Город желтых труб, стр. 4
Но Цивер и его товарищи думали по-другому.
— Не могут жить хозяева без рабочих! — говорил Цивер. — Пусть-ка сами попробуют запустить станки, управлять машинами, пилить, строгать, ковать, строить! Не выйдем на работу!
Конечно, хозяева не могли обходиться без рабочих. И когда однажды рабочие все дружно не пришли на работу, — замерли фабрики и заводы, остановились поезда и трамваи.
Это называется забастовкой.
Прошло несколько дней. Не выдержали хозяева.
— Выходите на работу, а то хуже будет! — грозили они.
— Хуже уже не может быть, — отвечали рабочие.
Прошло еще несколько дней. У рабочих не было денег, они голодали, но не сдавались.
У хозяев были деньги, они, конечно, не голодали, но все-таки сдались. Дело в том, что каждый день, когда фабрики и заводы работали, хозяева их становились еще богаче. А если фабрики и заводы не работали, значит и хозяева не богатели. А этого жадные буржуи вынести не могли.
— Ладно, — сказали они, наконец, — пусть будет по-вашему. — Очень не хотелось им говорить такие слова, но поделать хозяева ничего не могли. А рабочие, конечно, были очень рады. Еще бы! Ведь они убедились, что могут быть сильнее своих всесильных хозяев!
Вместе со всеми радовался и Цивер, хотя не мог быть уже в это время с друзьями. Темной ночью полицейские по приказу хозяев арестовали Цивера и бросили в тюрьму. Ох, как злы были на Цивера буржуи, и очень плохо пришлось бы ему. Но вдруг снова замерли фабрики и заводы, остановились поезда и трамваи: весть об аресте Цивера облетела весь город, как молния. И все рабочие, все до одного, сказали: «Никто не выйдет на работу, пока Цивер снова не будет среди нас!»
И хозяева вынуждены были выпустить Цивера из тюрьмы.
С тех пор боялись и ненавидели Цивера хозяева.
Однажды в город приехал сам Главный Министр Государства. По этому случаю были вывешены флаги и всех жителей города согнали на Главную площадь. Главный Министр Государства поднялся на трибуну. Он говорил долго, красиво и непонятно. Одно можно было только понять: нигде, мол, так счастливо не живут люди, как в стране, которой управляет он. Главный Министр Государства.
Потом на трибуну один за другим поднимались богачи и говорили о том, какое это великое счастье жить в стране, где такой мудрый, такой заботливый Главный Министр.
И вдруг на трибуну поднялся Цивер. Как он попал туда, когда трибуна была окружена, как стеной, полицейскими и жандармами, — никто не знал.
— Вы… жаловаться! — испуганно спросил Главный Министр, увидав человека в рабочей куртке.
— Нет, — спокойно ответил Цивер. — Я с просьбой…
Главный Министр Государства очень не любил просьб. Но еще больше он не любил жалоб. Поэтому, услышав ответ Цивера, он облегченно вздохнул и милостиво улыбнулся.
— Вы, господин Главный Министр, — продолжал Цивер, — говорили как хорошо мы живем… Но нам негде собраться, повеселиться, потанцевать… Мы просим, чтобы построили Клуб.
— О, — воскликнул Главный Министр, — это, на самом деле, единственное, чего вам не достает. Прекрасно… У вас не было Клуба, теперь у вас будет Клуб!
Клуб построили большой — Главный Министр не поскупился.
— Пусть лучше танцуют, чем бунтуют, — заявил он.
И вот каждый вечер из Клуба неслась веселая музыка, слышалось громкое пение. Но если бы заглянул туда Главный Министр, то, наверное, умер от злости. Ну, а если бы не умер, то приказал немедленно Клуб сравнять с землей, а Цивера казнить на городской площади.
— За что! — удивился Димка.
— А вот за что: пока на сцене играли музыканты и пел хор, в дальних комнатах Цивер и его друзья вместе с другими рабочими думали над тем, как лишить власти Главного Министра и всех богатеев, чтобы рабочие и все, кто трудятся, стали хозяевами страны.
Но Главный Министр ничего не подозревал. И сыщики его были бессильны. Они только ходили вокруг Клуба, а попасть туда не могли — рабочие хорошо знали друг друга и посторонних в Клуб не пускали.
Так было до того самого дня, когда приехали на красивых машинах люди звать рабочих на строительство Желтых Труб. Я уже тебе об этом рассказывал.
Цивер сразу сказал, что здесь кроется какой-то обман. Но обещания приезжих многим показались такими заманчивыми, что они на этот раз не послушали Цивера и согласились строить завод. Тогда Цивер решил идти с ними: может быть, удастся помочь людям, если случится беда.
За десять дней пребывания в городе Нат и Ник многое узнали о Цивере, и им даже стало известно кое-что о том, что происходило в Клубе. И хотя Цивер ушел строить Желтые Трубы и не вернулся, однако друзья его по-прежнему приходили иногда в голубой домик. А раз так — необходимо проверить, не от них ли исходит опасность, о которой подсказало полковнику его шестое чувство!
Вот почему, побежав по улицам городской окраины и не увидев ничего подозрительного, Добер и Пинчертон, прежде чем отправиться дальше, решили обследовать домик с голубым крыльцом и голубой крышей.
Недалеко от домика Ник и Нат разделились: один пошел прямо, другой — в обход.
Сыщики вообще двигались тихо — так уж их научили. Теперь же подходя с двух сторон к домику, они ступали совершенно бесшумно. Приблизившись одновременно к домику, они одновременно заглянули в окна и одновременно увидели Гура и его товарищей. Мальчишки сидели за столом — что-то строгали и клеили. И не только ничего подозрительного — даже ничего интересного не могли увидеть сыщики, сколько ни смотрели.
Вдруг Добер отскочил от окна и выхватил из кармана свой тысячезарядный пулемет: он увидел человека в маске и низко надвинутой черной шляпе.
Пинчертон тоже отскочил и тоже выхватил свой карманный пулемет, потому что он тоже увидел человека в маске и низко надвинутой черной шляпе.
Через секунду уже оба сыщика двигались навстречу друг другу, сжимая в руках карманные пулеметы и готовясь к решительной схватке…
Глава пятая. Про еще одно изобретение полковника Каниуса и про то, что он увидел и узнал благодаря этому изобретению
Старый Волшебник помолчал, подумал о чем-то и протянул Димке картинку. В общем-то это была даже не картинка, а скорее чертеж: длинный ряд каких-то квадратиков, а под ними — точки. Хотя нет — это были не простые квадратики и что-то они напоминали Димке. Ну правильно! Эти квадратики были похожи на маленькие телевизоры.
— Верно! — сказал Старый Волшебник, хотя Димка даже рта еще не раскрывал. — Это и есть телевизоры. Только не совсем обыкновенные. Вернее даже — совсем необыкновенные. С помощью этих телевизоров из своего кабинета Каниус мог видеть, что делается во всем городе. Каждый телевизор был подключен к какой-нибудь улице. Нажимал Каниус кнопку, и телевизор начинал работать. На экране появлялась улица и люди, которые шли по ней, и автомобили, которые проезжали по улице, и даже собаки, если они бегали в это время. Каниус смотрел на экран и все видел. А его не видел никто, и даже полицейский, который стоял на углу, не знал, что начальник наблюдает за ним.
Понаблюдав за одной улицей, Каниус нажимал кнопку под другим экранчиком, и перед глазами появлялась следующая улица. И не только улицы мог видеть Каниус, не выходя из своего кабинета. Последняя кнопка была красной: нажав ее, Каниус мог видеть и слышать, что происходит в Рабочем Клубе.
Едва прибыв в город и узнав о существовании Клуба, Каниус шестым чувством понял, как опасен он. Поэтому полковник сделал все, пустив в ход всю свою хитрость, все свое умение и ловкость опытного полицейского, чтоб тайно установить в Рабочем Клубе телевизор и получить возможность подслушивать и подсматривать за тем, что творится там.
И вот в этот день, почувствовав, что события надвигаются, Каниус в первую очередь подумал о Рабочем Клубе. Прибежав в Большой Каменный Дом — полицейское Управление, он срочно разослал всех своих сыщиков и шпионов в разные концы города, запер дверь своего кабинета, отодвинул стоящий в углу шкаф и открыл маленькую дверцу. За маленькой дверцей была крошечная комната, в которой и находились телевизоры.