В Стране Вечных Каникул. Коля пишет Оле, Оля пишет Коле, стр. 16
— О, как тяжело мне тебе отказывать! Но ты просишь о невозможном.
— Ведь ты же волшебник высшей квалификации!
— Да… так считают.
— И ты не можешь этого сделать?
— Нет.
— Почему же?!
— Может, когда-нибудь ты узнаешь об этом.
— Когда?
— Когда придет время.
— А когда придет это время?
— Когда пробьет час.
— А когда пробьет час?
— О, спроси меня о чем-нибудь другом. Задай мне любой вопрос.
— Хорошо. Я задам. Я спрошу!… Зачем ребятам так нужно было попасть в зоопарк?
— Ты опять нашел вопрос, который не должен был находить, потому что я не имею права на него ответить.
Пойми: каникуляру не полагается знать о том, что происходит в школе.
— Ты второй раз сегодня отказываешь каникуляру, — воскликнул я.
— О, не терзай мое сердце! Мне так тяжело тебе отказывать! Но ведь я уже объяснял, что сказка имеет свои законы. И все-таки я отвечу тебе… Но без всяких подробностей. В самых общих чертах…
— Конечно! Конечно!… Без всяких подробностей!
— И только в порядке исключения…
— Конечно! Конечно!
«И какая же это хорошая фраза: „в порядке исключения“, — подумал я. — С ее помощью можно делать все, чего делать не полагается!»
— Они готовятся ко дню открытия…
— Чего? — нетерпеливо перебил я.
— Кружка юнукров!
— Юнукров?… А при чем здесь зоопарк?
— Больше я ничего не скажу. Никаких подробностей.
— Но, дедушка, может быть, ты ошибся? Наверно, кружок юнкоров? Юных корреспондентов?
— О, ты обижаешь меня: я никогда бы не посмел вводить в заблуждение каникуляра!
Вообще-то Дед-Мороз разговаривал как все обычные люди, но только часто употреблял восклицание «О!» Одна эта буква, поставленная вначале, придавала его фразам некоторую торжественность. И я, сам того не замечая, тоже стал иногда восклицать: «О, я пойду во двор! О, дайте мне вилку!…»
— О, дайте мне немного подумать! — сказал я маме и папе после телефонного разговора с Дедом-Морозом.
И ушел на улицу: мне хотелось побыть наедине со своими мыслями, разгадать, кто же такие эти юнукры.
«Юнукры? — размышлял я. — Может быть, это „юные украшатели“? Но что они украшают? Школьный двор? Или улицу? Ничего интересного! А может быть, „юные укрепители“? Но что они укрепляют? Дисциплину в школе? Тоже нашли занятие! А если ни то, ни другое? Кто может ответить мне, объяснить?… Конечно, только Валерик: ведь он не подчиняется законам сказки. Он может, если захочет!»
Через несколько минут я был у Валерика:
— Дай слово, что ответишь мне на один вопрос!
— Прости, но я должен знать, на какой именно.
— Кто такие юнукры? Объясни! Ведь я же провел вас всех в зоопарк…
Я не договорил последнюю фразу, сообразив, что она не понравится Валерику.
— А тебе очень интересно узнать?
— О, просто до смерти интересно! — воскликнул я.
— Ну ладно… Ототри на меня внимательно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха! Это юные укротители! Сокращенно получается: юнукры. Понимаешь?
— Понимаю… И чем же вы будете заниматься?
— Дрессировать, укрощать…
— Кого?
— Потом, когда закалим свою волю по-настоящему, может быть, даже и хищников.
— А зачем же ты интересовался в зоопарке кроликами, белыми мышами и ежами? Их ведь никто не дрессирует.
— А мы попробуем! И кроликов, и ежей, и белых мышей… Но, главным образом, кошек!
— Почему? — удивился я.
— Потому что многие хищники принадлежат к семейству кошачьих. Мы будем на кошках привыкать, тренироваться… Ты вообще-то, я надеюсь, знаешь, что отряд хищных делится на разные семейства? И семейство кошачьих как раз в этом отряде. А наша домашняя кошка, между прочим, произошла от дикой нубийской буланой кошки, потомки которой и сейчас живут в Африке.
— Это в учебнике зоологии написано?
— Да.
Валерик в последнее время часто произносил разные цитаты из учебников. Мне хотелось тоже пощеголять такими умными фразами, но я не мог: мама спрятала все мои учебники в шкаф и заперла их на ключ.
Так поступила мама, которая раньше считала, что каждая прочитанная книга, как и день, проведенный в школе, — «это крутая ступенька вверх».
— День открытия кружка станет у нас как бы традиционным днем юных укротителей, — продолжал Валерик. — И через год, и через два, и через три мы будем устраивать в этот день представления, сеансы дрессировки и парады юнукров. Каждый юный укротитель будет вести на поводке или нести на руках свое подшефное животное.
— На этих парадах представители семейства кошачьих сожрут всех ваших белых мышей, — сказал я.
— Мы установим мир и дружбу между животными! А ежи, кстати, тоже ловят мышей. И считаются очень полезными, — сообщил Валерик.
— Так в учебнике написано?
— А что?
— Я учебников не читаю.
— Это я знаю.
— А что там написано про семейство собачьих?
— Прости, но такого семейства не существует.
— Какая ужасная несправедливость! — воскликнул я. — Семейство кошачьих есть, а собачьих — нету.
— Зато есть семейство псовых!
— Ах, все-таки есть? Ну, тогда я спокоен!
— Про собак-то вообще много чего написано. Но у нас собак не хватает. Никто не хочет их отдавать: все-таки друзья человека! Я объясняю своим укротителям: «Вы же все равно и в кружке будете шефствовать над ними, воспитывать их». Говорят: родители не согласны. Мы даже решили дворняжек принимать…
— А меня примете? — тихо спросил я.
— Куда? В кружок? Просто не сможем.
— Та-ак… Значит, дворняжки для вас подходят, а я нет?
— Пойми: ты никак не можешь стать юнукром!
— Почему?
— У юнукров должна быть воля! И потом… мы будем дрессировать на научной основе. А ты учебников не читаешь.
— Та-ак… Понятно. Значит, я вам сегодня открыл вход в зоопарк, а вы для меня вход закрываете…
С этими словами я решительно направился к двери. Но когда я уже взялся за ручку, меня неожиданно осенила одна идея. И я повернулся к Валерику:
— Значит, породистых собак у вас не хватает?
— Нет.
— О, это прекрасно!…
В МЕНЯ ВЛЮБЛЯЕТСЯ РЕНАТА
У нас в квартире были соседи. Соседей было трое: муж, жена и их любимица такса, по имени Рената.
Что касается меня, то я не был любимцем соседей. Они даже говорили, что хотят устроить обмен и уехать из нашей квартиры, потому что я — «ненормальный жилец» (опять — ненормальный!).
Соседям очень не нравилось, что я любил читать Валерику по телефону свои сочинения по литературе; что вообще мы с моим лучшим другом перезванивались каждые полчаса, хоть он жил всего-навсего этажом выше; что Валерик придумывал таинственные игры, по ходу которых мы бросали друг другу в почтовый ящик разные «вещественные условные знаки»: камни небольших размеров, ржавые гайки, старые шнурки от ботинок и металлические бильярдные шарики. Им не нравилось, что все наши самые важные советы и заседания проходили в ванной комнате. Им не нравилось, что, приходя ко мне, мои приятели оставляли следы от своих башмаков в коридоре на натертом паркете. И еще очень многое другое не нравилось нашим соседям.
А мне не нравилось, что ранним утром, и днем, и поздним вечером они в коридоре громко, приторными голосами беседовали со своей любимицей таксой:
— Не хочешь ли ты прогуляться, наша ласточка? Не нужно ли тебе куда-нибудь, наша милая? Не стесняйся, скажи нам правду — и мы выведем тебя на улицу, наша красавица!
У красавицы были такие короткие ножки, что казалось, брюхо вот-вот коснется земли, а обвислые уши напоминали больше увядшие листья, которые скоро должны были опасть на землю.
Иногда соседи обращались к своей Ренате не на «ты» и даже не на «вы», а как-то странно величали ее словом «мы».
— Мы еще не захотели отправиться к заборчику или к нашему любимому столбику? — вопрошали они на всю квартиру. — Мы сегодня не в духе? У нас сегодня грустное настроение?
Рената была молчалива. Но стоило ей хоть вполголоса тявкнуть, как я тут же появлялся на пороге своей комнаты и заявлял: