Выпуск 1. Том 6, стр. 61

Большая связка ключей.

В кармане пальто. — Рукопись новеллы «Убийство на вершине Везувия».

«Континентальное обозрение». Мяч для гольфа. Пара носков. Зубная щетка.

Оплаченный гостиничный счет из Парижа.

Мисс Керр.

Сумка. — Губная помада. Два мундштука (один резной, слоновой кости, другой — нефритовый). Пудреница. Портсигар. Коробка спичек. Носовой платок.

Два фунта стерлингов. Разрешение на обмен денег. Половина письма о кредите.

Ключи.

Несессер шагреневый. — Бутылки, щетки, гребни и т. д. Маникюрные принадлежности. Мешочек, содержащий зубную щетку, губку, зубной порошок, мыло. Большие и маленькие ножницы. Пять писем из дому и от друзей из Англии.

Два романа Таушнитца. Фотоснимок двух спаниелей.

Журналы «Мода» и «Домашнее хозяйство».

Мисс Грей.

Сумка. — Губная помада, румяна, пудреница. Ключ от дверного замка и ключ от чемодана. Карандаш. Портсигар. Мундштук. Коробка спичек. Два носовых платка. Оплаченный гостиничный счет из Ле Пине. Маленькая книга «Французские фразы». Бумажник со 100 франками и 10 шиллингами. Разрешение на обмен английских и французских денег. Две фишки из казино, стоимостью 5 франков. В кармане дорожного пальто. — Шесть открыток с видами Парижа, два носовых платка и шелковый шарфик. Письмо с подписью «Глэдис». Пакетик аспирина.

Леди Хорбари.

Сумка. — Две губные помады, румяна, пудреница. Носовой платок.

Три банкнота по тысяче франков. 6 фунтов стерлингов. Разрешение на обмен французских денег. Бриллиантовое кольцо. Пять французских марок. Два мундштука. Зажигалка в футляре.

Несессер. — Косметические принадлежности. Искусной работы маникюрный набор (золотой). Небольшой флакон с этикеткой (написанной чернилами) «Борная кислота».

Когда Пуаро кончил читать список, Джепп указал пальцем на последнюю строку.

— Борная кислота? Это кокаин!

Глаза Пуаро удивленно расширились. Он понимающе кивнул.

— Ясно, не так ли? — заметил Джепп. — Нужно ли говорить вам, что женщина, привыкшая к кокаину, в моральном отношении уязвима. Думаю, титул леди помогает ей достигать того, чего она хочет. Но все равно сомневаюсь, что у нее хватило бы нервов совершить убийство; и, честно говоря, не вижу, была ли у нее для этого возможность. Сущая головоломка!

Пуаро собрал в стопку все листы и просмотрел их еще раз. Затем со вздохом отложил в сторону.

— Кое-что здесь, — сказал он, — очень ясно указывает, кто именно совершил преступление. Но, тем не менее, пока что я не могу сказать, зачем или, по крайней мере, каким образом.

Джепп уставился на него:

— Вы хотите сказать, что, когда вы прочитали этот список, у вас появилась мысль о том, кто ЭТО сделал? — Джепп выхватил у Пуаро листы, перечитал их, отдавая каждый лист Фурнье, и вытаращил на Пуаро глаза:

— Вы не дурачите меня, мсье Пуаро?

— Нет, нет, Ouelle idee!

Француз в свою очередь отложил стопку листов.

— Может, я глуп, — сказал он. — Но не нахожу, что этот список помогает нам продвинуться вперед.

— Не сам по себе, — сказал Пуаро, — а в совокупности с определенными деталями дела. Что ж, возможно, я и не прав. Очень может быть...

— Well, выкладывайте свою версию! — сказал Джепп. — Во всяком случае, я с интересом послушаю.

Пуаро покачал головой.

— Нет, это, как вы говорите, пока что только теория, голая теория. Я надеялся найти определенный предмет в списке. Eh bien, я нашел его. Он здесь, но, мне кажется, указывает в неверном направлении. Правильный ключ, но не к той персоне. Это значит, что у нас еще много работы, и, признаюсь, я нахожу здесь много предметов, назначение которых мне пока еще не ясно. Я еще не могу собрать воедино все факты. А вы? Вижу, тоже — нет. Тогда давайте работать, каждый исходя из своих предположений. У меня нет уверенности, повторяю, есть пока только подозрение...

— Гм... Какую-то чушь вы несете! — вознегодовал Джепп. Он встал. — Ладно, на сегодня хватит. Я работаю в Лондоне, вы возвращаетесь в Париж, Фурнье. А вы, мсье Пуаро?

— Я все еще хочу сопровождать мсье Фурнье в Париж, теперь даже больше, чем когда-либо.

— Больше, чем когда-либо!.. Хотел бы я знать, что за причуды у вас на уме?

— Причуды? Ce n'st pas joli, за! Нехорошо!

Фурнье поднялся и церемонно пожал всем руки.

— Желаю вам доброго вечера. Множество благодарностей за восхитительное гостеприимство. Мы встретимся в Кройдоне завтра утром? Не так ли?

— Точно так. A demain! До завтра!

— Будем надеяться, — пошутил Фурнье, — что нас с вами не пристукнут по дороге.

Джепп и Фурнье ушли. Пуаро некоторое время оставался словно в забытьи.

Затем встал, неторопливо убрал посуду, вытер стол, высыпал из пепельницы окурки и расставил по местам стулья, подошел к приставному столику и взял подборку «Sketch».

Перелистал страницы и, наконец, добрался до того, что искал.

Это был фотоснимок. Над ним было написано:

«Поклонники солнца». А внизу подпись: «Графиня Хорбари и мистер Раймонд Барраклоу на отдыхе в Ле Пине».

Пуаро долго разглядывал освещенные ярким солнцем смеющиеся лица, сплетенные руки, изящные купальные костюмы «солнцепоклонников».

— Занятно, — пробормотал Эркюль Пуаро. — Видимо, нужно будет что-то предпринимать в этом направлении... Да, нужно.

Глава 9

Элиза Грандье

Погода на следующий день была такой безветренной и безоблачной, что даже Эркюль Пуаро должен был признать, что его «estomac» настроен миролюбиво.

Они летели рейсом 8.45 в Париж. Кроме Пуаро и Фурнье, в самолете находилось еще семь-восемь ранних пассажиров, и Фурнье воспользовался путешествием, чтобы проделать несколько опытов. Достал из кармана кусочек бамбука и трижды во время полета подносил его к губам, поворачиваясь в определенном направлении. Первый раз он проделал это, перегнувшись через поручень кресла, потом — слегка повернув голову в сторону и, наконец, возвращаясь из туалета; всякий раз он ловил на себе удивленный и даже испуганный взгляд кого-либо из пассажиров. Во время последнего эксперимента на него были обращены, казалось, все взгляды!

Фурнье уселся в свое кресло несколько обескураженный.

— Вы смущены, мой друг? — заметил он удивление Пуаро. — Но, согласитесь, ведь предположения нуждаются в проверке!

— Evidemment! Поистине восхищен вашей дотошностью! Вы сыграли роль убийцы с трубкой. Результат предельно ясен: вас видит каждый!

— Не каждый!

— Вообще-то, да. Всякий раз есть кто-то, кто не видит вас, но чтоб убить, этого недостаточно. Вы должны быть абсолютно уверены, что никто вас не увидит.

— При обычных условиях это невозможно, — сказал Фурнье. — Я придерживаюсь своего мнения: условия во время того полета были особые был психологический момент! Наступил какой-то момент, когда внимание всех математически точно сконцентрировалось на чем-то определенном.

Пуаро мгновение колебался, затем медленно произнес:

— Я согласен: вероятно, существует некое психологическое обоснование тому, что никто не увидел убийцу... Но мои суждения отличаются от ваших. Я чувствую, в этом деле слишком факты могут оказаться обманчивыми. Закройте глаза, мой друг, вместо того, чтобы широко раскрывать их. Используйте ваш внутренний взор. Пусть функционируют клетки мозга... Пусть их задачей будет выяснение того, что же произошло на самом деле. Потому что сейчас вы делаете выводы из того, что видели. Ничто не может уводить так далеко от истины, как прямое наблюдение.

Фурнье снова покачал головой и умоляюще вознес руки:

— Я оставляю это занятие. Я не могу уловить хода ваших мыслей!

— Я только утверждаю, что молодая гончая нетерпеливо бежит по горячему следу и он обманывает ее... Это — ловля копченой селедки! [След отвлекает внимание, сбивает с верного пути.] Я дал вам очень хороший совет! Зажмурьтесь!

И, откинувшись назад, Пуаро закрыл глаза будто бы затем, чтобы думать, но ровно через пять минут... заснул.