обитые материей и утыканные гвоздями, тонкие, как лист бумаги, и толстые, вроде тех, что ведут в сокровищницу. Одна дверь казалась ртом чудовища-великана, другая откидывалась, будто подъемный мост, была и такая, что повторяла по форме огромное ухо, и дверь, сделанная из пряника, и еще была дверь, похожая на печную заслонку, и дверь, у которой, чтобы войти, надо было расстегнуть пуговицы. Но всякий раз обе двери, ведущие из комнаты, обязательно имели что-то общее — форму ли, материал ли, размер или цвет — и что-то, что их очень отличало.

Бастиан уже много-много раз переходил из одной шестиугольной комнаты в другую. И каждое решение, которое он принимал, выбирая одну из двух дверей, вело к тому, что ему приходилось снова принимать решение, чтобы вскоре опять принять какое-то решение. Однако все эти решения никуда его не приводили — он все блуждал и блуждал по Храму Тысячи Дверей и стал уже думать, что останется здесь навсегда. Но по мере того как он шел все дальше и дальше, он все чаще задавал себе вопрос: отчего это происходит? Его желания хватило на то, чтобы привести его в Сад Обманных Ходов, но, видимо, оно не было достаточно сильным, чтобы подсказать выход. Он не хотел больше оставаться в одиночестве. Однако только теперь он ясно понял, что в этом желании нет ничего конкретного. И, сколько бы он ни решал, какую дверь выбрать на этот раз: стеклянную или плетеную, — ему все равно никогда отсюда не выйти. До этой минуты он выбирал двери наугад, особо не раздумывая. Всякий раз он мог бы с тем же успехом выбрать и другую. Но таким путем ему никогда отсюда не выбраться.

Он стоял в комнате, освещенной зеленоватым светом. Три стены ее были расписаны курчавыми облаками. Левая дверь была из перламутра, правая — из красного дерева. И вдруг он ясно понял, чего желает: встречи с Атрейо!