Выпуск 1. Том 3, стр. 71

– Разве это не замечательно! – воскликнула мисс Марпл. – Я имею в виду, конечно, не новое убийство. Это очень печально и показывает, как много зла в мире, если его вовремя не пресекать. Как важно все делать вовремя. И это напоминает мне о том, что я должна закончить наш разговор с доктором Ллойдом о деревенской сестре.

Четверо подозреваемых

Разговор в гостиной коснулся нераскрытых и, как следствие, оставшихся безнаказанными преступлениях. У каждого: и воинственного полковника Бантри, и его полноватой супруги, и восхитительной Джейн Хелльер, и застенчивого доктора Ллойда было на этот счёт собственное мнение. Даже почтенная мисс Марпл не осталась в стороне. И только тот, кто, несомненно, мог рассказать об этом куда больше других, а именно, отставной комиссар Скотленд-Ярда сэр Генри Клитеринг лишь молча подкручивал — или, вернее, поглаживал — свои усы и загадочно улыбался собственным мыслям.

— Сэр Генри! — не выдержала наконец миссис Бантри. — Поскольку вы упорно молчите, придётся спросить самой. Много ли преступлений остается безнаказанными?

— Вы про газетные заголовки типа «Скотленд-Ярд снова сел в лужу», которые так любят наши газетчики?

— Ну, это, я полагаю, капля в море числа дел раскрытых, — заметил доктор Ллойд.

— Да, вы правы. О раскрытых преступлениях — а их сотни — и о понёсших наказание преступниках сообщают гораздо реже. Но ведь речь, как я понял, не об этом? Не о преступлениях нераскрытых, а о преступлениях попросту неизвестных. Это совершенно разные вещи. Как можно обвинять Скотленд-Ярд в том, что он не сумел раскрыть преступление, о котором не знал? О котором, собственно, и никто не знает?

— Но таких преступлений, вероятно, не так уж много, — заметила миссис Бантри.

— Вы думаете?

— Сэр Генри, но не будете же вы уверять, что их пруд пруди?

— А по-моему, — заметила мисс Марпл с истинно английской невозмутимостью, — именно так оно и есть.

— Э, послушайте, уважаемая… — начал полковник Бантри.

— Конечно, — не обращая внимания на реплику полковника, продолжала мисс Марпл, — на свете полно не слишком умных людей, и, стоит им совершить первую серьёзную ошибку, как это немедленно обнаруживается. Встречаются, однако, и по-настоящему умные люди, и страшно даже представить, что они могли бы натворить, не имей прочных нравственных устоев.

— Да, — согласился сэр Генри, — но на самом-то деле их тоже немало. Знали бы вы, как часто преступление всплывает наружу лишь благодаря совершенно нелепой случайности. Невольно задаёшься вопросом: а если бы не это, узнал бы кто-нибудь о нём вообще?

— Но это же чудовищно, Клитеринг! — воскликнул полковник Бантри. — Просто чудовищно.

— Вы думаете?

— А вы что же, нет? Несомненно, безнаказанность — серьёзнейшая социальная проблема, с которой…

— Вы говорите о безнаказанности, — перебил его сэр Генри, — однако же это не совсем так. Да, такие преступления не караются законом, но в природе всё взаимосвязано, и официальный приговор — лишь частный случай возмездия. Я знаю: фраза, что не бывает преступления без наказания, звучит слишком банально, однако же я глубоко убежден, что это именно так.

— Так-то оно так, — протянул полковник Бантри, — но это нисколько не снижает важности раскрытия… или обнаружения… необнаруженных…

Он растерянно умолк. Сэр Генри улыбнулся.

— Уверен, девяносто девять человек из ста согласятся с вами, — сказал он. — Только, знаете, оказывается, на практике куда важнее обнаруживать не вину, а именно невиновность. Вот этого общество пока никак не может осознать.

— Не понимаю, о чём это вы, — сказала Джейн Хелльер.

— А я так вас понимаю, — вступила в разговор мисс Марпл. — Когда миссис Трент обнаружила, что из её сумочки пропали полкроны, она отчего-то даже и не сомневалась, что монетку украла приходящая служанка, миссис Артур. Конечно, супруги Трент, будучи людьми мягкими и зная, что у той куча детей и муж-пьяница, не стали её увольнять. Тем не менее относиться к ней по-прежнему они уже не могли. С тех пор несчастную миссис Артур уже никогда не оставляли в доме одну. Естественно, она это чувствовала. Потом её начали сторониться в деревне… И вдруг выяснилось, что на самом деле монетку украла гувернантка. Миссис Трент случайно увидела её в зеркале, когда она снова рылась в её сумочке. Зеркало и приоткрытая дверь… Чистейшая случайность, хотя лично я предпочитаю называть это Провидением. Думаю, сэр Генри имел в виду именно это. Люди всегда ищут самое простое решение, не задумываясь о том, что преступником, как правило, оказывается человек, меньше всего на эту роль подходящий, — прямо как в детективах! Я правильно уловила вашу мысль, сэр Генри?

— Да, мисс Марпл, совершенно. В вашем случае служанке ещё повезло. Её невиновность была доказана. А ведь некоторые обречены так и прожить всю жизнь под тяжестью ничем не заслуженного подозрения.

— Вы имеете в виду какой-то конкретный случай, сэр Генри? — поинтересовалась миссис Бантри.

— Собственно говоря, да, и весьма необычный случай, миссис Бантри. Мы точно знали, что совершено убийство, и не имели ни малейшей возможности доказать это.

— Яд! — выдохнула Джейн Хелльер. — Неизвестный науке яд!

Доктор Ллойд тревожно заёрзал в своём кресле, и сэр Генри поспешил его успокоить.

— Нет. Никакого яда, никаких южноамериканских индейцев с отравленными стрелами. Всё гораздо хуже. Мы столкнулись с делом настолько обыденным, что сама его заурядность исключала всякую возможность установления истинного преступника. Человек упал с лестницы и сломал себе шею. С виду самый обычный несчастный случай, какие происходят каждый день.

— А на самом деле?

Сэр Генри раздражённо пожал плечами.

— Кто знает? Может, толкнули сзади или натянули поперёк лестницы бечёвку, которую убрали после. Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем.

— Но откуда тогда такая уверенность, что это не было несчастным случаем? — проницательно спросил доктор.

— Слишком долгая история. Но вы правы: мы точно знали, что всё это было подстроено. И в то же время — повторяю — не было никаких шансов установить, кто это сделал. Ни одной чёткой улики. Вы спросите, почему я вспомнил этот случай? Видите ли, возможность подстроить падение была у четырёх человек. Виновен из них один, но, пока истина не установлена, тень ужасного подозрения падает на всех четверых.

— Думаю, лучше уж нам выслушать эту вашу историю целиком, — сказала миссис Бантри.

— Что ж, — согласился сэр Генри, — в конце концов, нет необходимости вдаваться в детали. Начало уж точно можно опустить. Так вот… Существует — вернее, существовала — некая тайная немецкая организация: «Шварц Ханд».

Это что-то вроде каморры: шантаж, террор и прочее. Она возникла сразу после войны [52] и удивительно быстро опутала своими щупальцами всю страну. Её жертвами пали многие известные люди. Все попытки властей уничтожить её оказались безуспешными: секреты её ревностно охранялись, а найти человека, согласившегося предоставить информацию, было попросту невозможно.

В Англии о «Шварц Ханд» мало кто знает, но в Германии до сих пор вспоминают с ужасом. Как ни странно, эта могущественная организация полностью прекратила своё существование благодаря усилиям одного-единственного человека. Доктор Розен… одна из самых ярких фигур в истории спецслужб… Он сумел внедриться в руководящее ядро организации и, можно сказать, взорвать её изнутри.

Всё же его выследили, и руководство секретной службы настояло на том, чтобы он покинул Германию — по крайней мере, на время. Полиция Берлина предупредила нас о его приезде. Я лично встречался с ним. Он держался совершенно спокойно — как человек, полностью смирившийся со своей участью и не питающий ни малейших иллюзий относительно будущего.

«Рано или поздно они найдут меня, сэр Генри, — сказал он мне. — Обязательно найдут».