Царица амазонок, стр. 140

Запрыгнув в заднюю машину – новенький внедорожник с кожаными сиденьями, – я принялась искать ключи зажигания и наконец нашла их на полу перепачканными кровью и тающим снегом. Я была настолько взволнована, что едва справлялась с собственными руками и ногами, однако все же сумела запустить мотор и развернуть машину, а потом уже погнала ее как можно быстрее по извилистой подъездной дороге.

Выехав на главную дорогу, я понеслась вперед, едва дыша. В мыслях у меня был только Ник, ожидающий меня, мучительно переживающий минуту за минутой…

Образ Ника, скорчившегося в снегу в безмолвной агонии, стоял перед моими глазами. И когда я добралась до того места, где мы Ника оставили, я была полностью уверена, что увижу его стоящим на коленях у обочины дороги, замерзающего…

Но Ника там не было.

Выскочив из машины, я несколько раз повернулась во все стороны, во всю силу своих легких зовя Ника, пока у меня в животе не начал разрастаться ледяной шар панического страха. Снегопад прекратился, в лесу было абсолютно тихо… настолько тихо, что я могла быть уверенной: на мой зов никто не откликнулся.

Подойдя к нашей арендованной машине, все так же торчавшей в канаве, я распахнула дверцу, надеясь, что Ник забрался внутрь… Но и там его тоже не было.

И только тогда мне пришло в голову изучить следы на свежем снегу и поискать след, говоривший о том, что здесь кто-то шел или полз. Моим единственным источником света были фары машины, дававшие слишком резкие тени, и мне понадобилось некоторое время, чтобы разобраться: следы там действительно были, и свежие, и это были следы колес мотоцикла, уходившие в сторону Суомуссалми.

Я заново исполнилась надежды. Возможно, Ника подобрал какой-то мотоциклист?

Вернувшись в машину, я поехала по следу, спеша изо всех сил. Лишь когда я добралась до окраины городка, на дороге появились и другие следы, пересекавшие нужный мне, но все же, благодаря позднему часу и отсутствию движения, я могла проследить за следом мотоцикла и добраться через городок к единственной логически возможной цели.

Глава 41

Госпиталь был тихим и сонным, и лишь горстка людей работала здесь в ночную смену. Я вошла в дверь приемного покоя, и все, кто там был, уставились на меня. По их взглядам я поняла, что представляю собой не слишком привлекательное зрелище.

Как только я получила подтверждение, что Ник действительно там, полная сочувствия медсестра провела меня в небольшую комнату ожидания, где стояло с дюжину пустых стульев.

– Вот здесь, в термосе, горячая вода, – сказала она. – Я скажу доктору Хууско, что вы здесь.

– Как он? – спросила я, всматриваясь в лицо медсестры, чтобы понять, что у нее на уме. – В порядке?

Женщина отвела взгляд:

– Доктор Хууско сам вам все объяснит.

Я не имела ни малейшего представления, как долго я там просидела, в тревоге ожидая новостей. Рядом со мной стоял радиатор, горячий на ощупь, но я никак не могла справиться с дрожью. Ночные события проморозили меня до мозга костей, и я почти что впала в ступор от потрясения и усталости. У меня не было сил даже на то, чтобы встать и пойти помыть руки, хотя они были липкими от крови.

Когда наконец появился доктор Хууско, он не подошел ко мне сразу, а сначала остановился в отдалении и всмотрелся в меня. А когда он заговорил, его голос показался мне таким глухим, словно доносился из-под земли:

– Вам бы лучше рассказать мне все как есть.

Я встала на деревянных ногах, тщетно ища признаки тепла во взгляде доктора. Он был из тех крепких, похожих на дубы людей, которые, кажется, легко выдержат и несколько ледяных бурь подряд, и удары молний и для которых человеческие существа типа меня представляют всего лишь нечто вроде пролетающих мимо надоедливых мошек.

– Прошу, скажите, что с ним все будет хорошо, – попросила я, с трудом проталкивая слова сквозь горло.

Доктор Хууско показал на свой стетоскоп:

– Это не хрустальный шар гадалок. Это наука. Но наука на нашей стороне. – Он наконец подошел ко мне. – Если бы я не был человеком рационально мыслящим, то сказал бы, что у вашего друга есть ангел-хранитель. – Он показал мне то, что сжимал в ладони.

Это был бабулин браслет. Или, скорее, я могла только предположить, что это был ее браслет, потому что шакал оказался настолько смятым, что вообще не походил уже ни на какое животное.

– Это было в его кармане, – пояснил доктор Хууско. – И оно остановило пулю. Я никогда ничего подобного не видел. Похоже, эта штука спасла ему жизнь.

– Но он истекал кровью, – прошептала я, стараясь сдержать слезы растерянности и облегчения.

Доктор Хууско бросил на меня слегка тревожный взгляд:

– Разумеется, он истекал кровью! А как бы вы себя чувствовали, если бы вот такую штуку вколотили вам в тело с силой в несколько сот фунтов?

Я тревожно заглянула в глаза доктора Хууско, надеясь услышать от него, что теперь Нику ничто не грозит.

– Значит, с ним все будет в порядке?

Но лицо доктора уже снова окаменело.

– Он без сознания. Посмотрим. У него сильное переохлаждение. И сердце останавливалось; надолго ли, я не знаю. Мозг может оказаться в какой-то мере поврежденным. – Брови доктора Хууско еще сильнее сдвинулись к переносице. – Когда мозг лишается притока кислорода…

Я не упала в обморок, но вокруг все потемнело на несколько секунд.

– Можно мне его увидеть?

– Когда его состояние стабилизируется. – Доктор Хууско выудил что-то из кармана халата. Это был сотовый телефон Ника. – Нашли в другом его кармане. Может, вы захотите кому-нибудь позвонить? Женщина, которая привезла его сюда, сказала, что она его мать, но больше ничего нам не сообщила. Мы пытались ее задержать, но… – Доктор Хууско поморщился. – Она не пожелала остаться.

Я расхаживала по коридору, слишком потрясенная и переполненная горем, чтобы плакать. В конце концов я устроилась в пустом кафетерии с телефоном Ника и изуродованным браслетом, положив их на стол перед собой. Одинокая флуоресцентная лампа тихо жужжала над пустой раздаточной стойкой, время от времени мигая, как будто собиралась перегореть. Почему-то она заставила меня мысленно вернуться в мой уголок в трейлере в Алжире, и я ненадолго оказалась во власти бессмысленных мечтаний о том, что хорошо было бы вернуться в то время, когда мы с Ником не слишком нравились друг другу и мне даже в самых диких фантазиях не привиделось бы, что я буду вот так сидеть в госпитале и страдать из-за него.

Несколько раз глубоко вдохнув, я сумела отогнать всю эту ерунду в сторону и сосредоточилась на телефоне. Хотя последнее, чего бы я могла захотеть, были разговоры с какими-нибудь незнакомцами, ситуация сложилась достаточно серьезная для того, чтобы предпринять такую попытку.

После того как я просмотрела список контактов Ника, не опознав ни один из них, я наконец додумалась проверить быстрый набор, чтобы узнать, с кем Ник связывался чаще всего. К моему удивлению, этот список возглавлял номер, обозначенный как «Повод для споров». Следующим шел «Вундеркинд», а потом «Голдфингер». Я решила отказаться от лишних раздумий и набрала первый номер.

Телефон звонил довольно долго, наконец кто-то ответил, и я уже приготовилась говорить с каким-нибудь автоответчиком в Дубае, но услышала сонный мужской голос:

– Как насчет времени?..

– Это Диана Морган, – быстро перебила его я. – Я звоню по поводу Камаля аль-Акраба. Полагаю, вы его знаете…

На другом конце раздался сильный шум. Потом мужчина спросил, то ли тревожась, то ли сердясь:

– Что случилось? Откуда вы звоните?

Я окинула взглядом пустое кафе:

– Из Финляндии. Из госпиталя в Суомуссалми. – Я сделала паузу, чтобы набраться сил. – Боюсь, тут кое-что…