Наследники страны Ямато, стр. 12

К послу подошёл важный пожилой господин, совершенно седой, одетый в тёмно-синий бархатный камзол, отделанный золотой вышивкой, такого же цвета трико, плащ насыщенного вишневого цвета, поверх которого виднелась массивная золотая цепь со вставками из рубинов, ноги его были облачали высокие ботфорты из мягкой кожи. Шляпу португалец держал в руках, видимо, считая не почтительным надевать её во время беседы с послом.

Брат Доминго быстро перёвёл разговор своему патрону, который тут же с жаром заговорил.

– Граф Игнацио ди Латорго, эмиссар Его Величества Португальского, приветствует вас на своём судне, а также выражает надежду, что вам понравится оказанный приём и послужит дальнейшему взаимопониманию двух великих держав. Он приглашает вас, господин посол, в кают-компанию, дабы испить чаю и провести время за приятной беседой.

Нобунага кивнул.

– Поблагодарите господина Игнацио. Ибо я с ним совершенно согласен в том, что наши державы – одни из самых великих.

Брат Доминго бегло перевел ответ посла. Граф сдержанно улыбнулся при упоминании о великих державах, потому как Португалия в силу своих амбиций и территориальных претензий, считала великими лишь тех, кто мог дать ей достойный отпор. По мнению Его Величества короля Португалии Япония таковой не являлась.

В Киото посол возвращался в глубокой задумчивости. В течение двух дней, начиная с часа Змеи и вплоть до часа Собаки, Нобунага общался с португальцами и многое узнал. Теперь он тщательно обдумывал, как с выгодой использовать свои знания.

Его предположения по поводу того, что Португалия не собирается захватывать Поднебесную, подтвердились. Иностранцы были лишь заинтересованы в миссионерстве, считая японцев дикарями-язычниками, поклоняющимися духам природы. И как водится, прибыли спасать их грешные души, дабы открыть путь к вечной жизни.

Нобунага усмехнулся, неожиданно ему пришла мысль о том, что если бы у Четырёх морей был такой флот и военный потенциал, как у Португалии, то самураи вместе с синтоистскими и буддистскими монахами вполне бы могли высадиться в Европе, дабы обращать этих странных самоуверенных людей в свою веру.

Осеннее солнце садилось за Арасияму [63], когда посол и его отряд, миновав Западные ворота, въехали в город и направились на улицу Нидзё, что рядом с императорским дворцом. Именно там Нобунагу с нетерпением ожидал советник Фусю.

Дом Фусю был просторным, состоял из нескольких ярусов, во всём чувствовалась утончённость и тяга к прекрасному. Даже сёдзи дома были расписаны столь изящно, что Нобунага невольно залюбовался.

Советник был уже немолод, при дворе он служил настолько давно, что сам затруднялся сказать, сколько именно, благополучно пережив нескольких императоров и регентов. И, конечно же, за столь долгую службу, на которой Фусю играл немало важную роль, он скопил завидное состояние, большая часть которого приходилась на излюбленные им драгоценности.

Португальцы прекрасно знали местные обычаи и щедро одарили Нобунагу подарками. Это были ювелирные изделия из морского жемчуга, добываемого у берегов Сиама, обладавшего потрясающим розоватым оттенком.

Встреча посла и советника произошла сдержанно, Фусю сгорал от нетерпения услышать все подробности, скрывая это под напускным равнодушием. Он встретил желанного гостя при входе, поклонился и пригласил его войти в дом. Они миновали длинную галерею, затянутую сплошь расписной рисовой бумагой и очутились в просторном помещении, пол которого был полностью устлан циновками со множеством цветных шёлковых подушечек, которые Фусю, сидя, часто подкладывал под свои больные ноги.

Посередине зала возвышалась средних размеров металлическая жаровня-хибата, распространявшая живительное тепло. Фусю сел рядом с ней, жестом пригласив посла расположиться напротив.

– Вечера становятся прохладными, – заметил Фусю. – Старею, начали болеть ноги, да и кости ломит, – пожаловался он и вопросительно воззрился на посла.

– Господин Фусю, – начал Нобунага. – Португальцы просят у нас земли, где они могли бы возводить свои ритуальные храмы и проповедовать свою религию…

– А что же взамен? – поинтересовался советник.

– Огнестрельное оружие, – отчеканил Нобунага. Советник встрепенулся. – Будучи в Китае, мне приходилось видеть европейский мушкет – весьма эффективное средство на поле боя. Португальцы готовы поставить нам партию таких мушкетов, скажем восемьдесят штук.

Фусю заметно оживился.

– Прекрасно. Надо договариваться немедленно, дабы нас не опередили. Мушкеты решат исход политического противостояния императора и сёгуна.

Нобунага кивнул, правда, он скрыл, что уже предварительно договорился с португальцами на поставку ста мушкетов (двадцать из которых намеревался отставить себе) и соответственно пороха, хотя порох можно было закупить и у Китая…

– Что же касательно земель под христианские миссии… – протянул советник и, кряхтя, пересел на подушку. – Стоит подумать… Лучше всего, если португальцы разместятся недалеко от Киото.

– На озере Бива, – решительно предложил Нобунага, – и землях к нему прилегающих, которые я бы хотел получить во владение…

Фусю задумался, оценив предприимчивость самурая.

– Пожалуй… Это единственно правильное решение. Я переговорю с императором Огимати.

Нобунага был преисполнен уверенности в том, что португальцы помогут ему добиться желаемого – положения при дворе. Именно он – сын безызвестного даймё из провинции Овари, станет проводником императорской воли и владельцем княжества в самом сердце государства.

Нобунага встал и поклонился.

– Вы не останетесь до утра? – наигранно удивился Фусю.

– Не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством…

– Что ж, – советник потянулся к колокольчику, стоявшему на изящной этажерке, и позвонил несколько раз. Вошла женщина. – Вас проводят, господин Нобунага. Госпожа Аояги желала видеть вас тотчас же по прибытии в Киото. – Он многозначительно посмотрел на посла.

Сгущались сумерки, когда Нобунага и его немногочисленное сопровождение приблизились к императорской резиденции и миновали одни из боковых ворот. Близился час Лошади…

Служанка, встречавшая посла, предусмотрительно взяла в стражницкой небольшой масляный фонарь, дабы освещать им путь. Затем она долго петляла по галереям и бесконечным дворцовым переходам (Нобунага, следовавший за ней, сгорал от любовного нетерпения), наконец, достигнув покоев вдовствующей императрицы.

Служанка остановилась перед фусуме, расписанными цветами необычайной красоты, и отворила их. Из глубины помещения раздался волшебный голос:

– С возвращением, господин посол. Я жду вас…

Нобунага безошибочно узнал госпожу Аояги.

Глава 6

Нобунага замер: внезапно он ощутил запах Аояги, в воображении коснулся её губ, распахнул шёлковое кимоно, наслаждаясь обнаженной грудью, снова услышал её учащённое дыхание… О! Молодость!

Мужчину охватила дрожь, но в комнате не было холодно, в жаровне всё ещё тлели угли…

Нобунага отложил письмо госпожи Аояги, достал из сундука лист бумаги и тушечницу. Обмакнув перо, он ещё долго размышлял: как начать письмо? Как объяснить ей, что прошедшие годы ничего не изменили, и он по-прежнему желает её? Как признаться, что ему опасно появляться в Киото, ибо потеряны все союзники, а сёгун Тоётоми с каждым днём набирает силу?..

Наконец, после долгих раздумий и мучений, Нобунага решил написать просто:

«Досточтимая госпожа Аояги!

С упоением принимаю Ваше предложение, ибо ничего я не желаю так более страстно, как испить с Вами воды из волшебной реки Томину. Но прошу о снисхождении: встретить ваш паланкин по дороге, ведущей на гору Хиэй в храм Энракудзи…»

На следующий день в час Лошади Нобунаге доставили ответ от госпожи Аояги: