Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес, стр. 40
Боря даже испугался на миг: еще не отдаст лодку… Вообще-то, говоря честно, Боря до сих пор не мог понять, почему Глеб решил, что лайнер лучше лодки… Ах, как захотелось ему иметь этот лайнер! Надо было действовать решительно и сразу оглушить Глеба.
— Вот тебе лайнер, — Боря протянул коробку, — неси лодку…
— Достал? Нет, ты правда достал? — Лицо Глеба прямо-таки лоснилось, блестело от восхищения…
Ведь притворяется же!
— А ты что думал?
Глеб бросился в другую комнату и проворно принес точно такую же синюю коробку, какая была в руках у Бори.
— Вот…
Боря протянул к ней руки, но Глеб почему-то не отдавал.
— Ты что? — спросил Боря. — Давай… Ну?
— А твоя…, с лайнером? Он там, да?
— А где ж еще? — обиделся Боря и решил не пересаживать парашютиста из кармана в лайнер — самому пригодится!
Боря присел на корточки и, положив приборчик рядом, стал открывать коробку. Вот его пальцы коснулись гладкого металлического корпуса, выкрашенного, как и все боевые подводные лодки, в темно-серый цвет, и от радости щеки его загорелись. Ведь сегодня, если разобраться, был самый счастливый день в его жизни: у него теперь эта лодка — таинственная, маленькая, грозная… Теперь она будет самой главной, будет флагманом его военно-морского флота!
— Сколько месяцев пропадала! Зачем держал?
— Она могла пригодиться мне. — Глаза Глеба стали быстро превращаться в щелки. — И пригодилась ведь.
«Не вышла ли она от долгого бездействия из строя?» — подумал Боря и так расстроился, что даже забыл попросить Глеба показать новую кинокамеру.
— Что это у тебя? — Глеб кивнул на приборчик, лежавший на полу Хитрым глазом вверх.
Борю бросило в жар:
— Ничего особенного… Скажи лучше, сколько времени?
— Пожалуйста! — Глеб мгновенно выкинул вперед левую руку, запястье выскочило из рукава и хвастливо блеснуло часиками. — Три часа пятнадцать минут…
Боря сунул приборчик в карман, подхватил коробку и поскакал вниз.
Как бы сделать, чтоб никто не видел приборчик, а чтоб Боря мог действовать им как хотел?
А что, если положить его в верхний карман куртки?
Боря отвел в сторону «молнию» и втиснул приборчик. Он прекрасно вместился, точно карман специально был сшит для него. Теперь никто не догадается!
Боря быстро шел по улице. Просто не верилось: прибежит он сейчас домой, пустит лодку для начала в ванну, она погрузится и притаится па дне. А потом по его приказу всплывет… Боря оглянулся. Может, еще торчит где-нибудь поблизости Андрей? Может, еще надеется отобрать у него лайнер?
Нет у него лайнера, а если бы и был, не отобрал бы! Зато у него теперь есть кое-что другое… Подступись теперь к нему!
Неожиданно Боря подумал: надо сейчас же сбегать к Андрею и сбить с него спесь и спросить, возьмет ли он его на экскурсию в аэропорт…
Он даже издали боялся сегодня Борю — как драпал! А что же будет вблизи?
Берегись, Андрей!
И Боря свернул к дому, где жил Андрей. Шел быстро и вдруг не вытерпел — побежал. Опять пересек шумный Черемуховый проспект и зашагал к дому Андрея.
БЕРЕГИСЬ, АНДРЕЙ!
Но странное дело: чем ближе подходил Боря к его дому, тем медленнее двигались ноги. Точно и не было у него Хитрого глаза. Как бы не стукнул, и приборчик не отобрал, и лодку.
Боря в нерешительности походил возле его подъезда. Повздыхал. Постоял. Опять походил, удаляясь и возвращаясь, набираясь смелости. Эх, будь что будет!
Он судорожно, почти зажмурясь, шагнул в подъезд.
Лифт доставил его на девятый этаж. Став к двери так, чтоб Хитрый глаз не смотрел на квартиру, Боря позвонил. Открыл сам Андрей.
— Ах, это ты! Сам пожаловал? Ну-ну, и даже с лайнером!
От его улыбки Боря почувствовал дрожь, он хотел уже броситься назад, но сдержал себя: стоп! У него ведь есть Хитрый глаз.
— Да, это я! — громко, даже с вызовом сказал Боря. — И знай: я больше не боюсь тебя! Ни тебя и никого другого в классе! Андрей схватил его за плечи и рывком втащил в комнату.
Боря ощутил железную хватку его рук и скривился от боли. И все же он крепился. И держался боком. И не поворачивался к Андрею карманом.
— Я тебя предупреждал! — сказал Андрей. — Это бесчестно — выменивать у Вовы такие вещи…
Боря стиснул зубы — не трусь! — и ответил:
— А мне какое дело? Дуракам закон не писан…
— Сейчас мы пойдем к Вове, и ты вернешь ему лайнер… Это ведь нечестно!
— А мне плевать! — И, приказывая себе: «Смелей!», и выбирая слова, чтоб посильней отомстить за все свои страдания, добавил:
— Не хочу возвращать! Вова сам отдал мне его… И знаешь за что?
Андрей подозрительно смотрел ему в глаза. Конечно, он недоумевает: как это он, Боря, который всегда ниже травы, тише воды, посмел явиться к нему и так храбро держится в его же квартире!
— За что?
И, не дожидаясь ответа, Андрей провел его в смежную комнату — в первой за столом что-то писал его отец, это было неприятной неожиданностью для Бори — днем и дома! — но он и вида не показал, что боится.
— За дешевенький мяч, за грошовую авторучку и… И еще знаешь за что?
Андрей пристально смотрел на него.
— За псиный дух! — выпалил Боря и принужденно засмеялся.
Андрей не спускал с него глаз.
— Да, да, — продолжал Боря, собирая все свои силы и всю свою обиду на Андрея. — Я пообещал ему щенка добермана-пинчера, и он, дурачок, поверил…
Но странное дело — Андрей все не взрывался.
— Сейчас же клади на стол лайнер, — спокойно сказал он. — И мы пойдем к Вове.
— Никуда я не пойду, — бросил он, стоя по-прежнему чуть боком к Андрею. — И не оскорбляй меня, а то возьму и стукну.
Андрей остолбенел.
— Ты…, ты… — Он даже побледнел.
— Я! — отрезал Боря.
У Андрея прямо выпучились глаза:
— Ты?… Меня?…
Андрей стремительно схватил его за грудки и так тряхнул, что зубы у Бори громко клацнули. Андрей повернул его лицом к себе, и Боря почувствовал, что в то же мгновение пальцы его разжались, на лице появились изумление и растерянность, а зрачки медленно расширились. И волосы начали подниматься.
Андрей стал отступать от него, озираться, кусать губы. Потом плечи его вздрогнули. Он моргнул.
— Ну и фрукт же ты! — выдавил Андрей, а сам все отступал от стола.
— А кто боится фрукта? И ты знаешь, что в коробке уже лодка? Я выменял ее у Глеба…
— Уйди, — шепнул Андрей.
И все же он вел себя не так. Не так, как хотелось Боре. Он упрямо сопротивлялся Хитрому глазу, словно тот и не был всемогущим.
— А я пойду на экскурсию в аэропорт? — спросил Боря, наступая на Андрея.
Ни слова.
И под Хитрым, под всесильным глазом Андрей молчал!
— Ты скажешь или нет?
— Уйди… Уйди отсюда, — шептал Андрей и с нелепо торчащими вверх волосами все отступал от Бори.
— Что там происходит? — спросил из соседней комнаты, вставая и двигая стулом, отец Андрея.
И вошел к ним.
Он был громадный, в синей форме с золотыми галунами гражданского флота, с такими же, как у сына, широкими, насупленными бровями. Из-под них смотрели глаза. Светлые, смелые, веселые… Вот кому подражал Андрей! И так же хмурился, и так же медленно носил крепкие плечи, и даже превратил свои веселые глаза в холодные острые пули… Боря ни разу не видел его отца так близко — он видел его в школе с первого ряда актового зала на торжественном праздничном собрании, где отец Андрея был среди гостей и рассказывал о своем последнем беспосадочном перелете в Австралию — знойную кенгуриную страну, — а потом в пингвинью Антарктиду… Ох и интересно было, ох и хлопали ему!
А теперь он шел прямо на Борю!
Коленки у Бори ослабли от страха, по спине побежали мурашки… Сейчас, сейчас схватит он его за шиворот и выставит из квартиры! И, сам не понимая, что он делает, думая лишь о том, чтоб не зареветь, Боря повернулся к нему, и теперь отец вместе с сыном — это Боря понял чуть попозже — попали под Хитрый глаз.