Выпуск 1. Том 8, стр. 40

Он повернулся к двери.

— А что с вашей женой, мерзавец вы этакий? — крикнул ему вслед Бобби. — Ее вы тоже убили?

— Пока жива, — сказал Николсон. — Правда, не знаю, сколько ей еще осталось. Все зависит от обстоятельств.

Он издевательски отвесил им изящный поклон.

— Au revoir [38], — сказал он. — Чтобы закончить необходимые приготовления, мне потребуется несколько часов. Так что успеете все обсудить. Чтобы не лишить вас этого удовольствия, я не стану затыкать вам рот. Ну что, оценили мое великодушие? А если вздумаете звать на помощь, я вернусь и приму соответствующие меры.

Он ушел и запер за собой дверь.

— Вранье, — сказал Бобби, — Сплошное вранье. Такого просто не может случиться.

Однако сердце его говорило другое: «такое» вот-вот случится — с ним и с Франки.

— В романах спасение приходит в самый последний момент, — сказала Франки, стараясь говорить бодрым голосом, будто на что-то еще надеялась. Но на самом деле она ни на что уже не рассчитывала. А уж если откровенно — она совсем пала духом.

— Нет, это невозможно, — сказал Бобби, словно молил кого-то. — Это просто какое-то наваждение. Да и Николсон какой-то.., ну какой-то ненастоящий. Хоть бы и нам кто-нибудь помог в последнюю минуту.., но кто бы это мог сделать? Не представляю.

— Ну почему я не сказала Роджеру, — всхлипнула Франки.

— А может, Николсон все-таки поверил твоему, как он говорит, блефу? — осторожно предположил Бобби.

— Едва ли. Уж слишком этот мерзавец умен.

— Для нас-то он точно оказался слишком умен, — хмуро заметил Бобби. — Знаешь что мне кажется самым обидным?

— Нет. Что?

— Что даже теперь, когда нас вот-вот отправят на тот свет, мы так и не выяснили, кто такой Эванс.

— Давай спросим Николсона, — предложила Франки. — Знаешь.., последняя воля приговоренных к казни.. Он не может нам в этом отказать. Мне тоже было бы обидно — умереть, так ничего и не узнав.

После недолгого молчания Бобби сказал:

— Как по-твоему, нам стоит звать на помощь.., это хоть какой-то шанс. Других, похоже, не предвидится.

— Пока погоди, — сказала Франки, — Во-первых, едва ли кто-нибудь нас услышит.., он не стал бы так рисковать.., а во-вторых, когда вот так сидишь и ждешь, что тебя вот-вот прикончат, так хочется с кем-нибудь поговорить… Бобби, иначе я просто не выдержу… Давай не будем кричать до самой последней минуты. Так.., так здорово, что ты рядом и я могу.., поговорить с тобой. — Ее голос чуть дрогнул.

— Я втянул тебя в жуткую историю. Франки.

— О, пожалуйста, не переживай. Попробовал бы ты меня не втянуть… Я сама все это затеяла… Как ты думаешь, Бобби, ему действительно удастся? Ну.., с нами расправиться?

— Весьма вероятно. Он ведь чудовищно умен и изворотлив.

— Бобби, теперь-то ты веришь, что это он убил Генри Бассингтон-Ффренча?

— Ну если у него была такая возможность…

— Была.., при одном условии — что Сильвия Бассингтон-Ффренч его сообщница.

— Франки!

— Понимаю. Я тоже ужаснулась, когда мне это пришло в голову. Но все сходится. Почему она не замечала столь очевидных вещей, когда дело касалось ее мужа, почему так упрямилась, когда мы ее уговаривали направить Генри не в Грэндж, а в какую-нибудь другую лечебницу. К тому же, когда раздался выстрел, она была в доме…

— Возможно, она сама и стреляла.

— Ну что ты, нет!

— Почему нет! А потом отдала ключ от кабинета Николсону, чтобы тот сунул его в карман Генри.

— Бред какой-то, — сказала Франки безнадежным тоном. — Будто смотришь в кривое зеркало. Вполне нормальные, приятные люди вдруг оказываются злодеями. Нет, ведь должно быть что-то, что отличало бы преступников от приличных людей — например, форма бровей, или ушей, или что-то еще.

— Господи! — вдруг воскликнул Бобби.

— Ты что?

— Франки, тот тип, который к нам сюда приходил, — не Николсон.

— Ты что, с ума сошел? Кто же еще?

— Не знаю.., только не Николсон. Я чувствовал.., я все время чувствовал, что тут что-то не то, но никак не мог сообразить, и только теперь, когда ты сказала про уши, вспомнил… Когда я в тот вечер наблюдал за Николсоном через окно, то обратил внимание на его уши — мочки у него полностью срослись с щеками. А у этого типа мочки вовсе не такие.

— Но что это значит? — упавшим голосом спросила франки.

— То, что это был очень умелый актер, выдававший себя за Николсона.

— Но почему.., и кто это мог быть?

— Бассингтон-Ффренч, — прошептал Бобби. — Роджер Бассингтон-Ффренч. Мы сразу все точно вычислили, а потом — вот идиоты-то — сами себя запутали, пошли по неверному следу.

— Бассингтон-Ффренч, — прошептала Франки. — Должно быть, это и правда он. Ведь когда я намекнула Николсону на его причастность ко всем этим несчастным случаям, при этом присутствовал только Роджер.

— Значит, так оно и есть, — сказал Бобби. — У меня еще была какая-то надежда, что Роджер Бассингтон-Ффренч каким-то чудом разыщет нас, но теперь надеяться не на что. Руки и ноги у нас с тобой накрепко связаны. Мойра — тоже узница. А больше никто не знает, где мы. Стало быть, игра окончена.

Едва Бобби договорил, над их головами послышался какой-то шум. И тотчас из слухового окошка кто-то с ужасающим треском свалился в комнату.

В кромешной тьме ничего нельзя было разглядеть.

— Что за черт… — начал Бобби. Из-под осколков донесся голос:

— Б-б-б-бобби.

— Черт меня подери! — воскликнул Бобби. — Да это же Бэджер!

Глава 29

Рассказ Бэджера

Нельзя было терять ни минуты. Этажом ниже уже слышались какие-то звуки.

— Да скорее же, балбес ты эдакий! — нервничал Бобби. — Стащи с меня башмак! Не спорь и ни о чем не спрашивай! Как-нибудь его сдерни и швырни на середину комнаты, а потом марш под кровать! Да живее, ты!

По лестнице кто-то поднимался. В замке заскрипел ключ.

На пороге со свечой в руке появился поддельный Николсон.

Он увидел Бобби и Франки в прежнем положении, но на полу посреди комнаты появилась куча битого стекла, а посреди нее башмак!

Николсон перевел удивленный взгляд с башмака на Бобби. Левая нога Бобби была разута.

— Ловко, мой юный друг, очень ловко, — сухо сказал он. — Вы настоящий акробат.

Он проверил веревки, которыми Бобби был связан, и сделал еще несколько узлов. Потом с любопытством на него посмотрел.

— И как это вы исхитрились добросить башмак до окна? Просто невероятно. В вас есть что-то от Гудини [39], мой друг.

Бросив подозрительный взгляд на обоих узников и на разбитое слуховое окно, лже-Николсон, пожав плечами, вышел.

— Бэджер, давай сюда!

Бэджер вылез из-под кровати. У него был с собой складной нож, и он очень споро освободил Бобби и Франки от пут.

— Так-то оно лучше, — сказал Бобби, потягиваясь. — Ух! Я весь задеревенел! Ну, Франки, что ты скажешь насчет нашего дружка Николсона?

— Да, ты прав, — сказала Франки. — Это Роджер Бассингтон-Ффренч. Теперь я это точно поняла. Но все равно, как он здорово копирует Николсона.

— Все дело только в голосе и пенсне, — сказал Бобби.

— В Оксфорде я учился с одним Бассингтон-Ффренчем, — сказал Бэджер. — К-к-классно всех изображал. Однако малый был с дрянцой. Скверная с ним вышла история — п-п-подделал на чеке подпись своего п-п-па-паши. П-п-правда, старик это з-з-замял.

Бобби и Франки в тот же миг невольно подумали об одном и том же: Бэджер, которого они так боялись посвящать в свои дела, оказывается, мог бы сообщить им весьма немаловажные факты.

— Подделал подпись, — задумчиво сказала Франки. — То письмо от твоего имени, Бобби, было мастерски подделано. Интересно, откуда у него образец твоего почерка?

— Если он в сговоре с Кэйменами, то, вероятно, видел мое письмо, ну то, насчет Эванса.