Никотиновый заговор, стр. 22

Затем он позвонил по горячей линии и снова представился курильщиком, желающим бросить курить. Эта организация одновременно финансируется за счет производителей продукции, используемой в никотинзаменяющей терапии, и производителей препарата Zyban, поэтому они ответили ему, что рекомендуют оба продукта и что у этих продуктов очень высокий процент эффективности. Тогда он спросил, какой же именно. Ответ: «Ну, вы только на меня нигде не ссылайтесь… около 25–30 %… наверное. Я уже давно проходил курс подготовки, но, вроде бы, они называли именно эту цифру».

И снова он попросил проконсультироваться с кем-нибудь, кто будет знать это точно. Как вы уже догадались, его отослали в ASH. Круг замкнулся дважды.

Набравшись смелости, он решил обратиться в различные фармацевтические компании, чтобы посоветоваться с ними насчет трех разных марок никотиновых пластырей. Ни в одной фармацевтической компании ему не назвали точных результатов, кроме расплывчатого утверждения: «Они удваивают ваши шансы на успех!» Я думал, что власти, контролирующие рекламу, должны были как-то с этим разобраться, потому что такая фраза может означать что угодно — от нуля до 100 %. Теперь вы поняли, откуда у меня такое отношение к статистике?

Чтобы его ни в чем не заподозрили, Джон купил несколько никотиновых пластырей для сравнения и решил связаться с производителями, опять притворившись курильщиком, пытающимся бросить курить.

Вы не поверите, но единственный телефон, который был указан на упаковке препарата, это телефон горячей линии, но и там не знали процент положительных результатов. Тогда Джон позвонил непосредственно производителям, в компанию Novartis, в отдел контроля здоровья потребителей. Там ему сказали: «При никотинзаменяющей терапии ваши шансы бросить курить повышаются в два раза!» На что Джон ответил, что рассматривает шансы на успех с помощью волевого метода как 2 % и предположил, что тогда с их продукцией у него их будет уже 4 %. Тогда консультант задумался и сказал, что, по его мнению, с помощью волевого метода шансы на успех составляют около 5 %. Странно, что он знает о волевом методе больше, чем о собственной продукции. Джон сказал: «Значит, если использовать продукты, содержащие заменитель никотина, у меня уже 10 % шансов на успех». Ответ был: «Да, но еще вам может помочь обращение к своему лечащему врачу или в государственную службу здравоохранения. У нас проводилось исследование, судя по результатам которого, это может помочь, но у меня мало фактов, подтверждающих эту точку зрения». Вот так неожиданность.

Помимо номера телефона горячей линии (общение по которому завело в тупик), на упаковке был указан номер компании Freshstart, который Джон и набрал. Там девушка сообщила ему, что была проведена серия исследований и что прямо перед ней лежат документы, показывающие, что положительные результаты составляют от 18 до 77 %, а при использовании плацебо — от 3 до 39 %. Даже не пытайтесь найти здесь какой-то смысл. Джон спросил: «Так какой же средний процент положительных результатов? 17 и 77 % — это слишком большой разброс!»

На этом Джон поблагодарил и повесил трубку. Но у него оставался еще третий производитель.

Джон позвонил, но ему не смогли ответить на его вопрос сразу. Девушка по имени Эмми перезвонила ему через два часа, сказав, что зашла в Интернет и посмотрела данные, которые указывают фармацевтические компании. Она назвала цифру 26 % по прошествии полугода.

Тем временем отчасти от скуки Джон снова позвонил в компанию Nicotinell и сказал им, что в Nicorette говорят, что процент положительных результатов составляет от 17 до 77, и спросил, почему же у Nicotinell только 10 %. Цитирую их ответ:

Из всего вышесказанного можно сделать совершенно очевидный вывод.

Правительство, государственная служба здравоохранения, NICE и фармацевтические компании либо проводили клинические исследования, либо не проводили. И если ответ «да», то почему им так сложно предоставить информацию о проценте успешных результатов тем людям, которые заинтересованы в их продукции? Откуда столько сомнений и секретности?

Глава 22

Добро пожаловать в медицинский бизнес!

Медицинский бизнес не самый честный. Все методики борьбы с курением прошли клинические испытания, но большинство из них — разумеется, именно те, данные о которых широко публикуются, — финансировались самими фармацевтическими компаниями. Они платят врачам, которые проводят эксперименты, они устанавливают, что именно нужно исследовать и что должно иметь успех и т. д., а затем платят миллиарды долларов из рекламного бюджета за публикации наиболее подходящих для них результатов.

Большинство обычных людей и представить себе не могут, как выглядит миллиард долларов, не говоря уж о том, что можно на него купить. Марсия Анжелл, бывший редактор уважаемого всеми журнала England Journal of Medicine, сделала все возможное, чтобы просветить своих читателей, написав книгу «Правда о фармацевтических компаниях: как они обманывают нас и что с этим можно сделать». [19]

Став сотрудником отдела социальной медицины в Гарвардской медицинской школе, она проверила, куда идут деньги от доходов фармацевтических компаний. Итак, на исследования и разработку новых лекарств выделялось меньше всего — 14 %; прибыль составляла около 17 %. Самая большая сумма выделялась на нужды маркетинга и администрирование — столько же, сколько на две предыдущие цели вместе взятые — 31 %. Остальное расходовалось на производство, распространение и т. п. В 2005 году прибыль фармацевтических компаний составила 600 миллиардов долларов, из которых чуть меньше половины приходилось на Соединенные Штаты. А это значит — если я еще не разучился считать, — что каждая компания тратила в год около 186 миллиардов долларов, или 98 миллиардов фунтов стерлингов, на маркетинг и администрирование, из которых более половины шло на самый свободный в мире медицинский рынок.

Большинство этих денег тратится на маркетинг. И что же мы приобретаем? Прежде чем ответить на этот важный вопрос, стоит посмотреть на это количество денег с точки зрения перспективы. Генри А. Воксман, член демократической партии, сделал это, написав в журнале New England Journal of Medicine следующее: «Фармацевтическая промышленность ежегодно тратит более 5,5 миллиардов долларов на рекламу своих лекарств врачам (в США) — это больше, чем все медицинские школы выделяют на обучение студентов». [20]

На подобную рекламу тратится больше средств, чем на то, чтобы научить врачей объективно их оценивать. Этим объясняется мое большое разочарование, которое постигло меня в Пекине, где мне предложили выступить с докладом, но никто не захотел меня слушать. Ричард Хортон, редактор британского медицинского журнала The Lancet, пошел еще дальше.

Он называет маркетинговую миссию фармацевтических компаний операцией по отмыванию информации. Вот как это работает: «Фармацевтическая компания спонсирует научное собрание. Докладчикам предлагается рассказать об определенном продукте, за что им платят существенную сумму денег (несколько тысяч фунтов), — рассказывает он. — Рекламный отдел фармацевтической компании записывает это выступление и делает на его основе статью для публикации, обычно в виде части доклада на симпозиуме. Потом эту статью дают издателю медицинских журналов, за что платят ему сотни тысяч фунтов стерлингов. Затем издатель ищет журнал с хорошей репутацией, чтобы тот опубликовал статью, основанную на результатах симпозиума». [21]