Иоланда — дочь Черного корсара, стр. 55
В предпоследний день завязался жестокий бой, который чуть было не кончился большой бедой.
Корсары проникли в узкое ущелье с крупными, почти отвесными стенами, где достаточно было сотни решительных и хорошо вооруженных людей, чтобы всех их уничтожить. Внезапно перед флибустьерами возникла кучка индейцев, с которыми пришлось вступить в рукопашную схватку.
В течение нескольких часов трудно было угадать, кому улыбнется счастье, и корсары стали было подумывать об отступлении, как вдруг вождь индейцев был сражен метким выстрелом. Его соплеменники растерялись и поспешно скрылись в горах.
В последний день орда вконец изголодавшихся людей, с трудом преодолевшая Кордильеры, спустилась наконец в обширную долину. Но там стояла страшная жара, и корсары, умирая от жажды, не нашли бы в себе мужества следовать за Морганом, если бы проливной дождь с последовавшим затем ураганом не привел их немного в чувство.
В тот же день они увидели вдалеке Тихий океан, а в небольшой долине напали на стадо коров, ослов и лошадей.
Для несчастных это было настоящее спасение: столько дней они ничего не ели.
Скоро они снова двинулись вперед, но идти приходилось наугад, так как дон Рафаэль заявил, что не узнает эти места. Но тут на горизонте возникли башни Панамы.
Жемчужина Тихого океана лежала перед ними!..
Неописуемая радость овладела людьми, опасавшимися неудачного исхода своего предприятия, с каждым днем казавшегося все более сомнительным.
— На штурм!.. — разом вскричали корсары.
Морган, не желавший подвергать опасности уставших людей, решил сначала произвести разведку и назначил штурм на следующий день.
Испанцы, узнав о прибытии опаснейших врагов, потеряли голову. До сих пор они не верили, что корсары решатся на такое предприятие.
И все же королевский аудитор заранее выслал несколько отрядов наперерез флибустьерам и воздвиг на подходах к городу несколько бастионов с окопами.
Заметив небольшой лесок без единой тропинки, Морган воспользовался темнотой, чтобы переправить через него своих людей, которые, выйдя в тыл противника, заставили его оставить окопы и батареи.
Наутро флибустьеры были готовы начать наступление.
Испанцы вышли за стены, чтобы дать им бой. Их силы состояли из четырех регулярных полков, двух тысяч четырехсот легковооруженных пехотинцев, четырехсот всадников и двух тысяч диких быков, приведенных сотнями индейцев.
Флибустьеров же была всего тысяча человек, и к тому же они не имели ни одной пушки.
— Послушай, куманек, — сказал Ван Штиллер Кармо, который вместе с ним и доном Рафаэлем наблюдали из леса, как испанцы в полном боевом порядке движутся по долине, гоня перед собой диких быков, — здесь мы костьми ляжем.
— Посмотрим, дружище Ван, — спокойно возразил Кармо. — Неужели тебя пугают быки?
— Я просто думаю, что будет с нами, когда на нас бросятся ошалевшие быки, а за ними все солдаты.
— Пока Морган спокоен, я ничего не боюсь. На нас, конечно, прет великая сила, но ведь и мы — флибустьеры. Дон Рафаэль, вы ведь знаете, где дворец графа Медины?
— Да, — ответил плантатор.
— Как только мы войдем в Панаму, отведите нас туда с Морганом. Граф не должен от нас улизнуть.
— Если вы сумеете войти в город, — буркнул сквозь зубы дон Рафаэль. — Надеюсь, мои земляки зададут вам такого жару, что вы не остановитесь до самого Шагра.
— У вас полное право так говорить, дорогой дон Рафаэль. Вы ведь испанец.
Первые залпы из пушек прервали их разговор. Сражение начиналось.
Морган, не менее других опасавшийся диких быков, велел своим людям не покидать опушки леса. Он рассчитывал, что стадо разбредется, как только вступит на неровную почву, усеянную рытвинами и оврагами. К тому же он выставил вперед буканьеров, привыкших иметь дело с быкками в лесах Гаити и Кубы, где эти животные составляют их главное питание.
Испанцы шли в атаку несколькими рядами, под прикрытием кавалерии на флангах и мощного тарана из быков — спереди. Силища двух тысяч животных наводила ужас. Низко наклонив голову, быки были готовы смять каждого, кто попался бы им навстречу.
Пересеченная местность не подходила, однако, для создания мощного кулака. Падая и спотыкаясь, быки стали легкой добычей для буканьеров, которые за несколько минут уложили больше половины стада.
Остальные быки разбежались или повернули против испанцев, сея среди них панику.
Вдохновленные первым успехом корсары не сомневались больше в победе. Оставив лес, они в отчаянном порыве бросились на испанцев.
Завязалось кровавое сражение, унесшее множество жизней и длившееся свыше двух часов.
Несмотря на ожесточенное сопротивление, в десять утра началось беспорядочное отступление испанской пехоты, алебардщиков и аркебузиров к Панаме.
Вся кавалерия была уничтожена беспощадным огнем буканьеров, шестьсот испанцев доблестно сложили голову на поле сражения. Число раненых и пленных невозможно было подсчитать.
Собрав младших командиров, Морган указал на башни Панамы:
— Теперь нам остается только взять город. Вперед, храбрецы! Жемчужина Тихого океана в наших руках.
Глава XXXV
Смерть графа Медины
Хотя силы испанцев были подорваны, Панама еще была в состоянии оказывать сопротивление и причинить немалый урон нападавшим.
Она была не только самым большим и богатым городом, но и самой укрепленной крепостью Центральной Америки, защищенной с суши сплошной стеной с высокими башнями и мощной артиллерией.
На рейде стояло множество военных кораблей, а большинство населения отлично владело оружием.
Движимый не столько желанием овладеть городом, сколько стремлением освободить дочь Черного корсара, к которой он испытывал гораздо более глубокое чувство, чем простая дружба, Морган как отважный полководец не замедлил перейти к штурму густонаселенного города.
Он хотел воспользоваться замешательством и испугом в испанских войсках и довести до победного конца борьбу с королевским аудитором.
Сформировав четыре штурмовые колонны, он дал подробные указания их командирам. И через полчаса после одержанной победы его люди, уверенные в скором падении Панамы, были уже под стенами города.
Несмотря на горестные сожаления о проигранном сражении, солдаты и горожане быстро организовали оборону.
Нападавших встретил мощный огонь из пушек. Это было настоящее побоище, но флибустьеры не пали духом.
Сражение у стен длилось уже три часа, подвергая суровому испытанию легендарную отвагу морских волков, но на четвертый, несмотря на адский огонь испанцев, Пьеру Пикардцу и кучке отчаянных людей удалось овладеть одним из самых прочных бастионов, уничтожив его защитников, включая монахов, посланных королевским аудитором для подъема боевого духа.
Повернув пушки против города и остальных башен, корсары дали возможность своим товарищам перелезть через стены и заполнить улицы подобно потоку, прорвавшему плотину.
Теперь уже никто не сопротивлялся. Бежали все — и солдаты, и горожане. Обстрел, которому город подвергался с кораблей, причинял больше ущерба жилым домам, нежели флибустьерам.
Всеми овладела такая неописуемая паника, что пропала всякая надежда на внутреннюю самооборону, которая надолго могла еще задержать наступление ужасных корсаров Мексиканского залива.
К тому же испанские военачальники, в том числе и королевский аудитор, вконец потеряли голову и первыми бросились наутек или стали сдаваться в плен.
Боясь, что после стольких лишений корсары предадутся бесчинствам и оргиям, Морган велел распустить слух, что испанцы отравили всю пищу и напитки.
Пока флибустьеры, занявшие стратегические пункты, занимались перестрелкой с кораблями, оказывавшими еще какое-то сопротивление, Морган собрал надежных людей, среди которых были Пьер Пикардец, Кармо и Ван Штиллер, и быстро направился к центру города. Дон Рафаэль повел их под страхом смерти ко дворцу графа Медины — одному из самых известных и красивых дворцов во всей Панаме.