Выпуск II. Том 1, стр. 54

– И о чем же говорят факты?

– Ну… одно представляется совершенно ясным. Рядом с человеком, когда ему был нанесен удар, никого не было. Таким образом, единственный, кто мог заколоть его, – это был он сам. Налицо самоубийство.

– Но с какой же стати ему было совершать самоубийство? – скептически спросил Реймонд Уэст.

Адвокат откашлялся.

– Ах, об этом опять-таки можно только догадываться, – сказал он. – Догадки в настоящий момент меня не интересуют. Мне кажется, если исключить сверхъестественную силу – во что я ни на миг не поверю, – это единственно возможное объяснение случившемуся. Он сам себя заколол и, когда падал, взмахом руки выдернул кинжал из раны и отбросил его в деревья. Я думаю, это хотя и маловероятно, но возможно.

– Я предпочитаю не говорить, что нет сомнений, – вступила в беседу мисс Марпл. – Все это приводит меня в сильное замешательство. Но невероятные вещи все-таки случаются. В прошлом году на приеме у леди Шарпли, в саду, мужчина, игравший в часовой гольф [11], споткнулся, зацепившись за цифру, потерял сознание и не приходил в себя в течение пяти минут.

– Но, дорогая тетя, – мягко заметил Реймонд, – его ведь не закололи, верно?

– Конечно нет, дорогой, – ответила мисс Марпл. – К этому я и веду. Нет сомнений, сэра Ричарда могли заколоть одним-единственным способом, но мне бы хотелось узнать, обо что он споткнулся. Возможно, о корни дерева. Он засмотрелся на девушку, а при лунном свете немудрено споткнуться обо что угодно.

– Вы говорите, что существует только один способ, которым могли убить сэра Ричарда, мисс Марпл? – сказал священник, с любопытством поглядывая на нее.

– Печальная история, я предпочитаю не думать об этом. Он был правша, или я ошибаюсь? Я имею в виду, что, для того чтобы нанести себе удар в левое плечо, он должен был быть правшой. Я всегда так жалела беднягу Джека Бейнза во время войны! Он прострелил себе ногу после ожесточенного сражения у Арраса. Он мне рассказывал об этом, когда я приходила навещать его в госпиталь. Как он потом стыдился! Не думаю, что этот несчастный Эллиот Хейдон много выиграл от своего злодеяния.

– Эллиот Хейдон? – поразился Реймонд. – Вы думаете, это он?

– Не понимаю, а кто же еще это мог сделать? – слегка приподнимая брови, удивилась мисс Марпл. – Разумеется, в том случае, если, как мудро выразился мистер Петерик, смотреть на факты и не принимать всерьез всяких там языческих богинь, в которых нет ничего хорошего. Эллиот подошел к нему и перевернул. Для того чтобы совершить преступление, ему надо было повернуться к вам спиной, чтобы достать кинжал из-за пояса. Помнится, в молодости я танцевала с мужчиной, одетым главарем бандитов. У него было пять видов ножей и кинжалов, не передать, до чего неудобно было с ним танцевать.

Все взгляды устремились на доктора Пендера.

– Я узнал правду, – сказал он, – пять лет спустя после трагедии. Мне пришло письмо от Эллиота Хейдона. Оказывается, он догадывался, что я его подозревал. Он написал, что это было внезапным искушением. Он тоже любил Диану Ашли, но был всего лишь обыкновенным адвокатом. Устраняя Ричарда со своего пути, наследуя его титул и недвижимость, он надеялся на блестящую перспективу. Кинжал он вынул из-за пояса, когда склонился над братом. Он и задуматься не успел. Просто вонзил его и вложил в ножны. Себе он нанес рану позднее, чтобы отвести подозрения. Он писал мне накануне отъезда в экспедицию на Северный полюс на случай, как он выразился, если не вернется. Не думаю, чтобы он собирался возвращаться, и знаю, что, как заметила мисс Марпл, его преступление ничего ему не дало. «Пять лет, – писал он, – я живу в аду. Я надеюсь, что смогу искупить свою вину хотя бы достойной смертью». Наступила тишина.

– И он погиб достойно, – сказал сэр Генри. – Вы изменили имена в своем рассказе, доктор Пендер, но я, кажется, догадался, кого вы имели в виду.

– Как я и говорил, – продолжил священник, – не думаю, что это исчерпывающее объяснение. Я по-прежнему считаю, что роща оказывала зловещее воздействие, которое руководило поведением Эллиота Хейдона. До сих пор не могу вспоминать о святилище Астарты без содрогания.

Золотые слитки

– Не знаю, подойдет ли история, которую я хочу рассказать, – начал Реймонд Уэст. – У меня нет для нее объяснения, однако обстоятельства дела настолько интересны, что мне хочется изложить ее в порядке постановки проблемы. Возможно, рассуждая логически, мы вместе в ней как-то разберемся.

Эти события происходили два года назад, когда я поехал на Троицу [12] в Корнуолл с человеком по имени Джон Ньюмэн.

– В Корнуолл? – резко переспросила Джойс Ламприер.

– Да. А что?

– Нет, ничего. У меня история тоже про Корнуолл, о рыбацкой деревушке под названием Рэтхоул. Неужели и вы о том же самом?

– Нет. У меня деревня называется Полперран. Она на западном побережье Корнуолла, там очень дикая скалистая местность. Мы с Джоном были представлены друг другу за несколько недель до поездки, и я нашел его чрезвычайно интересным человеком. Умный, независимый, с воображением. Благодаря своему последнему увлечению он арендовал Пол-Хаус. Прекрасно разбирался во времени Елизаветы, ярко и наглядно описывал мне передвижение испанской Армады [13]. И с таким энтузиазмом, будто бы он сам был тому свидетелем. Что это, перевоплощение? Непонятно. Совершенно непонятно.

– Не преувеличивай, дорогой Реймонд, – ласково пожурила его мисс Марпл.

– Какие преувеличения? – слегка раздраженно отозвался Реймонд Уэст. – Этот Ньюмэн в самом деле был одержимым, поэтому он и оказался мне интересен. Ну как полезное ископаемое, что ли. Оказывается, некое судно, принадлежащее Армаде, у которого на борту находились несметные богатства – золото из испанских владений, – потерпело крушение неподалеку от побережья Корнуолла, на известных своей коварностью Змеиных скалах. На протяжении ряда лет, говорил мне Ньюмэн, предпринимались попытки поднять корабль и достать ценности. Полагаю, подобные истории не новость, хотя количество мифических кораблей с сокровищами значительно превышает их действительное число. Образовалась одна компания, но обанкротилась, и Ньюмэну удалось купить права на все эти дела – или как это там называется? – за бесценок. Он всем этим очень проникся. По его словам, дело было только за новейшей научной аппаратурой. Золото там, и у него не было ни тени сомнений в том, что его можно достать.

Когда я слушал его, мне подумалось, насколько же часто вот так получается. Богатый человек, такой, как Ньюмэн, преуспевает без каких-либо особых усилий, и, по всей вероятности, денежное выражение его будущей находки почти не имеет для него значения. Должен сказать, что его азарт заразил меня. Я видел, как гонимый штормом галеон [14] прибивает к берегу, треплет, разбивает о чернеющие скалы. «Галеон» – это звучит романтично. А слова «испанское золото» завораживают и школьника, и взрослого. К тому же в то время я работал над романом, некоторые эпизоды которого относились к XVI веку, и меня радовала перспектива заполучить драгоценный местный колорит от хозяина Пол-Хауса.

Я отправился в пятницу утром с Паддингтонского вокзала в приподнятом настроении от предвкушения предстоящих радостей. Вагон был пуст, лишь один человек в противоположном конце сидел ко мне лицом. Высокий, с солдатской выправкой. Я не мог избавиться от впечатления, что где-то раньше видел его. В конце концов я вспомнил. Моим попутчиком был инспектор Бадгворт. Я сталкивался с ним, когда делал серию статей об исчезновении Эверсона.

Я напомнил ему о себе, и вскоре мы уже мило беседовали. Когда я сообщил ему, что еду в Полперран, выяснилось удивительное совпадение: он тоже направлялся туда. Я не хотел показаться назойливым и не стал расспрашивать о целях его вояжа, а заговорил о собственной поездке, упомянув об испанском галеоне, потерпевшем крушение. К моему удивлению, инспектору было о нем все известно.