Конкистадоры, стр. 31

Королю были доставлены также заморские дары, и придворные не могли на них надивиться: так роскошны и искусно сделаны были Они. Наконец-то корабли Кастилии добрались до настоящей золотой страны – сказочной Индии! При дворе много дней только и говорили, что о подвигах Кортеса.

Однако государь, занятый срочными делами, в мае 1520 года снова отбыл из Испании, так и не успев разобраться в делах заморских колоний и разрешить спор Веласкеса с Кортесом. Поэтому последний больше не мог рассчитывать на милость короля и признание своих заслуг. Оставалось уповать на свой меч и счастливую звезду.

Вскоре после отправки каравеллы в Испанию Кортес совсем случайно раскрыл новый заговор сторонников Веласкеса, готовившийся столь тайно и успешно, что участники его успели оснастить каравеллу, доставить на борт продовольствие и пресную воду, собираясь пуститься за Монтехо вдогонку, перехватить его и отправить на Кубу к Веласкесу. Заговор был обширным, но Кортес приказал судить только зачинщиков.

Военный суд вынес им суровый приговор: двоих главных зачинщиков повесили, кормчему отрубили ногу, остальных же высекли розгами, – каждый получил по двести ударов. Подписывая приговор, капитан-генерал воскликнул: «Какое было бы счастье, не умей я писать!» Однако хронист к этому присовокупил, что такие лицемерные слова произносились не впервые: то же самое говорил римский император Нерон, приговаривая к смерти своих соперников и врагов.

Заговор не на шутку испугал Кортеса: как же пресечь любую попытку его повторения? После долгих размышлений Кортес решил уничтожить корабли, чтобы даже самым трусливым стало ясно, что возврата на Кубу нет и надо идти только вперед.

Корабли постоянно искушали возвратиться в гавань, обещая там спасение в случае неудачи.

Очевидно, Кортес в Саламанке изучал историю античного мира и ему было известно, что уже в древности великие полководцы прибегали к подобному шагу. Так, в IV веке до нашей эры повелитель Сицилии Агафокл во время похода на Карфаген в Северную Африку приказал сжечь свой огромный флот. Сжигали свои корабли у чужих берегов и римские полководцы, и английский король Вильгельм Завоеватель, а по свидетельству Плутарха – отважные троянки после падения их города, стремясь удержать своих мужей от позорного бегства, сожгли корабли, на которых те собирались выйти в море.

И Кортесу также пришлось, как говорится, «сжечь свои корабли». Однако хитрый военачальник не хотел совершать этот шаг вопреки воле своих солдат, боясь вызвать этим новый взрыв недовольства. Поэтому он приказал снять с каравелл, якобы для осмотра, пушки и такелаж и выгрузить все запасы продовольствия. Подкупленные им кормчие доложили, что каравеллы будто бы пришли в негодность – днища их прогнили и изъедены червями, и эти повреждения исправить невозможно. Кортес сделал вид, что огорчен результатами осмотра, ибо, по свидетельству Лас Касаса, он прекрасно умел притворяться, если того требовала выгода. Он отдал приказ снять с кораблей все, что сможет пригодиться. Затем суда были посажены на мель, где их быстро разбили волны. Осталась лишь одна небольшая бригантина.

Вскоре весть о случившемся докатилась до войска, находившегося в Семпоале. Солдаты поняли, что они отрезаны от родины, друзей и родных, покинуты на чужом враждебном берегу – маленькая горстка воинов против населения огромной страны. Их охватило отчаяние, они громко кричали, что Кортес привел их сюда, как стадо баранов на убой, что они проданы и преданы.

Тогда Кортес отправился в Семпоалу и постарался пламенными речами поднять боевой дух солдат. Он сказал им, что пострадал больше всех, понеся огромные убытки, так как вложил в каравеллы все свое состояние, но войско от этого только выиграет, так как пополнится более чем сотнею моряков. Экспедиция, по его словам, прекрасно обойдется без флота. Ведь в случае победы флот ей не понадобится, а при поражении он был бы все равно слишком далеко, чтобы прийти на помощь. Отважным испанским воинам не следует помышлять об отступлении: беззаветная вера в себя и в своего командира является залогом победы.

«Моя судьба решена, – заключил, по словам хрониста Кстлилксочитла, свою пламенную речь Кортес. – Я остаюсь здесь и буду биться до тех пор, пока у меня останется хоть один соратник. Пусть трусы и малодушные, страшась опасностей, отправляются с богом домой – одно судно уцелело, они могут взять его и возвратиться на Кубу. Пусть расскажут всем, как они покинули своего командира и товарищей, пусть спокойно дожидаются, когда мы вернемся с золотом ацтеков!».

Однако никто не захотел признаваться в трусости. Сердца воинов вновь загорелись жаждой золота и славы, их подхватила и понесла волна восторга и ликования, и сотни голосов закричали: «Вперед! В Мексику, в Мексику!». Солдаты сами потребовали у Кортеса разобрать остовы кораблей, а доски и другие материалы использовать для строительства укреплений.

Уничтожение флота было одним из самых смелых предприятий Кортеса. Он поставил на карту все: достояние, славу и жизнь, хотя надежда на успех была невелика. Этот смелый, энергичный человек надеялся привести к победе банду неистовых, жадных грабителей, кичившихся к тому же своим знатным происхождением. Иной из них, недавно еще бывший пастухом или погонщиком мулов, не зная грамоты, имел такую родословную, которой мог бы позавидовать сам король! И командир этих воинов, хотя и изучивший право, мог среди них быть лишь первым среди равных и с трудом удерживал в повиновении этих нищих идальго.

В Семпоале Кортес получил тревожное известие о том, что у побережья курсируют три неизвестных судна и не отвечают на сигналы. Капитан-генерал с небольшим отрядом поспешно отправился в Веракрус, а оттуда на север. Там на берегу они встретили трех испанцев, которые рассказали, что прибыли в эту страну с Ямайки в составе экспедиции, посланной сюда губернатором острова Франсиско Гараем. После похода Грихальвы Гарай, услышав о новой «золотой» стране, испросил себе в Испании разрешение на колонизацию всех стран, расположенных к северу от открытой Грихальвой области. Получив разрешение, он снарядил экспедицию из трех кораблей с экипажем из двухсот семидесяти человек под командой Алонсо Пинеды. Экспедиция пересекла Мексиканский залив и прошла вдоль побережья вплоть до южной оконечности Флориды.

От Флориды Пинеда повернул обратно на запад, обследовав все северное побережье Мексиканского залива до реки Пануко (свыше двух с половиной тысяч километров).

На реке Пануко Пинеда основал военный лагерь, то ли не зная, что Кортес уже приступил к завоеванию этой страны, то ли не посчитавшись с этим, и стал обследовать побережье дальше к югу. Тут-то и произошла встреча его людей с Кортесом.

Кортес немедленно переманил троих пришельцев на свою сторону, он охотно завербовал бы экипажи всех кораблей. Однако люди Пинеды вели себя осмотрительно и не высаживались на берег. Кортесу с его отрядом удалось захватить лишь одну лодку с моряками. Завидев на берегу вооруженных людей, моряки на кораблях поспешно подняли паруса, бросив своих товарищей на произвол судьбы.

Кортесу стало ясно, что к стране этой уже протягивают руки другие грабители и что с походом в столицу ацтеков следует поспешить.

Поход в столицу ацтеков

Вперед – навстречу опасностям

Выступление экспедиции в поход 16 августа 1519 года. – Путь через горные хребты. – Пирамиды черепов. – Опасности манят. – Делегация к тласкальцам. – Свободолюбивое племя. – Первое столкновение.

Наконец все приготовления были закончены и конкистадоры могли отправиться в резиденцию Монтесумы – Теночтитлан. В поход выступило около четырехсот пехотинцев и пятнадцать всадников, они имели на вооружении семь пушек. Кроме того, касик Семпоалы дал Кортесу тысячу триста воинов и тысячу носильщиков, которые тащили на себе пушки, провиант и другую поклажу. Кортес, взял также с собой в качестве советников и проводников по незнакомой стране сорок знатных тотонаков. На самом же деле, как замечает хронист Гомара, это были заложники, которые должны были обеспечить покорность тотонаков и неприкосновенность гарнизона Веракруса. И действительно, в течение всего похода заложники оказывали испанцам неоценимые услуги.