Выпуск II. Том 7, стр. 36
— Все так бы и было, не случись этого убийства, — сказал Стивен. — Давайте зайдем на минутку в одно место. Лидия вчера показала мне свою кладовую.
Он ввел ее в комнату, размером чуть больше стенного шкафа.
— Видите, Пилар, здесь целые ящики с печеньем, вареньем, апельсинами, финиками и орехами. А вот…
— Ой! — хлопнула в ладоши Пилар. — Какие красивые эти золотые и серебряные шары!
— Они должны были висеть на елке вместе с подарками прислуге. А вот блестящие от мороза снежные человечки, которым предстояло украсить обеденный стол. А это — разноцветные воздушные шары, которые оставалось только надуть!
— Ой! — Глаза Пилар сияли. — А нельзя сейчас надуть хоть один? Лидия не будет сердиться. Я так люблю смотреть, как взлетают воздушные шары!
— Ребенок! — усмехнулся Стивен. — Какой вам больше нравится?
— Красный, — ответила Пилар.
Они взяли два шарика и, надув щеки, принялись наполнять их воздухом. Пилар засмеялась, и ее шарик снова опал.
— Какой вы смешной, когда надуваете шар! У вас такие толстые щеки!
Ее смех звенел на весь дом. Умолкнув, она энергично начала надувать свой шар. Аккуратно завязав их, они принялись играть ими, подкидывая вверх и перебрасываясь ими.
— Пойдемте в холл, там больше места, — предложила Пилар.
Они продолжали свою игру, когда в холле появился Пуаро. Он снисходительно следил за ними.
— Решили вспомнить детство? Приятно смотреть на вас.
Чуть запыхавшись, Пилар сказала:
— Мой шарик красный. Он больше, чем шарик Стивена. Гораздо больше. Если вынести его в сад, он сразу улетит в небо!
— Давайте отпустим их и загадаем желание, — предложил Стивен.
— Отличная мысль!
Пилар побежала к двери, ведущей в сад. За ней последовал Стивен. А за ними шел все с тем же снисходительным видом Пуаро.
— Я загадываю желание получить кучу денег, — провозгласила Пилар.
Она стояла на цыпочках, держа в руках нитку от воздушного шара. Когда подул ветерок, шар заколыхался. Пилар отпустила нитку, и шар, подхваченный ветром, взмыл вверх.
— Желание нужно держать в тайне, — засмеялся Стивен.
— Почему?
— Потому что иначе оно не исполнится. А теперь моя очередь.
Он отпустил свой шар, но ему не повезло. Шар отлетел в сторону, зацепился за ветку остролиста и лопнул.
Пилар побежала туда.
— Все кончено… — трагическим голосом произнесла она.
Потом, потрогав кусочек сморщившейся резины носком туфли, сказала:
— Точно такую штучку я подобрала в комнате деда. У него тоже был шар, только розовый.
Пуаро невольно вскрикнул. Пилар с любопытством обернулась.
— Нет, ничего, — сказал Пуаро. — Просто я споткнулся.
Он круто повернулся и обвел взглядом дом.
— Сколько окон! — заметил он. — У дома, мадемуазель, есть не только глаза, но и уши. Как жаль, что англичане так любят открывать окна.
На террасе появилась Лидия.
— Обед готов. Пилар, моя дорогая, все разрешилось удовлетворительно. После обеда Альфред тебе разъяснит все подробности. Пойдемте.
Они вошли в дом. Замыкал группу Пуаро. Он выглядел очень мрачным.
3
Обед закончился.
Когда они выходили из столовой, Альфред сказал Пилар:
— Пойдем ко мне, дорогая. Я должен кое о чем поговорить с тобой.
Он повел ее через холл в свой кабинет и плотно прикрыл за собой дверь. Остальные направились в гостиную. Только Эркюль Пуаро остался в холле, задумчиво глядя на дверь кабинета.
Внезапно он заметил, что около него топчется старик дворецкий.
— В чем дело, Тресилиан? — спросил Пуаро.
Старик выглядел встревоженным.
— Я хотел поговорить с мистером Ли. Но мне неудобно его сейчас беспокоить.
— Что-нибудь случилось? — спросил Пуаро.
— Произошла какая-то странная вещь, сэр. Я ничего не могу понять.
— В чем дело? — спросил Пуаро.
— Видите ли, сэр, — не сразу ответил Тресилиан, — вы, наверное, заметили, что по обе стороны парадной двери лежат каменные ядра. Большие, тяжелые шары. Так вот, сэр, одно из них исчезло!
Эркюль Пуаро поднял брови:
— Когда?
— Готов поклясться, что еще нынче утром они были на месте, сэр.
— Пойдемте посмотрим.
Они вместе вышли из парадной двери. Пуаро, наклонившись, осмотрел оставшееся ядро. Когда он выпрямился, лицо у него было совсем мрачным.
— Кому понадобилось украсть такую вещь, сэр? — с дрожью в голосе осведомился Тресилиан. — Я что-то ничего не понимаю.
— А мне это не нравится, — сказал Пуаро. — Очень не нравится…
Тресилиан с тревогой смотрел на него:
— Что случилось с нашим домом, сэр? С тех пор как хозяина убили, все стало по-другому. Мне все время кажется, будто я во сне. Я путаюсь и порой не верю собственным глазам.
— Вы не правы, — покачал головой Эркюль Пуаро. — Собственным глазам как раз следует верить.
— У меня плохое зрение, — возразил Тресилиан. — А теперь вижу куда хуже, чем бывало. Путаю вещи и людей. Наверное, становлюсь слишком стар для работы.
— Не следует унывать, — похлопал его по плечу Пуаро.
— Спасибо, сэр. Я понимаю, вы желаете мне добра. По вся беда в том, что я уже стар. Мне все вспоминаются прежние дни и люди, которым я служил. Мисс Дженни, мистер Дэвид и мистер Альфред. Я все время вижу их молодыми. С того вечера, как явился домой мистер Гарри…
— Да, — кивнул Пуаро, — так я и думал. Вы только что сказали: «с тех пор как убили хозяина», но в действительности это началось раньше, с тех пор как вернулся домой мистер Гарри — верно? Все переменилось и сделалось нереальным?
— Вы совершенно правы, сэр, — ответил дворецкий, — именно с тех пор. С появлением мистера Гарри всегда возникала беда, даже в прежние дни.
Он снова взглянул туда, где раньше лежало пушечное ядро.
— Кто мог взять его, сэр? — прошептал он. — И зачем? Прямо какой-то сумасшедший дом.
— Меня пугает не безумие, а, наоборот, чересчур здравый ум, — сказал Пуаро. — Кому-то, Тресилиан, грозит смертельная опасность.
Он повернулся и вошел в дом.
В эту минуту из кабинета вышла Пилар. Щеки ее пылали. Она высоко держала голову, и глаза у нее сверкали.
Когда Пуаро поравнялся с ней, она, вдруг топнув ногой, сказала:
— Я этого не приму.
— Чего именно вы не примете, мадемуазель? — поднял брови Пуаро.
— Альфред только что сказал мне, что я могу получить ту часть денег, которую оставил дед моей матери, — ответила Пилар.
— Ну и что?
— По закону я не имею на них права, сказал он. Но он, Лидия и остальные решили, что эти деньги должны достаться мне. Пусть восторжествует справедливость, сказал он. И поэтому намерены отдать их мне.
— Ну и что? — повторил Пуаро.
— Как вы не понимаете? — снова топнула ногой Пилар. — Они отдают их мне… Отдают.
— Это что, ущемляет вашу гордость? Раз они говорят, что по справедливости эти деньги должны принадлежать вам…
— Вы не понимаете… — начала было Пилар.
— Наоборот, — возразил Пуаро, — я все превосходно понимаю.
Она обиженно отвернулась.
Раздался звонок в дверь. Пуаро оглянулся. За стеклом маячил силуэт старшего инспектора Сагдена.
— Куда вы идете? — быстро спросил Пуаро у Пилар.
— В гостиную, — мрачно ответила она. — Там все остальные.
— Очень хорошо. Оставайтесь с ними. Не ходите по дому одна, особенно когда стемнеет. Будьте настороже. Вас поджидает опасность, мадемуазель. Вам еще не доводилось быть в такой опасности, как нынче.
Он повернулся и пошел навстречу Сагдену.
Тот подождал, пока Тресилиан вернулся в буфетную. И только тогда сунул под нос Пуаро телеграмму.
— Он у нас в руках! — сказал он. — Прочитайте телеграмму. От южноафриканской полиции.
«Единственный сын Эбенезера Фарра умер два года назад», — говорилось в телеграмме.
— Итак, теперь нам все известно! — заявил Сагден. — Смешно, ведь я-то мыслил совсем по-другому…
4
Пилар вошла в гостиную с высоко поднятой головой.