Ты у меня одна (СИ), стр. 35

Потрепаться за жизнь им не удалось. После телефонного звонка Леночки Ванька выпроводил Бардина домой. Когда дверь за ним захлопнулась, в квартире снова стало тихо.

Алёна налила себе кофе и выплеснула в него остатки рома. Успела сделать ароматный глоток, но на кухню вернулся Шаурин и нагло забрал у нее чашку. Покоряясь давлению его сильных рук, которые крепко подхватили ее за талию, Алёна уселась на стол.

— Ну и потанцевала бы с Валькой. А то не дала ему хвастануть полученными навыками.

— И ты даже не ревновал бы? — Мягким движением перекинула волосы на одно плечо и чуть отстранилась, опираясь ладонями о столешницу.

— Нет.

— Нет? — переспросила с притворным удивлением.

— Можешь хоть танцевать, хоть по ресторанам шариться с моими друзьями… если вдруг мне некогда будет.

— Надо же… в виду нашего последнего разговора, мне прям удивительно, откуда такое благодушие.

— Отнюдь. Просто среди моих друзей нет ни одного самоубийцы, чтобы иметь на тебя какие-то виды. А так, да, я ревную тебя даже к этой майке, потому что под ней — все мое.

Ванины руки настойчиво задрали на ней одежду, тепло прошлись по обнаженной спине. Губы влажно прижались к шее. Он не так крепко притиснул ее к себе, но почему-то не могла вздохнуть.

ГЛАВА 14

— Не многовато ли? — спросил Иван, наблюдая, как Алёна нетерпеливо размешивает в кофе третью ложку сахара.

— Что-то не сладко мне сегодня, — вздохнула и сама удивилась двусмысленности своей фразы.

Сколько уже пережила этих семинаров и конференций, но все равно в понедельник проснулась с ощущением сухости во рту и легким волнением. Как в студенческие годы перед экзаменом.

Торопливо поднеся чашку к губам, Алёна расплескала кофе, посадив небольшое пятно на голубую блузку.

— Бл… — прошептала и уставилась себе на грудь.

Раздраженно выдохнув, поднялась из-за стола и направилась в спальню. Потом бездумно перебирала вешалки с одеждой и никак не могла решить, что надеть.

Ваня, видимо, забеспокоившись, почему она так долго возится, пришел за ней. Подпер плечом дверной косяк гардеробной, прошелся взглядом по стройной фигуре. Алёна, быстро глянув на Шаурина, снова недовольно выдохнула и наконец остановила свой выбор на бирюзовой блузке из легкого крепа. Едва ее плечи обнажились, Шаурин обхватил их сзади, и Алёна замерла, позволив поцеловать себя в шею и даже потрогать за грудь, – от этого Ванька не мог удержаться. Тут вопить и спорить бесполезно.

— Ваня… — попросила она и повела плечом, выражая желание освободиться от тесных объятий. Не хватало еще из-за этих тисканий на семинар опоздать.

Шаурин жарко дохнул ей в ухо. Специально это сделал, зная прекрасно, какую вызовет реакцию. Алёна зажмурилась, переживая волну колких мурашек. Очень чувствительно у нее ухо. И шея чуть ниже, и щека.

— Ты главное перед выступлением еще раз текст посмотри, а то мы столько раз отвлекались, что, не дай бог, проскользнет между строк «Ваня, еще… Ваня, пожалуйста… Ваня, если ты сейчас кончишь, я тебя убью».

— Шаурин! — рыкнула Алёна и стиснула зубы, покрываясь румянцем злости.

— Мурка, — нежно сказал Иван, — я просто хочу, чтобы ты немного расслабилась. И успокоилась. А то ты сначала кофе облилась, потом где-нибудь на лестнице каблук сломаешь.

Алёна закрыла глаза и сосчитала до десяти, а когда распахнула их, сказала почти спокойно.

— Ваня, я не хочу расслабляться. Я хочу напрячься и настроиться.

Иван медленно разжал руки.

— Не даешь подурковать, — вздохнув, застегнул черный пиджак. — У меня на работе тоже куча заморочек, сейчас приеду начну со всех кожу сдирать и рассылать «письма счастья». Ладно, Мурка, настраивайся. Пойду кофе допью.

Сегодня они не завтракали, а только пили кофе, который Алёна сварила уже будучи у себя дома. Ваня завез ее сменить одежду, не являться же на семинар со своим многострадальным докладом в футболке и джинсах.

Алёна оделась, влезла в шпильки, последний раз взглянула на себя в зеркало и вышла из спальни. Нашла Шаурина в гостиной. Он стоял у окна и задумчиво смотрел куда-то вниз.

Вдруг эти слова «я тебя тоже» повернулись неожиданной стороной, как будто материализовались. Стиснули горло невыразимой нежностью, затруднили дыхание. В легкой блузке с короткими рукавами стало жарко. Алёна смотрела в Ванькину широкую спину и не могла произнести его имя, хотя нужно было окликнуть и сообщить, что готова ехать. Возникло непреодолимое желание обнять его сзади, упереться лбом между лопаток и постоять вот так хоть минуту. Даже качнулась вперед, чтобы сделать это, но Иван обернулся, и она осталась стоять на выходе в прихожую.

— Готова?

В ответ она лишь кивнула и шагнула к двери.

— Ну, давай уже, поцелуй меня нежно, — попросила за створками лифта.

— Нет.

Шаурин смотрел на нее прямо, тем гипнотизирующим взглядом, от которого становилось не по себе.

— Да ладно тебе, — улыбнулась и шагнула к нему, почти прижавшись к груди.

— Нет, настраивайся. Тебе нельзя целоваться.

— Не будем? — вкрадчиво спросила.

— Не будем. — В глазах мелькнул смех, губы сжались, сдерживая улыбку.

_____

Подул ветер, принося с собой прохладу и запах травянистой горечи стриженного газона. Алёна прижала к себе папку с документами и, поправив на плече ремешок сумки, поежилась. Когда нашла глазами Шаурина, непроизвольно улыбнулась и ускорила шаг. Он стоял около своего автомобиля и разговаривал по телефону. Алёна подошла ближе, Ваня, заметив ее, открыл дверцу, но она не торопилась забираться в салон.

— Ну, привет, — с усмешкой поздоровался он и окинул ее взглядом. Необычно видеть Алёну такой строгой: на высоких шпильках, в темно-серой классической юбке и аккуратной блузке с бантом.

— Привет. — Улыбнулась милой выверенной улыбкой.

— Круто. Я балдею. Доктор, можно я тебя в этой юбочке?.. — пригнулся к ее уху.

— Шаурин, — шепнула, — а мы можем по-человечески потрахаться. Что тебе вечно то в юбке, то в платье?..

— Тебе жалко, что ли?

— Нет, не жалко. — грациозно опустилась на сиденье и втянула ноги в салон.

— Ну и все тогда. — Хлопнул дверцей, но усевшись за руль, не поспешил завести машину. — Ты им всем зачитала, как надо?

— Да.

— Они поняли, что ты серьезный человек?

— Конечно, — рассмеялась.

— Сильно устала?

— Не устала. Собственно, такие посиделки я люблю. Свое отчитал, а дальше сиди, слушай, записывай. Потом кое-что обсудили в своей группе, но это не мозговышебательно.

— Алёна… — начал Ваня с той особой интонацией, которая всегда настораживала.

— Ой, — она чуть скривилась, — насколько поначалу меня напрягало, как ты называешь меня «Муркой», настолько же меня сейчас настораживает, когда ты зовешь меня по имени. Потому что за этим обязательно последует что-то серьезное. Либо внушение, либо выговор, либо ты пристанешь с разговором по душам.

— Да? Я даже сам не заметил.

— Зато я заметила. Что на этот раз?

— Алёна, — еще раз начал он и улыбнулся, — я тебя предупреждал, что родители пригласили нас на ужин.

— Вот только не говори, что этот ужин состоится сегодня.

— Именно. Прям сейчас и поедем. — Подождал протестов, но Алёна демонстративно громко вздохнула и уставилась перед собой, куда-то сквозь лобовое стекло. — Мне кажется, время удобное. Ты не сильно устала, прекрасно выглядишь и как раз в образе.

— Ах ты ж, Твою-Мать-Величество… — протянула она и посмотрела на Шаурина.

— Нет, если ты против, то не поедем. — Он не потянулся, чтобы повернуть ключ в замке зажигания, будто и правда ждал ее решения. — Хочешь, поедем ко мне, хочешь – к тебе, хочешь — поужинаем в ресторане.

— Шаурин, что за дешевые штучки! — чуть пренебрежительно опустила уголки губ. — Голову на отсечение даю, ты уже обо всем договорился и сказал, что мы приедем. Это паттерн, шаблон твоего поведения, так что не надо сейчас говорить, что у меня есть выбор.