Наследники страны Ямато, стр. 33

Самурай и его воины замерли от неожиданности и ужаса.

– Проклятая дзёро!!! – возопил Уми-Мару. – А вы куда смотрели? – напустился он на воинов.

– Господин, – пытался оправдаться один из них, – мы и предположить не могли, что у дзёро есть кинжал! Раз она так поступила – значит, ничего не знала!

– Вероятно… – согласился раздосадованный Уми-Мару. Времени у него оставалось мало, он боялся, что не сможет сдержать обещание, данное Акэти – взять Адзути хитростью.

Нобунага видел, как Кицунэ свела счёты с жизнью. Его сердце сжалось от боли.

Глава 8

Уми-Мару пил сливовое вино в своём шатре. Его одолевали тяжёлые мысли: если он не найдёт лазейку в Адзути, то придётся брать его штурмом. А это означало, прежде всего, конец его влияния на Акэти Мицухидэ, и огромные людские потери.

Уми-Мару допил вино и вышел на свежий воздух. Самурай направился к одному из ближайших холмов, поднялся на него и вновь, в очередной раз, обратил свой взор на Адзути. Уми-Мару принимал участие во многих битвах, успешно усмиривших мятежных феодалов, но при мыслях о предстоящем штурме «детища» Нобунаги его охватывал неподдельный трепет. Поверженные замки феодалов и отдаленно не напоминали отменно укреплённый оплот несговорчивого даймё.

Уми-Мару понимал: первый штурм замка захлебнётся в крови… Не успеют воины сёгуна преодолеть ров, окружавший первую линию обороны, – невысокую стену со множеством татэбори, как самураи Нобунаги расстреляют их из луков и мушкетов. Конечно, можно применить китайские метательные механизмы и пращу, но, увы, они будут бессильны против основной стены, выложенной «черепашьим панцирем». Именно она делает Адзути непреступным. Уми-Мару не понаслышке знал, что стена, выложенная подобной кладкой, фактически не пробиваема. Для того чтобы сокрушить её нужны метательные орудия огромной силы и мощности, но таковыми Акэти просто не располагал, а закупать их в Китае уже не было времени.

Уми-Мару вернулся в шатёр и приказал слуге приготовить сакэ. Ему хотелось опьянеть и забыться… Ведь позор близок, а смыть его можно лишь кровью – харакири неизбежно…

– Господин, – слуга упал на колени перед самураем. – К вам пожаловала красивая женщина…

Уми-Мару встрепенулся, хмель мгновенно улетучился.

– Женщина?! – удивлённо воскликнул он. – Красивая?

– Да, мой господин. Она одета и причёсана, как аристократка и прибыла на паланкине.

Самурай пребывал в крайнем изумлении.

– Зови её сюда. Хоть немного развлекусь в этой глуши…

Полог шатра откинулся, перед взором Уми-Мару предстала женщина. Кимоно цвета спелой сливы, расшитое цветами этого же дерева, высокая причёска; шпильки, украшенные подвесками – всё говорило само за себя – перед ним благородная дама.

– Что привело вас в военный лагерь? – поинтересовался самурай.

Женщина не спешила с ответом. Она поклонилась, села на татами, расправив полы своего дорогого кимоно, и только после этого снизошла ответить:

– Вам нужен Адзути. Я же знаю, как его получить, не пролив ни капли крови.

Уми-Мару буквально оторопел: неужели Аматэрасу услышала его молитвы, и свершилось чудо?

– Как вас зовут? – вежливо поинтересовался самурай.

– Здесь меня называют просто Гадалкой. Раньше, в Киото, я была известна под именем Саюри-сан. Вы слишком молоды, дабы слышать обо мне…

– Неужели несравненная красота, данная богами, заставила вас покинуть императорскую столицу и уединиться в этой глуши? – недоумевал Уми-Мару.

– Вы очень прозорливы, господин Уми-Мару. Именно красота и мои знания стали причиной ссылки в провинцию. Но позвольте мне перейти к делу…

– О! – восхищённо воскликнул самурай. – Вы прекрасно изъясняетесь! Не сомневаюсь, что вы были вхожи в Яшмовый дом [113].

– Да, во времена императора Митихито Огимати, когда красота женщина ценилась превыше всего. Итак, вернёмся к настоящему: всем известно – Адзути непреступен.

– Увы… Не скрою, придётся пожертвовать многими жизнями, дабы захватить замок…

Саюри-сан грациозным жестом руки прервала Уми-Мару.

– Поэтому, я здесь. Мне известно, что вы схватили Кицунэ, бывшую наложницу Нобунаги. Поверьте, от неё не будет никакого проку.

– Согласен с вами, – кивнул Уми-Мару, решив умолчать о смерти дзёро. – Я сгораю от нетерпения, вы заинтриговали меня…

Саюри-сан обворожительно улыбнулась, почти также как в те времена, когда могла одним только жестом или улыбкой заставить трепетать сердца придворных мужей… Недавно минула её тридцать пятая весна, но женщина по-прежнему сохранила красоту и обаяние. Она ещё надеялась воспользоваться этим оружием.

– Ещё в Киото я освоила древнюю магию – Онмёдо… Я была слишком молода, дабы понять: недостаточно только овладеть магическим таинствами, необходимо их умелое применение… Увы, никто из нас смертных не лишён таких качеств, как гордыня и самонадеянность… И я не была исключением, потому и допустила ошибку, из-за которой покинула Киото, но…

– Говорите!!! – самурай сгорал от нетерпения.

– Я мечтаю вернуться в императорскую столицу. Мало того, я лелею надежду, что снова стану хозяйкой в том самом доме, который мне когда-то подарил сам покойный император…

– В ваших желаниях нет ничего не возможного!

Саюри-сан кивнула, отчего многочисленные подвески на шпильках издали нежное позвякивание. Уми-Мару ощутил желание, его просто притягивало к этой женщине. Он уже не мог спокойно взирать на её алые губы и искусно поведённые глаза, ему было всё равно, что таинственная гостья намного старше его – напротив, это распаляло его воображение. Его вовсе не страшило, что в любой момент в шатёр может войти сам господин Акэти Мицухидэ или его слуги, ведь всем известна их связь…

– Да, и ко всему вышесказанному прибавьте пять тысяч рё. Эта сумма не покажется вам слишком уж высокой платой за Адзути? – женщина снова улыбнулась, обнажив белые ровные зубы, показавшиеся Уми-Мару жемчужинами.

– Всё, что вы попросите, Саюри-сан. Для меня нет ничего не возможного, – едва сдерживаясь, дабы не наброситься на женщину и не сорвать с неё одежды, вымолвил самурай.

– Прекрасно. Ваш ответ меня вполне устраивает: я уверена – вы человек чести. – Женщина извлекла из рукава кимоно небольшой мешочек, плотно завязанный шнурком. – Это порошок забвения, в мешочке – совсем чуть-чуть, дабы испытать его действие. У вас есть пленные?

– Конечно!

– Тогда приведите одного из них. И прикажите также принести для нас длинные шёлковые шарфы.

Когда в шатёр ввели несчастного крестьянина из ближайшего селения, Гадалка взяла из рук слуги шарф, другой же протянула Уми-Мару.

– Крестьянин вполне подходящий, вид у него крепкий. Нам лучше выйти на воздух, – Саюри-сан решительно покинула шатёр, накинула на голову шёлковый шарф, обмотала им лицо, так что остались видны одни глаза. – Сделайте то же самое, – сказала она, обращаясь к Уми-Мару. – Затем удалите слуг и прикажите никого к нам не подпускать – это опасно для жизни.

Уми-Мару беспрекословно подчинился.

После того, как все распоряжения Гадалки были выполнены, она развязала смертоносный мешочек и бросила его к ногам крестьянина – несчастный почти сразу же закашлял.

Уми-Мару замер в ожидании, оно продлилось недолго. Вскоре крестьянин корчился на земле в предсмертных судорогах – он задыхался, лицо его посинело, глаза вылезали из орбит.

Самурай пристально воззрился на Гадалку: та выглядела невозмутимой, вероятно подобная картина была для неё привычной.

– Я дам вам всё, что пожелаете… Только принесите мне этого порошка! И как можно больше, чтобы в Адзути не осталось ни одной живой души! – взмолился Уми-Мару.

Женщина сняла шёлковый шарф с головы.

– Как пожелаете, господин. Но мне нужно время для приготовления порошка – этот процесс не безопасен.

– Скажите: сколько времени вам понадобиться?

– По крайней мере – неделя…