Проект «Ватикан», стр. 75
— Зачем вы так? — укорил Теннисона Декер. — Вы же отлично знаете, что мы не умеем разговаривать с этими существами.
— О чем вы там! — пробулькал Смоки. — Ну-ка, Декер, переводи немедленно!
— Тонкости семантики, — ответил Декер. — Не волнуйся, я просто подыскиваю наилучший вариант перевода. Я отвык от человеческой речи. Потерпи.
«Шмяк, шмяк, шмяк! — шлёпал по полу Попрыгунчик. — Шмяк, шмяк, шмяк!»
— Не нравится мне все это, — прошелестел Сноппи. — Декер, что, черт подери, происходит? Почему ты не переводишь? Спелся с ними, что ли?
— Заткнись, — отрезал Декер. — Закрой свой соломенный рот.
— Ну вот, — злобно прошипел Сноппи. — Говоришь вам всем, говоришь, а толку — чуть. Декер, — проговорил он заискивающе, — мы же с тобой разумные существа, правда? Надо подумать. Давай отложим пока это дело, успеем ещё вернуться к разговору.
— Не желаю ничего никуда откладывать! — вмешался Смоки. — Мне нужны ответы, и немедленно! И есть способы получить их!
— Я не совсем уловил, в чем суть, — сообщил Шептун, — но, похоже, дело осложняется.
— Ну и пусть осложняется, — упрямо проговорил Теннисон.
— Имейте в виду, в случае чего мы можем исчезнуть в любой момент.
— Рано ещё, — сказал Теннисон. — Посмотрим, как все обернётся… Отдыхай пока.
Попрыгунчик подскакал к Смоки и принялся подпрыгивать на одном месте — вверх-вниз, вверх-вниз, резко, стремительно.
«Шмяк, шмяк, шмяк, шмяк, шмяк, шмяк!»
— Нельзя уходить, — проговорила Джилл. — Нельзя! Рано. У нас нет доказательств. А они нам нужны как воздух!
— Я скажу вам, как мужчина мужчине, как человек человеку, — обратился Теннисон к Декеру. — Вы должны меня понять, ведь вы человек, а кроме человека, никто этого не поймёт, ни одно существо на свете. Мы дали слово, понимаете? Мы поклялись, что попадём сюда и доставим домой доказательство того, что мы здесь побывали. Дайте нам такое доказательство чтобы никто не смог усомниться, — и отпустите нас. Если вы сделаете это, мы вернёмся. Даём вам честное слово, что вернёмся и ответим на все ваши вопросы!
— Да вы с ума сошли! — закричал Декер. — Чтобы я в это поверил? И как вы смеете торговаться?
— Декер! — квакнул Смоки. — Переводи! Немедленно! Приказываю тебе, повелеваю! Переводи, а то…
— Они отказываются отвечать на вопросы сейчас, — сказал Декер. — Они предлагают сделку. Договор.
— Что? Что ты сказал? Договор? Кому предлагают? Мне? Со мной торговаться? Да я их…
— А что такого? — прошелестел Сноппи, и глазки его весело засверкали. — Почему бы разумным существам и не поторговаться немножко?
— Не выйдет! — возмущённо булькал Смоки. — Думают провести меня? Самоуверенные варвары!
— Было бы разумно пойти на кое-какие уступки, — посоветовал Декер. Я знаю людей, потому что сам человек, и я требую, чтобы ты не смел кричать на них и оскорблять их, более того, я требую…
Попрыгунчик скакал все быстрее и стремительнее. Шлёпки слились в единый, непрерывный звук, заглушавший слова Декера. Все выше и выше скакал Попрыгунчик — вверх-вниз, вверх-вниз, не удаляясь от Смоки, — и вдруг Смоки сам стал подпрыгивать! Да-да, подпрыгивать! Не так высоко, не так легко, как Попрыгунчик, но тоже довольно быстро, все выше и выше. Смотреть на это было страшно и противно.
— Думаю, — решительно сказал Шептун, — теперь нам пора.
— Нет! — упрямо отозвался Теннисон. — Нам нужны доказательства. Нельзя возвращаться с пустыми руками!
— Но ты не сможешь добыть никаких доказательств у этих маньяков. В любое мгновение они могут взорваться у нас на глазах.
— Смоки! — кричал Декер, пытаясь перекричать Попрыгунчика. — Смоки, ты не прав! Ты…
— Анафема! — проревел Смоки. — Анафема всем! Всех проклинаю!
— Пора, — ещё более твёрдо сказал Шептун.
Теннисон попытался возразить, но возражать было уже поздно.
Но пока эта дикая сцена ещё была у него перед глазами, он успел заметить взгляд, который бросил на него Попрыгунчик: вспышку света, огня — но не горючего, а мертвенно-ледяного…
Глава 60
Слух о том, что происходит нечто чрезвычайное, быстро распространился по Ватикану. «Что-то происходит или вот-вот произойдёт!» — говорили одни. «Кардинал Феодосий-то сидит с глухоманом у лестницы возле базилики и ждёт чего-то. А чего?» — недоумевали другие. «А это слышали, самое новенькое? Джилл и Теннисон в Раю побывали и, того гляди, вернутся! Они принесут добрую весть, весть о том, что это действительно Рай. Они скажут нам, что Мэри не ошиблась, что она говорила нам правду!» — ликовали третьи.
Были и такие, кто пытался урезонить чересчур зарвавшихся. «Вы ошибаетесь, — твердили они. — Верить, что кто-то может побывать в Раю во плоти — это же полное противоречие со всеми установками Ватикана! Рай — это великая тайна, Рай — не от мира сего, он лучше и выше мира». А некоторые утверждали, что Джилл и Теннисон — посыльные, лазутчики Феодосия и других кардиналов, которые не верят, что Рай существует, или не хотят верить. «Что делать? — спрашивали они. — Поверить им — значит распрощаться с поисками знания. Если Рай есть, значит, всякие знания — чушь, чепуха, пыль под ногами, полная никчёмность. Найдётся Рай — и никаких знаний не надо будет никому. Нужна будет только вера».
Садовник Джон спустился по лестнице от базилики и встал перед кардиналом как вкопанный.
— Ваше Преосвященство, — процедил он, — вы имели честь беседовать с Его Святейшеством?
— Имел, имел, — добродушно согласился Феодосий. — У кого из нас больше прав на такую честь, Джон?
— И в разговоре с ним вы обвинили меня в предательстве Ватикана?
— Да, — невозмутимо ответил Феодосий, — я обвинил тебя во вмешательстве в дела, к твоей компетенции не относящиеся.
— Сохранение веры — дело каждого из нас! — крикнул Джон.
— Согласен. А вот кражу кристаллов и убийство ни в чем не повинного человека я бы делом каждого называть не стал, — жёстко проговорил Феодосий.
— Вы меня в этом обвиняете?! — взвизгнул Джон.
— И ты имеешь наглость и дерзость отрицать, что был инициатором и лидером богословской смуты? Ты берёшься утверждать, что это не ты затеял кутерьму с канонизацией Мэри?
— Это была не смута! — вскричал Джон, мотая головой. — Это была искренняя, честная попытка вернуть Ватикан назад, на тот путь, что вырабатывался в течение стольких лет! Церкви была нужна святая, и я подарил её Церкви.
— Для меня это была смута, — сказал Феодосий, глядя в глаза Джону. Ты поднял на дороге соломинку и вознамерился пощекотать ей в носу у Церкви. Ты — самонадеянный тупица. Ты думал, что рассказ безумной женщины поможет тебе осуществить святотатственные замыслы!
— Я бы воспользовался чем угодно, — гордо сказал Джон, — чтобы вернуть Ватикан на путь истины.
Он развернулся и быстро пошёл вверх по лестнице, но почти сразу остановился, обернулся и спросил:
— Вы потребовали от Его Святейшества, чтобы меня понизили в должности и осудили на послушничество, если окажется, что это не Рай?
— Именно так, — подтвердил Феодосий. — И будь уверен, я лично прослежу, чтобы это было исполнено.
— Сначала докажите, что это не Рай! — выкрикнул Джон. — А не докажете — то же самое будет с вами!
— Полагаю, что ты поменял нас ролями, — спокойно ответил кардинал. — Полагаю, это тебе, а не мне придётся доказывать, что место, где побывала Мэри — Рай.
— Как же так вышло, Ваше Преосвященство, что Рай стал вам так ненавистен?
— Ненавистен? Почему — ненавистен? Вовсе нет. Искренне надеюсь, что Рай существует. Только не такой, о каком мечтал ты.
Джон резко повернулся и пошёл вверх по лестнице не оглядываясь.
А слухи ползли и ползли…
«Видали? Кардинал Феодосий сидит на табуретке! Где это видано, чтобы кардинал на табуретке сидел? Я слышал, что это наказание, епитимья, что Его Святейшество наказал Феодосия и теперь он все время будет у всех на глазах на табуретке сидеть, точно вам говорю, не сойти мне с этого места!»