Тайна леса Рамбуйе, стр. 28

Судя но словам Курне, это хорошо налаженная, разветвленная организация, где, как в сложном механизме, есть и свои большие шестерни — иными словами, влиятельные лица, и маленькие винтики, колесики. Механизм управлялся из Вашингтона.

— Кто у бил Гаро? Вы, Курне?

— Нет. Некто из Нормандии.

— Он представился вам, что из Нормандии?

— В багажнике «ситроена», на котором приехал этот человек, я видел пачку газет, оклеенных почтовыми бандеролями. В адрес не вчитывался, успел заметить город Лезье, фамилия Казье или Кзавье.

— Как все было? Детали.

— Атташе американского посольства в Париже Джордж Крафт встретился со мной…

— Где?

— У Бернара, владельца кафе «Мистраль» на левом берегу Сены. Мы встретились в отдельном кабинете. Такая специальная комната для деловых разговоров.

— Этот Крафт, он был вашим постоянным… Не знаю, как назвать — связным, что ли, или вашим шефом от американцев?

— Нет. Я получал задания и инструкции от разных лиц. У них там, в посольстве, каждый занимается своими узкими вопросами. И, как я понял, одни не знают, что делают их коллеги.

— Хорошо. Вернемся к вашей встрече с Крафтом в кафе Бернара.

— Крафт подробно объяснил операцию и мою задачу. В воскресенье утром он лично звонит Гаро и просит срочно встретиться по важному вопросу. Но на место встречи едет некто из Нормандии, делает свое дело, кладет труп в багажник и доставляет его туда, где вы его увидели и так опрометчиво проявили участие.

— Чем же и кому насолил старина Гаро? Впрочем, кому — ясно. Но чем?

— Не знаю. Я всего лишь исполнитель, который не должен ни спрашивать, ни попадаться.

— Но попались же! Давайте снова все прокрутим: американец Крафт, бармен Бернар, некто Кзавье или Казье из Лезье, капитан Курне… Все? Никто не забыт?

— Все, других в этой операции не было.

— М-да. Чем же все-таки Гаро досадил американцам? Он был въедливый журналист. Ну, вспомните что-нибудь еще — о чем вы говорили с Крафтом? Как после убийства Гаро он держал себя? Растормошите же, наконец, свою память!

Курне задумался. И Клод видел, что это не поза, что Курне вспоминает.

— Верьте мне…

— Не верю!

И вдруг в один миг, в одно мгновенье Клоду стало до рвотной тошноты противно. Захотелось завыть, бить ногами по чужой земле и выбросить вон из себя разрывавшее его нервное напряжение.

Не думая, он вдруг резко скинул с плеча автомат и снял предохранитель.

Курне лишь покосился на его приготовления.

— Не пугайте меня, как вас там…

— Меня зовут командан. Я ваш командан. И мне очень хочется…

— Я знаю.

— Да! Мне очень хочется отправить вас к Гаро!

— Ну и отправьте.

Клод взял себя в руки.

— Так что же случилось затем, месье Курне? — без эмоций спросил он. — После того как я от вас сбежал?

Но Курне молчал. То ли думал о чем-то другом. Или вспоминал. Молчал напряженно, вытаскивая из памяти ускользнувшие крупицы событий. Заговорил он нетвердым голосом:

— Когда Крафт объяснял операцию, я спросил, а не может ли случиться, что Гаро пригласит его к себе в дом? Не откажется ли Гаро пойти в лес на свидание с американским атташе?

— Так. И что Крафт ответил?

— Сказал, что, возможно, Гаро и пригласит к себе в дом, но он убедит его встретиться в лесу. Да, да, так и сказал: дело настолько конфиденциальное, что он убедит Гаро встретиться в лесу. В лесу никто им не помешает — ни жена, ни прислуга, ни случайные гости. У Крафта все было предусмотрено.

— А после, после убийства Гаро, меня интересует ваш американский шеф, как он вел себя, о чем говорил?

— Они охотились за записными книжками Гаро и за людьми, с кем он был близок. Выспрашивали, над чем работал в последнее время. Но ни к парижской квартире, ни к жене журналиста нельзя было подступиться. Тогда решили повременить. А затем начались непредвиденные события, и мне пришлось скрыться. Вот, собственно, и все.

Вспыхнула лампочка походной рации, затрещали позывные сигналы. Клод включил прием.

Ладно, Курне, или как вас теперь? На сегодня хватит.

После исповеди Курне в африканских джунглях Клод во сне и наяву только и думал о побеге, готовился к нему, как бы примерялся к прыжку через пропасть. И когда легионеры транзитом оказались на Берегу Слоновой Кости, Клод сказал себе: «Пора!»

От причалов атлантического порта Абиджан, укрытых в глубоких лагунах, отплывают в разные страны тридцать, а то и пятьдесят кораблей в сутки и столько же прибывает. Попасть на борт судна — дело нехитрое, редкий капитан откажется от денег, а наемным солдатам платят неплохо.

Получив короткое увольнение, Клод прямиком направился в магазин готового платья, переоделся в легкий костюм и поехал в порт, где за пять минут договорился с капитаном итальянского банановоза. В ту же ночь он отплыл к родным берегам.

Глава восьмая

Исповедь покойного депутата!

В квартире Жан-Поля Морана на улице Ришелье ярко горел свет, и со стороны могло показаться, что у него прием гостей. Но было всего трое — он сам, Клод и Робер.

Ночь уже переступила на вторую половину, а они все говорили, то перебивая, то внимательно слушая друг друга.

— Давайте теперь подытожим все, что знаем, посмотрим наши трофеи, — предложил Жан-Поль. — Итак, ясно одно — Гаро нашел что-то очень компрометирующее американцев, а возможно, даже срывающее какие-то их планы. Это — бесспорно. Иначе бы они не пошли на крайнюю меру. И нам требуется узнать хотя бы приблизительно, о чем идет речь.

— Насколько я понимаю, — сказал Робер, — есть две темные личности, из которых можно выудить сведения или признания. Бармен Бернар и некий Кзавье или Казве из нормандского города Лезье…

— Совершенно верно, Робер! Но они ничего нам не скажут, не приоткроют тайну, потому что сами о ней не ведают. О том, на что наткнулся старина Гаро, знают только американцы.

— Тогда — Крафт! — в один голос воскликнули Клод и Робер.

— Да, мои друзья. Джордж Крафт, атташе американского посольства, — вот где ключ. По твоим словам, Клод, вернее, со слов капитана Курне, он очень интересовался записями Гаро, не так ли?

— Да, дядя, так мне сказал Курне.

— И еще он тебе говорил, что они, американцы, ждут, когда поутихнет шум вокруг дела Гаро, так ведь?

— Да, Жан-Поль.

— Шум вроде бы утих. И, видимо, они снова примутся за розыски того, что их так беспокоит… А если нам пойти американцам навстречу? Если попробовать создать вроде бы выгодную для них ситуацию. Да и нам полезно покопаться в архивах Гаро. Ну, это я беру на себя.

— А что собираешься делать ты, Клод? — спросил Робер. — Чем намерен заняться?

Клод прошелся по кабинету, заставленному книжными шкафами, вещами и вещицами, собранными Жан-Полем за долгую жизнь, увешанному картинами, в свое время подаренными или приобретенными по случаю.

— Что я собираюсь делать… В самом деле — что мне делать?

Клод взял с письменного стола темно-коричневый отполированный панцирь черепахи с разделенными, как на шоколадке, квадратиками узора и повертел в руках. И было видно, что он давно уже решил для себя, чем заняться, а переспросил и черепаху рассматривал, чтобы лучше обдумать ответ.

— Надо раскрыть тайну убийства Гюстава Гаро, тайну леса Рамбуйе. Жизнь, мои друзья, скорректировала мои познания, обретенные в аудиториях факультета права. Жизнь все поставила на свои места. Учеба, теория, своды законов — одно, а дела человеческие, оказалось, совсем другое.

Жан-Поль и Робер молча слушали Клода.

— Помню, как скрупулезно писал я лекции по гражданскому и уголовному праву! Теперь они кажутся мне, ну, как бы сказать, наивными, что ли. Даже нет. Все мое учение выглядит как латынь — мертвый язык, на котором никто не говорит. Могу ли верить в закон, служить ему, если закон не смог заслонить меня от навета, от лжи, а был на стороне негодяев? Сорбонна и легион — это два полюса. И я все еще легионер под номером 14531.