В Стране странностей, стр. 53

Здесь покоится Карл Линней.

Сын пастора в маленькой смоландской деревушке мало интересовался богословием. Мир растений и насекомых волновал Карла Линнея больше, чем Библия. Огорченный отец, который сначала думал, что сын унаследует его приход и будет читать проповеди в сельской церкви, все же разрешил Карлу пойти в университет.

Сначала юноша слушал лекции профессоров в университете Лунда, но потом почтовый дилижанс перевез его в Упсалу. Здесь Карл Линней прежде всего поспешил в университетский ботанический сад.

Университет Упсалы был стар и знаменит. Когда в 1728 году Карла Линнея зачислили студентом, в актовом зале еще висели украшения, оставшиеся от празднования двухсотпятидесятилетия этой колыбели шведской науки. Если бы Колумб был шведом, он мог бы отправиться к берегам Америки с дипломом об окончании Упсальского университета…

Не будем вспоминать здесь весь жизненный путь Линнея. Блестяще окончив университетский курс и усовершенствовав знания в научных центрах своего времени, он вернулся в Упсалу первым президентом Шведской Академии наук и профессором ботаники. Много иностранных студентов издалека приезжало в Упсалу только затем, чтобы послушать Линнея.

Вы знаете, конечно, что главная заслуга Линнея перед наукой — создание первой, пусть еще несовершенной, системы классификации животного и растительного мира. Он сам открыл и описал почти полторы тысячи растений, а его ученики и последователи в короткое время увеличили это число до ста тысяч.

Да, никто, кроме историков, не вспомнит, пожалуй, королей, лежащих в гробницах Упсальского собора. Но имя Карла Линнея, короля ботаников, останется незабвенным.

Самая старая Упсала

Как же Упсала насыщена древностями! И как удивительно они сохранились!

Напротив собора, на холме, — замок Густава Васы, сложенный из темно-красного кирпича. У него массивные крепостные башни по углам и маленькие окна. На самом высоком месте холма — деревянная звонница с серебряным колоколом. Дважды в сутки — в шесть часов утра и в девять часов вечера — его малиновый звон разносится над Упсалой.

Возле звонницы — несколько старинных пушек на деревянных лафетах. Их жерла грозно смотрели не на дорогу, откуда мог появиться враг, а на дворец архиепископа. Густав Васа опасался козней церкви. Нуждаясь в деньгах, он отнял у епископов замки, а у монастырей — земли.

Утверждают, что и холм для замка Васа выбрал поближе к собору, причем велел поднять угловые башни как можно выше, чтобы они сровнялись с соборными шпилями.

Упсальский университет моложе собора, но старше замка. Сначала в нем обучали только богословов. Среди студентов были и робкие отроки, и бородатые мужи.

Овладение науками начиналось с пяти часов утра. Особенно ценилось умение дискутировать, спорить на богословские темы. Победа на диспуте была равносильной зачету на «отлично».

Ученый муж, желающий стать доктором наук, должен был пройти серьезные испытания. Стоя на ногах от утренней звезды до вечерней без питья и еды, он отбивался от десяти, а то и двадцати противников, которые засыпали его самыми каверзными вопросами и всячески старались сбить с толку. Зато уж если ему удавалось получить почетное звание, то в честь нового доктора наук палили из пушки.

Впрочем, почему только «палили»? Палили и палят! Обычай, рожденный едва не в средневековье, сохранился до наших дней. Палят из древней пушки и в том случае, если доктором наук стал специалист по атомной энергии, или хирург, работающий над пересадкой человеческого сердца.

На старом университетском музее купол увенчан черным шаром солнечных часов. В университетской библиотеке старинных рукописных книг лежит под стеклом витрины «Серебряный кодекс», написанный серебром и золотом на листах пурпурного пергамента почти полторы тысячи лет назад. Но собор, университетские строения и замок еще не самые старые здания Упсалы.

Там, где теперь построен город, прежде был главный жертвенник, и на нем, как это и полагалось в хорошем языческом обществе, приносились жертвы многочисленным богам. Добрые христиане, перебив изрядно язычников, поставили на этом месте церковь святой Троицы. Из нее-то однажды новообращенные прихожане и выволокли короля Эрика, особенно усердно насаждавшего христианскую веру. Они хотели было, по старому языческому обычаю, прикончить его перед алтарем, но потом, убоявшись все же кары нового христианского бога, сделали это на лугу перед храмом.

Позднее католическая церковь провозгласила Эрика святым. Его статуя как бы охраняет вход в Упсальский собор. Святой король стоит с мечом.

А чтобы углубиться в поиски еще более давних следов истории, нужно покинуть современный город и проехать несколько километров до Старой Упсалы.

Там нет ни замков, ни соборов и лишь невысокие курганы с плоскими вершинами поднимаются среди лугов и рощиц. Это могилы трех королей, царствовавших во времена викингов, в VI веке нашей эры.

Возле курганов — старый постоялый двор, где над вывеской перекрещиваются два кубка, сделанные из рогов буйвола. Хозяин двора уверяет, что только у него в заведении можно выпить настоящий мед, сваренный так, как умели варить во времена викингов.

Мед подают не в кружках, не в бокалах, не в стаканах, а наливают в такие же кубки из рогов, что красуются над вывеской. Есть и большие, с серебряными пластинками, на которых перечислены пившие из них знаменитости.

Большие кубки, как в старину, пускают по кругу, и каждый делает глоток. По правде говоря, в жизни не попадалась мне такая неудобная посуда. Так что рассказ о Старой Упсале вполне можно заканчивать в духе русских народных сказок: и я там был, мед пил, по усам текло, да в рот не попало…

Студенты празднуют вальпургиеву ночь

В Упсале сто тысяч жителей. Семнадцать тысяч из них — студенты.

Возле университета попадаешь в пеструю и шумную толпу. Студенты богословского факультета держатся очень солидно, юристы — попроще, будущие учителя — совсем просто.

За последние годы советские гости вовсе не редкость в Упсале. Наши профессора приезжают сюда читать лекции: около четырехсот студентов изучают русский язык. Но, попав в Упсалу несколько лет назад, я сразу оказался в кольце белых студенческих фуражек:

— О-о, Москва! Высокий университет на горе!

Один юноша заговорил по-русски:

— Товарич, я очень рад говорить ис вами. Здравствуйте, товарич!

Это был студент филологического факультета Ларс Бёрьесон. Старательно выговаривая слова, он прочел вслух пушкинские строки.

Студенты расспрашивали о Москве, рассказывали о своей жизни. О-о, живут они хорошо, очень хорошо! У них отличные профессора, сама Упсала такой красивый древний город…

Только вот с квартирами неважно. Надо приезжать в Упсалу задолго до начала занятий и искать недорогую комнатку. Стипендия? Да, хорошо успевающие получают. Хватает ли ее? Как вам сказать… Скорее нет, чем да. Но можно брать ссуды. Банк дает деньги взаймы, под проценты. Ну, потом, когда встанешь на ноги, приходится несколько лет выплачивать долг, ничего не поделаешь. Долг бывает большим, иногда — очень большим: ведь чтобы стать юристом, надо учиться почти шесть лет, врачей обучают девять лет. За это время появляется семья, дети…

Я разговорился со студентами о школе и заметил мимоходом, что, на мой взгляд, там в ребятах не развивают чувство коллектива. А в университете?

Мне ответили, что студенты Упсалы делятся, как и в средние века, на тринадцать довольно замкнутых землячеств. У каждого землячества свой дом для собраний, свои спортивные площадки и, конечно, много своих обычаев.