Летающие кочевники, стр. 21

Элгуджа сплюнул. Найти следы их пребывания!.. А как найдешь, если ничего не осталось? Ну совсем ничего. Одни разговоры да еще эта эпидемия, с которой, как будто, врачи уже справились. Бразильцам больше повезло. Одного «пришельца» они поймали, только толку от него добиться не могут.

«НЕКОММУНИКАБЕЛЕН», — сказал о нем позавчера академик Петров, приезжавший в Лепишки.

Элгуджа покачал головой. Слово-то какое… Если его к месту ввернуть… А старик — хитрец. Своего мнения пока не высказывает. На прямой вопрос Элгуджи сказал: «Дорогой мой, это сложная проблема. Не стоит торопиться. Многие допускают внеземное происхождение этих странных существ, но нельзя исключать и иного решения… Ищите, и от вас теперь зависит очень многое…»

Они-то ищут. А вот врачи Маркову не могут память вернуть. Он пока тоже НЕКОММУНИКАБЕЛЕН…

И лесник этот как в воду канул…

Солнце поднялось высоко и начало припекать. Элгуджа остановился, снял куртку, сунул ее в рюкзак. Редколесье кончилось, а в чащу ветер не проникал, там свирепствовали комары. Элгуджа наглухо застегнул рукава и ворот рубашки. Он еще мучился с последней пуговицей у ворота, когда из-под кустов с шумом вылетел тетерев. Элгуджа торопливо сорвал двустволку, выпалил почти не целясь из обоих стволов. Опять неудача!

— Чтоб тебя черти выпотрошили! — ругнулся с досады. — Если снова ничего не принесу, засмеют ребята…

Вдруг в чаще что-то затрещало, зашумело, деревца закачались, и среди листвы мелькнуло черное волосатое тело.

«Неужели медведь, — ахнул Элгуджа. — Этого еще не хватало».

Ломая ногти, он выдернул из стволов стреляные гильзы, торопливо перезарядил ружье. Медведь продирался напрямик сквозь кусты орешника.

«Если вылезет на поляну и не остановится, пожалуй, я его хлопну», решил Элгуджа, поднимая ружье. Он взял на мушку темное тело, уперся ногой в камень для устойчивости… Однако выстрелить не пришлось…

Они стояли друг против друга на расстоянии нескольких шагов: Элгуджа, сжимающий дрожащими потными ладонями двустволку, и странное двуногое существо, все обросшее густой темной шерстью. В шерсти запуталась хвоя, мелкие ветки, сухие листья.

«Снежный человек? — неслись стремительные мысли в голове Элгуджи. Горилла? В сорока километрах от Новгорода? Фу ты! Бред какой-то!»

Существо вытянуло руки вперед, словно защищаясь от выстрела, потом подняло их над головой. Человек?

— Кто ты? — спросил Элгуджа, с трудом выговаривая слова, словно в горле была вата.

Страшное существо молчало. На его лице видны были только глаза и нос, в глазах читалась растерянность.

— Кто ты? — снова спросил Кавтарадзе и, ткнув себя в грудь кулаком, добавил: — Я Элгуджа. Понимаешь? Элгуджа…

Существо кивнуло головой и, повторив жест Элгуджи, хрипло пробормотало:

— Машадо…

«Вероятно, имя. Такое имя может носить и космический пришелец… Надо бы спросить что-то еще. А как?»

— Откуда ты? — на всякий случай сказал Элгуджа.

Незнакомец покачал головой.

— Ясно! Не понимаешь! Так и должно быть…

Следующий вопрос Элгуджа на всякий случай задал по-грузински; затем, подумав немного, сам перевел его на немецкий.

Незнакомец продолжал растерянно молчать, настороженно к нему присматривался. Элгуджа, исчерпав свои лингвистические возможности, тоже замолчал.

— Машадо, — снова сказал незнакомец, ударив себя в грудь, потом указал на небо и принялся что-то объяснять.

Не поняв ни слова, Элгуджа тоже указал на небо, слегка подпрыгнул и вопросительно уставился на собеседника. Тот обрадованно затряс головой, сделал рукой широкий жест, который мог изображать только полет и снижение, высоко подпрыгнул и замахал руками, изображая, что летит или плывет.

У Элгуджи исчезли все сомнения. Он сам готов был взлететь в небо от радости.

— Ну вот, все ясно, — сказал он. — Так бы сразу и говорил. Значит, оттуда? Молодец! Земля, — произнес он, указывая на окружающий лес. Земля… Советский Союз, понимаешь?

— Земья, — повторил незнакомец.

— Как представитель Земли приветствую тебя, пришелец, — торжественно объявил Элгуджа. — Ты не пожалеешь, что спрыгнул со своей летающей тарелки именно здесь… Пошли, генацвале.

И они пошли рядом через лес. Глаза незнакомца радостно сверкали. Элгуджа тоже улыбался. Он указывал на деревья, кустарник, пролетающих птиц и говорил:

— Сосна… брусника… дуб… ворона… Понимаешь?

— Дуб… ворона… — растроганно повторял незнакомец. — Понимаешь…

8

— Сеньора губернатора нет! Нет и сегодня не будет. Я очень сожалею… Я понимаю, что пресса… Нет, нет… Нет!

Сеньор Мануэль ди Жезус, губернатор, сидел за крепко закрытыми дверьми своего кабинета, предоставив секретарю отбиваться от назойливых журналистов.

В газетах уже поднялся шум из-за этого француза, Берже. Его подстрелили, серьезно ранив, невдалеке от фазенды, о которой недавно никто не ведал в самой Бразилии, а теперь писали в газетах многих стран мира.

Черт бы побрал этих дикарей, выбравших местом приземления штат Амазонас, его штат… Черт бы побрал Эберсбаха, выбравшего себе такую неудачную фамилию — Брусвеен… В то время как настоящий Брусвеен, оказывается, жив!

Придется помочь Эберсбаху исчезнуть с фазенды и найти новое убежище. Это не так легко…

Губернатор принялся разбирать поступившую почту. Что это? Бумага из Министерства иностранных дел? У сеньора Мануэля задергалось веко. В бумаге сообщалось: русские пишут, что готовы провести совместные обследования существа, которое находится в институте доктора Алвиста в Бразилии… Только не хватало сейчас прибытия сюда русских специалистов! Нет, лучше пусть этот Алвист сам едет в Россию, если желает, или еще куда-нибудь подальше… Кажется, француз Берже уже был в России, об этом написали в какой-то газете…

Губернатор нажал кнопку звонка. На пороге появился бледный молодой человек в безукоризненном черном костюме.

— Я вас слушаю, сеньор…

— Досье Антуана Берже.

— Сейчас, сеньор…

Вот она, эта папка. Так… Антуан Берже, археолог… Ага! Вот: три года аспирантуры в Ленинграде у профессора Почиталина… Ну, и пусть едут в свою красную Россию. Пусть едут! А здесь тем временем утихнет этот шум…

Алвист был поражен, когда получил из Советского Союза приглашение приехать в Ленинград для совместной работы с русскими в Институте высшей нервной деятельности. И к тому же — в лаборатории доктора Горелова! Алвист решил: эту возможность упускать нельзя.

Вместе с профессором из Рио-де-Жанейро в Ленинград вылетел Антуан Берже, после всего пережитого ставший таким серьезным, суровым, собранным. Сестра его летела вместе с ними до Парижа.

У профессора был драгоценный багаж: помимо важнейшей аппаратуры специально оборудованная камера, в которой лежал серокожий, чью жизнь сейчас надо было беречь, как величайшую ценность.

В гилее — время дождей, глянцевитые листья тропических деревьев роняют на мокрую траву тяжелые капли.

В доме, похожем на ДОТ, мечется по комнатам хозяин фазенды. В просторном холле, вытянувшись по стойке «смирно», стоит начальник охраны.

— Вы болван, Кнорре! — кричит ему хозяин. — Ваши люди должны были сбить гамбарру! А вы умудрились подстрелить этого француза! Потом упустили его, и теперь он шумит! Вам понятно, чем это может грозить? И мне, и вам, черт вас подери…