Русский код развития, стр. 30

В. Колосова: - А вы там по графику французскому живете?

Н. Нарочницкая: - Конечно. Вот, пожалуйста: в мае выбирали день для «круглого стола», потому что там два католических праздника. Как у нас Троица, у них выходной день, еще что-то и так далее. Я, кстати, участвую в религиозно-философском семинаре в рамках открытия выставки «Святая Русь». Вот во время визита Медведева, был наш архиепископ Илларион в Коллеже де Бернардин, и я выступала там с такой философской речью о том, что хоть нас марксизм изуродовал, ваш воинствующий либерализм изуродовал вас еще больше, потому что никакой разницы между грехом и добродетелью уже европейцы не видят. Так что жизнь там своеобразная. Конечно, я не хочу кокетничать. Если буду говорить, что, ой, как там плохо, вы же не поверите.

С. Стиллавин: - Но выглядит Наталия Алексеевна очень по-французски. Потому что первое, что меня поразило во Франции, когда мы вышли из аэропорта, сели в машину и поехали по эстакадам выезжать, я посмотрел на машины, которые стоят на парковке, они все черного, темно-серого, редко темно-синего и иногда только серебристые или белые. Никакой колористики нет в быту.

Н. Нарочницкая: - Да, приходишь в магазин, и найти не черный пиджак или пальто очень трудно. Действительно, преобладает черный цвет. Но я всю жизнь любила черный цвет. Я бы и летом в черном ходила. Я считаю, что это и в пир, и в мир. Но говорить о том, что там плохо, некрасиво. Это красивый, конечно, очень город...

Радио «Маяк»,

20 марта 2010 г.

Визави с миром

А. Оганесян: - Добрый день! Гость нашей программы - Наталья Алексеевна Нарочницкая, доктор исторических наук, председатель парижского Института демократии и сотрудничества. Я бы еще добавил одно слово. Может быть, она будет возражать. Я считаю, что Наталья Алексеевна достаточно зрелый и опытный, учитывая ее опыт работы в Государственной Думе, политик.

Н. Нарочницкая: - Политик опытным не бывает.

А. Оганесян: - Но вы-то лично не планируете возвращение в политику?

Н. Нарочницкая: - Я лично - нет. А как сложится - не знаю.

А. Оганесян: - Да здравствует российская наука, которая тем самым...

Н. Нарочницкая: - Ну, не совсем наука. Я все-таки занимаюсь на внешнеполитическом поприще, неправительственном. Это то, чего как раз нашей стране не хватало. Потому что существовали сотни, тысячи всяких неправительственных организаций разных стран в других странах, а у нас ничего не было. Мне кажется, я на месте.

А. Оганесян: - Ну да. И был создан Институт демократии и сотрудничества в Париже. И в прессе, это уже стало известным фактом, на многих конференциях ссылаются на Ваши встречи, беседы, конференции, которые Вы проводите. Вы довольны деятельностью института?

Н. Нарочницкая: - Мне кажется, нормальный руководитель никогда не должен быть доволен. Всегда можно сделать больше. Но мне кажется, я могу без ложной скромности сказать: «Удалось!». Удалось создать на самом деле настоящую европейскую неправительственную организацию. Это не какой-то корпункт российской организации. Это именно неправительственная (НПО), европейская, хотя и созданная российскими.

А. Оганесян: - И не представительство?

Н. Нарочницкая: - Совсем нет. В организации работают и европейцы, и люди с российским паспортом, как я. Причем я приезжаю туда раз в месяц на 10 дней. Эти дни интенсивно заполнены. Например, мой заместитель по главным, содержательным вопросам, - англичанин, гражданин ЕЭС, раньше постоянный автор The Times, The Spectator, The Guardian.

А. Оганесян: - Замечательно. А как французы отнеслись к появлению такого отделения в Париже?

Н. Нарочницкая: - Сначала в газетах было много шипения: «Кремлевская структура, рука.»

А. Оганесян: - Десант Москвы.

Н. Нарочницкая: - Но ничего у них нет на эту тему. Потому что за три года всего один раз мы затащили к нам нашего посла, и то он пришел только потому, что у нас выступал Евгений Максимович Примаков. Бывший премьерпринял мое приглашение. Мы же с ним вместе работали в ИМЭМО (Институте мировой экономики и международных отношений), когда он был еще замдиректора, а я кандидатом наук. Он вел обсуждение моей первой книжки, когда мне было 30 лет. И вот тогда уже, естественно, делегация посольства пришла на встречу с таким деятелем.

...Например, мы посылаем миссии в Косово, Абхазию, Нагорный Карабах на выборы, именуя их исследовательскими, следуя примеру европейских структур, которые давно своих туда посылают, например, на непризнанный Северный Кипр, называя их не наблюдательскими, а исследовательскими. И едут не россияне (я это слово не люблю, но в данном случае я как раз имею в виду гражданское состояние), а едет Борис Боно - бывший французский дипломат на пенсии, который был даже в миссии ОБСЕ на Северном Кавказе. Едет профессор Бернар Оуэн - директор Института сравнительного анализа выборов Сорбонны.

А. Оганесян: - Принцип понятен.

Н. Нарочницкая: - То есть работают иностранцы. У нас работает много-много разных людей.

А. Оганесян: - Отлично. Картина есть. Спасибо. Я думаю, что это действительно такая уникальная организация, независимая, неправительственная. Но перейдем к вопросам слушателей, а то обидятся на нас, скажут: «Что вы тут между собой говорите? Давайте наши вопросы!».

Вот вопрос на тему дня или на тему сезона: «Август на дворе. А вы не скажете, что этот месяц года назван в честь императора Августа? Предполагают, что и июль как-то связан с именем императора Юлия Цезаря. Что говорит историческая наука?»

Н. Нарочницкая: - Она именно это и говорит, именно так и есть. К нам перешли эти названия с Запада. А славянские названия месяцев совсем другие. До сих пор они сохранились в Чехии, в чешском языке, в польском. Там, например, апрель - «брезень», или «брежень» - по-разному.

А. Оганесян: - «Травень».

Н. Нарочницкая: - Да. «Травень» - июнь. Август, по-моему, назывался «житень», ну где-то вот так, что-то я встречала.

А. Оганесян: - Насчет августа. Какой-то он у нас хмурый получается. Я имею в виду исторический профиль этого месяца. Мы в России привыкли к тому, что именно этот месяц приносит всякие неприятности: то разгром ГКЧП, то дефолт, то гибель подводной лодки «Курск», то пожар на Останкинской башне, то война с Грузией, то в прошлом году пожары и гарь по всей Центральной России. Теперь август - и экономика закачалась. Так в чем загадка августа: это мистика или историческая закономерность?

Н. Нарочницкая: - Я думаю, что «экономика закачалась» - это случайное совпадение с августом. А все остальное, мне кажется, даже немножко естественно, потому что горит жарче, и труднее потушить пожар именно в августе, когда жарко и мало дождей. То есть это сезонные закономерности.