Кыш, Двапортфеля и целая неделя, стр. 23

…На этот раз после громкого стука в дверь в квартире послышалось шарканье тапочек. Кыш, к сожалению, не залаял.

Дверь открыл бывший хозяин нашего щенка, но вот что удивительно: он не был похож на человека с Птичьего рынка и с витрины «Крокодила». Лицо его было побрито, оно не дёргалось, и глаза не бегали по сторонам.

Наш приход его не удивил.

— Можно? — хмуро и неприветливо спросил папа.

— Я случайно не прозевал ваше «здравствуйте»?

Хозяин Кыша стоял на пороге, не приглашая нас войти.

— Извините. Добрый вечер, — поправился папа. — Тут такой момент, что голова идёт кругом.

— Заходите. Встреча как в сказке, но я знаю, зачем вы пришли и откуда у вас мой адрес. Меня зовут Николай Иванович.

— А в «Крокодиле» написано Николай Васильевич, — подозрительно заметил я.

— Дежурный в милиции составлял протокол и ошибся, — спокойно объяснил Николай Иванович. — Недавно мне звонил оперативник Володькин. Ничем порадовать вас не могу. Собачку не крал и не знаю, где она.

Папа долго не отвечал. Он смотрел в глаза Николая Ивановича, а Николай Иванович смотрел в глаза папы, как будто они оба играли в гляделки.

— Извините. Но искать-то пса надо, — наконец, смутившись, сказал папа.

— М-да! Спасибочки за подозрение. Прошу в комнату. Садитесь.

Мы зашли в комнату. Снежка сразу засмотрелась На полки с какими-то странными стеклянными фигурами и трубочками.

Папа коротко рассказал, как всё получилось, и ещё раз извинился за подозрение.

«Прости меня, Кыш! Прости! Если бы я знал, где тебя искать!!» — только и думал я, не находя себе места от горя.

— Подскажу вам вот что, — сказал Николай Иванович. — Здесь неподалёку есть институт. Там проводят всякие опыты на животных. Я слышал, что там покупали собак. Сам туда хотел продать. Да жалко стало. Сходите, узнайте. Правда, час поздний. Вы зарегистрировали пса?

— Собирались и дособирались, — сказал папа.

— А на кошках там тоже проводят опыты? — испуганно спросила Снежка.

И тут я вспомнил, как однажды папа вслух читал маме статью из «Знания — сила» про то, как подопытной собаке отрезали голову, а потом пришили обратно. Да не одну, а сразу две. А другую собаку умертвляли и оживляли. А овчарке отрезали заднюю ногу и снова пришили. И она прижилась. Даже фотографию видел.

Папа ещё восхищался золотыми руками хирургов и доказывал маме, что такие опыты необходимы для всего человечества. И что если одному человеку пересадили чужое сердце, то это сделано благодаря опытам на тысячах собак, обезьян и других животных…

— Быстрей! Быстрей пошли туда! — заторопил я папу.

— Сегодня поздно. Подождите до утра, — посоветовал Николай Иванович.

— А ночью там делают опыты? — спросил я.

— Нет, не делают. Я знаю. Там мой сосед работает, — сказал Николай Иванович.

У меня немного отлегло от сердца.

— Ну что ж, подождём до утра, — решил папа. — Вы, случайно, не стеклодув? — спросил он, показав на полки с выдутыми фигурами.

— Да. Стеклодув. Устраиваюсь на другое место.

— Я приглашаю вас в свою лабораторию. Хороший стеклодув нужен вот так! Держите адрес. Не пожалеете.

— Зайду. Посмотрим, — сказал Николай Иванович. — Ты как назвал пса? — спросил он меня.

— Кышем. Вы, наверно, ему кричали всё время: «Кыш! Кыш отсюда!» — ответил я.

— Да. Я его взял к себе, не подумав о всякой мороке, — согласился Николай Иванович. — Ну а у вас он натворил дел?

— Кое-что было. Но он же ребёнок, то есть ещё щенок… не без этого, — грустно сказал папа.

ГЛАВА 48

Мы попрощались и на всякий случай пошли к институту, в котором мог находиться Кыш. Только по дороге Снежка попросила папу позвонить к ней домой и сказать, что она со взрослыми и скоро вернётся.

Здание института было серым, с четырьмя колоннами. Ни в одном окошке не горел свет.

Мы, прислушиваясь, прошли вдоль чугунной решётки ограды. Мимо нас проезжали троллейбусы и машины, но всё равно мне казалось, что я слышу отдалённый собачий лай.

— Не бойся. Если он там, мы его выручим, а если нет… дело хуже, — сказал папа. — Только возьми себя в руки. Будь мужчиной. Не ныть!

Мы проводили Снежку до дверей её квартиры и позвонили. И вдруг дверь открыла Вета Павловна! Она была в боксёрском полосатом халате и с белыми железками в волосах. Я зажмурил глаза и разожмурил, но это всё-таки была Вета Павловна. Папа был удивлён не меньше, чем я.

— Да говорите же! Нашли? — спросила наша учительница.

— Пока нет. Но найдём, — сказал папа.

Мы ушли. Мне было не до того, чтобы узнавать, почему Снежка скрывает, что наша учительница её мама. А может, соседка? Или тётя? Может, и завуч, и директор не знают, что Снежка и Вета Павловна ближайшие родственники? Всё-таки интересно! Очень интересно! Вот найдётся Кыш, и я всё выясню!

Вдруг по дороге домой я остановился и сказал:

— Пап! А дядя Саня?

— Что — дядя Саня? — рассеянно спросил папа.

— Так он же следователь! Ты сам говорил!

— Он следователь по особо важным делам, — сказал папа.

— Так что же, значит, у нас не особо важное дело, если пропал Кыш? — спросил я.

— Ну что ты говоришь? Пропал щенок. Позвоню я дяде Сане, а он скажет: «Катись ты с таким делом в стол находок!»

— А если украдут сразу всех щенков по всей стране? Это будет особо важное дело? — спросил я, не двигаясь с места.

— Будет. Но этого никогда не произойдёт.

— Как же так? — не понял я. — Один щенок пропал — не особо важное дело, а тыща — особо важное?

Папа на секунду закрыл глаза. Вид у него был измученный. Поэтому, не дожидаясь ответа, я взял его за руку, и мы пошли дальше.

Я чувствовал, что, пока не найдётся Кыш, моё сердце будет тоскливо сверлить тупая боль. И если у следователя дяди Сани есть дела поважней, чем поиски Кыша, то для меня это особо важное дело…

Мама поняла по нашему невесёлому виду, что мы ничего хорошего не узнали. У неё были заплаканные глаза, и за то, что она так жалела Кыша и, конечно, простила его за поднимание пыли хвостом, я поклялся про себя постараться не расстраивать маму и хорошо учиться…

Мама спросила у папы, поинтересовался ли он, за что бывший хозяин Кыша попал в «Крокодил».

Папа сказал, что Николай Иванович — прекрасный стеклодув, клад для лаборатории, завтра он придёт поступать к ним на работу, и папа обо всём его расспросит. Судя по всему, он не пьяница и неплохой человек…

ГЛАВА 49

Такой тяжёлой ночи, как эта, у меня никогда раньше не было. Я вскакивал несколько раз с постели и подбегал к входной двери. Мне казалось, в неё кто-то скребется.

Папа и мама тоже долго не могли уснуть. Они разговаривали, и мама то и дело повторяла:

— Скорей бы уж утро!

И я шептал: «Скорей бы! Скорей бы! Скорей бы!» Но уснуть боялся, потому что знал, что мне обязательно приснится какой-нибудь страшный сон про Кыша.

И он приснился. Кыш сидел с аквалангом на плечах в аквариуме. Вокруг плавали красивые разноцветные рыбки и приставали к нему. Но деться Кышу было некуда. А главное, я кричу ему:

«Кыш! Я здесь! Прости меня! Сейчас я тебя выручу!»

Только он не слышит из-за толстого слоя зелёной воды. И кислород у него вот-вот должен кончиться в акваланге.

Тогда я надеваю маску и ныряю за Кышем, но ударяюсь о прозрачную, непреодолимую преграду. Я бьюсь об неё лбом, а откуда-то на Кыша надвигается огромная черепаха, медленно перебирая противными лапами…

Тут мне стало так страшно, что я проснулся. Было уже утро. Около меня стояла мама и щупала ладонью мой лоб. Но ни страха, ни жара я не чувствовал и быстро оделся.

— Папу ночью срочно вызвали на какой-то объект, — сказала мама.

— А кто же мне поможет выручить Кыша? — закричал я.