Дикие карты (сборник), стр. 113

…Ярко выраженная черта так называемых «приспособлений» — антигравитационных поясов, пространственных порталов, армированных скафандров — заключается в том, что ни один из них невозможно воспроизвести. При демонтаже и тщательном изучении часто оказывается, что с точки зрения механики и электротехники они не имеют никакого смысла. Ни один из них невозможно повторить. Это объясняет, почему ни один предприимчивый изобретатель до сих пор не запатентовал, скажем, индивидуальный пояс для полетов на световой скорости или антигравитационный погрузчик. Лишь их создатель может заставить их работать. В некоторых случаях эти приспособления состоят из нелепого нагромождения хлама, вплоть до яблочных огрызков, шпилек и торсов от кукол Барби. Другие состоят лишь из чертежей механизма, которые, подобно химерической машине Иеронима, работают так, как «должен» настоящий механизм.

Объяснение опять-таки кроется в проявлении экстрасенсорных способностей. Создатели этих приспособлений, по сути, запечатлевают себя в своей работе в метафизическом (в используемом в настоящее время научном значении этого слова) смысле. Такое объяснение позволяет понять часто наблюдаемый феномен, когда в творчестве определенных изобретателей наступает предел и им иногда даже приходится разбирать старое приспособление, чтобы заставить работать новое. Это объяснение также позволяет с легкостью предсказать, что попытки всех мировых правительств воссоздать поразительного андроида — Модульного Человека — обречены на провал, если только они не наймут свои собственные «дикие таланты».

…Практически все тузы отличаются от нормальных людей более высокоэнергетическим метаболизмом. Некоторые, по всей видимости, обладают способностью черпать энергию, питающую их способности, из самих себя или (за неимением лучшего определения) из космоса. Другие либо нуждаются во внешних источниках энергии, либо сами не осознают этого в силу легкодоступности подобных источников. Чернокожий силач по прозвищу Гарлемский Молот, к примеру, вынужден потреблять с пищей значительное количество солей тяжелых металлов, чтобы поддерживать свой метаболизм на нужном уровне, вместе с такими радиоактивными изотопами, как стронций-90 и барий-140, которые, по-видимому, замещают в его костях кальций, придавая им прочность и стойкость, значительно превышающие человеческие. Джек-Попрыгунчик заряжается энергией от огня и источников тепла. Прочие извлекают энергию из «батарей», которые обычно оказываются не чем иным, как подобием машины Иеронима. Однако вне зависимости от источников энергии не выявлено еще ни одного туза, который не исчерпывал бы свои ресурсы за относительно незначительный период времени путем интенсивного напряжения метачеловеческих способностей. Некоторые могут «подзаряжаться», немного отдохнув, другим на самом деле требуется внешний источник питания. Опять-таки каждый случай уникален…

Еще одно подтверждение «экстрасенсорной» гипотезы представляет собой случай так называемого Спящего, который, просыпаясь, каждый раз обладает новым набором метаспособностей. Любая другая теория происхождения способностей тузов не в состоянии была бы объяснить подобный феномен…

Таким образом, мои коллеги и я осмеливаемся утверждать, что пси может объяснить все способности, которые наблюдаются у тузов, — и ни одно другое объяснение не может…

Джордж Р. Р. Мартин

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В предлагаемых читателю книгах День дикой карты празднуют ежегодно 15 сентября — в память о сентябрьском дне 1946 года, когда Джетбой сказал свои бессмертные слова, а доктор Тод развеял инопланетный вирус над Манхэттеном.

В реальной жизни случилось так, что именно в этот день родился Говард Уолдроп, и именно он, Говард, по странному стечению обстоятельств, написал «Тридцать минут над Бродвеем» — историю, открывающую первую книгу «Диких карт», в которой имели место упомянутые выше события.

Между прочим, про день 20 сентября в книгах не упоминается. Однако на самом деле это день моего рождения, два года и пять дней спустя после памятного события. Таким образом, 20 сентября — настоящий День дикой карты. Именно в этот день в 1983 году Вик Милан подарил мне ролевую игру под названием «Супермир», бессознательно посеяв первое семя вселенной «Диких карт».

Разворачивая упаковочную бумагу, я не имел никакого представления о ролевых играх, хотя уже был опытным игроком во многие другие. Я руководил шахматными турнирами в начале 70-х, одновременно пытаясь утвердиться как писатель-фантаст. Перед этим я был капитаном шахматной команды в колледже и в средней школе. Ролевые игры еще не были изобретены в моем детстве, но у нас хватало развлечений и в дождливые дни, и в теплые летние вечера. Мои родители частенько отсутствовали, и ничто не отвлекало меня от строительства обширных поместий и целых империй на доске для игры в «Монополию». Я никогда не проигрывал в «Стратегию», и через короткое время ни один из моих друзей не осмеливался сталкиваться со мной на игровом поле. Мне пришлось в одиночку возглавлять сразу шесть армий, сажать на трон королей и назначать генералов, с радостью вторгаться на свою же территорию, нападая и одолевая себя самого в течение многих часов. Возможно, это была своего рода ролевая игра.

Что касается непосредственно появления в моей жизни ролевых игр, то, столкнувшись как-то с ними в Нью-Мексико, я поначалу находил эти мероприятия довольно сомнительными. В юности я читал слишком много плохих фэнтези о мечах и магии, так что меня это не очень-то привлекало. Лучше уж было каждую неделю сражаться в покер или во все еще популярную «Дипломатию». В конце концов, я был слишком стар и искушен для всего этого «ролевого бреда». Однако именно этим были увлечены местные писатели, и поэтому я решил: почему бы не поучаствовать и мне тоже?

Итак, я присоединился к Уолтеру Уильямсу, Виктору Милану, Джону Миллеру и его жене, а также Мелинде Снодграсс — все они сделали значительный вклад в антологию «Дикие карты». Эти игры казались своего рода рассказами — словно ты движешься по страницам историй Лавкрафта, только персонажи прорисованы в них более четко, чем у знаменитого автора. Там были триумф и трагедия, героизм и трусость, любовные интриги и предательства. Наши еженедельные собрания были общей, по очереди рассказанной историей и импровизированным театром, сеансом групповой терапии и массового психоза, приключенческим фильмом и мыльной оперой. Мы создали несколько замечательных персонажей и жили ими.

Несколько месяцев спустя я начал все чаще проявлять желание придумать собственную игру. Игроки получали столько удовольствия от процесса, и мне казалось, что творец игры окажется на вершине блаженства. Ведь он был и создатель, и дирижер, и капитан команды — и все это, как у Бога, во едином лице. А кто откажется сыграть роль Господа Бога? Наконец, не вынеся искушения, я разработал для нашей команды свою собственную игру. Как только я испытал все радости творца, пути назад уже не было… даже невзирая на то, что игроки были чертовски догадливы и распутывали основную интригу приблизительно через шестнадцать минут после начала действия.

Примерно так обстояли дела, когда в мой день рождения Милан преподнес мне тот роковой подарок. Наша компания как раз осваивала другую игру про супергероя, но она им не очень нравилась. Эта же была построена по-другому, к тому же Вик знал, что я был фанатом комиксов. Я приобрел некоторый жизненный опыт, читая их, пока рос в Байонне, в штате Нью-Джерси. Супермен и Бэтмен сделали для меня больше, чем Дик и Джейн, и первые истории, которые я издал, были именно любительские истории о супергероях в таких же любительских журналах для фанатов комиксов. Так что, похоже, «Супермир» был придуман именно для меня, а я, в свою очередь, для «Супермира»…

Потом я предложил возможные варианты сюжета, а мои друзья придумали персонажей, и мы начали играть, но прежде, чем кто-либо из нас понял, что произошло, «Супермир» поглотил нас всех. Сначала мы играли в него один раз в неделю и чередовали игру с сеансами игр Уолтера или Вика. Но скоро «Супермир» окончательно овладел нами: мы играли в него после ужина до двух, до трех часов ночи, а затем обязательно прихватывали часок-другой.