Последняя битва, стр. 9
— Неплохой денек, чтобы умереть? — крикнул Унгатт-Транн.
Барсук покровительственно улыбнулся:
— Уже здесь, кот? Я думал, ты землю трясешь. Подожди еще немножко, чтобы мы смогли насладиться твоим следующим фокусом.
По кивку Унгатт-Транна Фрагорль подняла красное знамя.
— Пусть под врагами Унгатт-Транна задрожит земля! Тут вся армия принялась прыгать, скандируя:
— Унгатт-Транн! Унгатт-Транн! Унгатт-Транн!
Фрагорль размахивала знаменем, войско прыгало, крик превратился в рев, шум становился все громче. Плескалась вода, вздымались тучи песка.
Хотя в этом шуме вряд ли что можно было разобрать, заяц Колотушка сложил лапы воронкой и крикнул Каменной Лапе:
— Смотрите, милорд! Земля трясется! Волны бегут к морю. Там, где они прыгают, земля дрожит! Великие Сезоны, она дрожит! Дрожит!
Демонстрация силы закончилась так же внезапно, как и началась. Унгатт-Транн стоял, мрачно улыбаясь Каменной Лапе; песок осел, и волны исчезли.
— Ну, полосатая собака, почувствовал, как тряслась земля? Теперь понял, что я говорил правду? Бросай оружие и выходи. — Уверенный в убедительности своих слов, Унгатт слез с камня и вышел вперед.
Лорд Каменная Лапа только хмыкнул:
— Ну, может, ты и заставил землю трястись, кот, но Саламандастрон стоит, как стоял, а мы ничего не почувствовали. Давай теперь я покажу тебе фокус.
Каменная Лапа метнул свой тяжелый дротик во врага. Перед диким котом сразу же сомкнулись ряды его бойцов. Один крысиный труп, пробитый насквозь, осел наземь, оказавшийся за ним еще один синий боец был тяжело ранен. Свирепость барсуков-лордов в бою была общеизвестна и не зависела от того, насколько многочисленным был противник. И не зависела от возраста. Лорд Каменная Лапа не составлял исключения. Он начал войну.
Резвый был близок к полному истощению. Старый заяц ни разу не остановился с тех пор, как покинул гору. Пустившись на восток, затем повернув обратно к западу, он обшаривал холмы, равнины, долины и утесы, выйдя наконец снова к берегу севернее Саламандастрона. Опустившись на песок, он ждал, пока успокоится дыхание, чтобы достать провизию и глотнуть холодного мятного чаю.
Как сердитая оса, оперенная стрела вжикнула сквозь заячье ухо и воткнулась в песок. Небольшая патрульная группа из десяти крыс Унгатт-Транна появилась из дюн позади Резвого.
— Ни с места или смерть! — крикнул их командир.
Из уха сочилась кровь, но заяц рванул так, как только заяц и может. Как будто помолодев, он несся, стараясь оторваться от преследователей. Но крысы не отставали. Он повел их зигзагами обратно в дюны. Лапы увязали в песке, заяц тяжело дышал, карабкаясь вверх и скатываясь вниз по склонам. Мимо свистели и втыкались в песок стрелы, один раз брошенное вдогонку копье чуть не воткнулось в его пятку. Только не останавливаться. В бегущую цель труднее попасть. Дальше от берега дюны сменились кочками и холмиками, покрытыми высокой колючей травой. Он несся, не обращая внимания на царапины, оставляя клочья шерсти на шипах кустарника. Тяжелое дыхание крыс приближалось.
— Рассредоточиться и окружить его! — услышал Резвый команду старшего.
Легкие, казалось, сейчас разорвутся. Заяц старался уйти от окружения, устремившись к сосновому леску, в котором он надеялся найти убежище. Но один из преследователей, более быстрый, чем остальные, уже догонял. Краем глаза Резвый заметил, что преследователь поднял копье. Он оттолкнулся обеими лапами и нырнул в тень деревьев. Копье вонзилось в ствол чуть в стороне. Тут же Резвый услышал сдавленный крик крысы, камнем свалившейся наземь одновременно с глухим звуком удара камня из пращи.
— Задери лапы, старый, живо!
Не раздумывая, Резвый исполнил приказ. На него свалилась толстая сеть, в которую он вцепился, и сразу же взлетел вверх.
Крупная белка махнула ему лапой:
— Теперь помолчи, длинноухий. Отдыхай! — Она быстро окинула взглядом четыре с лишним десятка белок, засевших в кронах сосен. — Пленных не брать! В Темные Леса их всех!
Шмяк! Бряк! Звяк! Стук!
Крысий патруль был перебит в мгновение ока. Оставив зайца висеть в сети, белки спрыгнули вниз и сняли с крыс все оружие и снаряжение. Мгновенно вспыхнули перебранки из-за трофеев, хищно оскалились зубы.
— Я первым увидел этот меч! Отдай!
— Дожидайся! Я угробила этого длиннохвостого!
Резвый барахтался, пытаясь выпутаться из сети.
— Как бы мне, э-э, отсюда выбраться, ребята, во? Помог бы кто, а?
Белка-вожак с двумя товарищами уверенными движениями опустили сеть наземь, другие белки помогли зайцу выбраться. Предводительница уверенными прыжками спустилась с дерева и остановилась рядом.
— Спасибо, вы спасли мне жизнь, во! — поклонился заяц.
Белка посмотрела на трофейный лук.
— Ну, ухлопали-то мы их не ради спасения твоей драгоценной жизни, а ради грабежа. Оружие, снаряжение…
Меня зовут Юкка Праща, это мое племя. Ты с горы, с юга?
Заяц кивнул:
— Да. Мое имя Резвый, во.
Юкка села, опершись пушистым хвостом о ствол сосны.
— У вас там большие неприятности, Резвый. Мы видели столько этой нечисти, и все они маршировали по берегу на юг, к горе.
Резвый потупился:
— И это только треть их всех, Юкка. Столько же пришло с юга и столько же высадилось с кораблей.
Юкка наблюдала за своими белками, волокущими крыс к месту захоронения.
— У старого барсука будет много хлопот. Они всех перебьют. Зайцы горы такие же старики, как и ты, молодежь вся разбежалась.
Заяц удивился осведомленности Юкки:
— Вы тут много знаете о Саламандастроне!
Белка накинула свою пращу на конец хвоста.
— Я должна знать, что творится на свете. Только дурак не обращает внимания на то, что происходит вокруг.
Ты, значит, сумел выбраться из Саламандастрона?
Старый заяц печально покачал головой:
— Нет. Лорд Каменная Лапа послал меня на поиски подкреплений, но я никого не нашел. Вы нам не поможете?
Белка перекинула пращу из одной лапы в другую:
— Нет, ни в коем случае, хотя мне и жаль вас, друг.
Каждый заботится о себе. Но это не значит, что мы не гостеприимны. Отдохни у нас, подкрепись. Все равно ты не перенесешь долгого пути в таком состоянии.
Резвый тяжело вздохнул:
— Спасибо, но сейчас не время для отдыха. Я просто обязан продолжить путь.
Он пожал протянутую Юккой лапу, и она скупо улыбнулась:
— Доброго тебе пути, старый. Пусть удача сопутствует тебе.
— И тебе удачи, Юкка Праща. Может, передумаешь… хорошие у тебя воины, лихое племя!
Юкка посмотрела вслед зайцу, мелькавшему между деревьями.
— Храбрый и дурной, как все зайцы. Что скажешь, Груд? — Молодой воин тихо проворчал что-то, и Юкка хлопнула его по ушам. — Рот с песком отдраю за такие слова! Сколько можно тебя учить?
8
Постепенно рассветало, на цветках болиголова, клюквы и дягиля сверкали капли росы. Где-то в верховьях надрывалась кукушка. Она-то и разбудила Дотти. Зайчиха немножко понежилась, ожидая, что ноздри ее защекочет запах костра и стряпни. Но тут же озадачилась. Лагерь подозрительно тих и неподвижен, лишь голос кукушки доносился издали. Дотти высунула голову и повертела ею, оглядываясь. Ствол вяза был наполовину вытащен на берег, но друзья ее куда-то подевались. Не поднимая лишнего шума, Дотти вполголоса позвала: — Броктри, Груб, где вы?
Из зарослей донесся шорох, и она улыбнулась:
— Ну вылезайте, ребята. Я знаю, вы… Ой!
Большой дрозд вспорхнул из-за куста, задев ее щеку крылом. Тогда Дотти решила переменить тактику.
— Ну хватит, пошутили, и будет, всему есть предел. Вылезайте немедленно, кому сказано!
Но в ответ доносилось лишь все то же «ку-ку». Дотти махнула в сторону кукушки прутом:
— Заткнись, зануда, сколько можно!
Она решила, что Броктри и Груб отправились собрать в лесу чего-нибудь съедобного на завтрак. Ворча под нос, Дотти уселась на берегу, грызя жесткую ячменную лепешку и яблоко, которые она нашла в своем мешке. Теплые лучи восходящего солнца ничуть не улучшили ее настроения. Она чувствовала себя одинокой, всеми забытой и покинутой.