Танцуя в огне (СИ), стр. 19
В толпе раздались протестующие крики:
— Антон, это что такое! Детский сад!
— Два фаерщика стоят на сцене, а целуются как малолетки! Ну-ка, ребята, зажгите!
— Антон, жги! Гуля, жги!
— Слишишь, Гуля! Зрители требуют погорячее! — насмешливо сказал Антон, разглядывая Гулино лицо.
— Да мне плевать, что они там требуют. Пошла я отсюда…
— Нет, — Антон шагнул ближе и обнял замершую от неожиданности Гулю. Провел ладонью по спине вверх, придержал рукой голову Гули сзади, не давая ей отвернуться. Его губы прижались к губам Гули. Она от неожиданности чуть приоткрыла рот, и Антону не составило труда углубить поцелуй, раскрыв ее губы языком. Неторопливо, уверенно, что говорило об опытности — или отсутствии всяких комплексов — он целовал Гулю со все более нарастающей страстью. Гулино сознание покрыла бесконечная белая пелена, заслонившая все мысли.
Антон немного склонил голову набок, чтобы сделать соприкосновение их губ глубже, и Гуля вцепилась в его майку, ничего не замечая вокруг.
Вдруг Антон прервал поцелуй, и в сознание Гули прорвались, словно из внезапно открывшейся двери, смех, свист и улюлюканье.
— Елы, ребята! Даешь еще!
— Горько! Горько!
— А мы давно это знали! Зажгли!
— Антон, ты крут!
— Оле-оле-оле-оле! Анто-он…
Гуля покраснела, наверное, так, как никогда раньше. Прикрыла губы ладонью и отпрянула от Антона. На глазах даже слезы выступили.
— Все нормально, Гуль? — нахмурившись, тут же задал вопрос Антон.
— Нормально, — сбегать сразу было нельзя. Гуля сделала как можно более безразличное лицо (от неожиданности она толком не поняла, что произошло, поэтому получилось его сделать очень естественно), помахала зрителям ручкой. И важно удалилась со сцены. Все-таки наработки многочисленных выступлений не прошли зря. Умение держать лицо — одно из главных правил артиста.
Лишь когда Гуля оказалась за сценой, она позволила себе не изображать то, чего нет. Быстрым шагом удаляясь все дальше, она еще только осознавала, что случилось. Она целовалась на глазах у многочисленных зрителей с Антоном. Сколько длился поцелуй, Гуля не имела понятия — время в ее случае замерло, как и она сама на сцене. Наверное, дольше обычного, раз он вызвал такую бурную реакцию зрителей. И был этот поцелуй вовсе не дружеский…
— Гуля, подожди, — догнавший ее Антон остановил Гулю, схватив за руку, — Все точно нормально? Извини, если что, я как-то не рассчитывал на такое…
— Я тоже не рассчитывала. Все замечательно, Антон, не парься, — Гуля мечтала сейчас оказаться как можно дальше отсюда. Было ужасно, непередаваемо стыдно. Она целовала Антона с огромным наслаждением. Он, наверно, почувствовал это.
Сегодняшний поцелуй стал самым великим позором Гули за все время общения с Антоном. Он сказал, скорее всего, Антону больше, чем все их разговоры и встречи столько лет подряд.
Что Антон нравится ей. И не просто нравится…
— Давай подвезу! — предложил Антон, все также внимательно разглядывая ее лицо, — Время позднее, до дома тебе отсюда сложно добраться.
— За мной Марат приехал, — легко солгала Гуля, — не переживай, Антон. Не сахарная, не растаяла от одного поцелуя. Да и ехать мне есть с кем.
— А мне показалось… — лукаво начал Антон, но Гуля перебила его:
— Тебе много чего кажется. Ты еще гадости мне делать не забываешь, между этими «кажется». Короче, пока. Надеюсь, еще долго тебя не увижу.
— Посмотрим, как получится…
Гуля сделала вид, что не заметила последней фразы. Развернулась и с достоинством зашагала к дороге, где якобы стояла машина Марата. Вместо этого, удостоверившись, что Антон ее не видит, свернула к остановке. Сесть на нужную маршрутку получилось сразу же. Не бывает же целый день невезений! Где-то и повезет…
Она не помнила, как вышла на своей остановке, как дошла до дома. Было подозрительно тихо, но на кухне еще витал запах водки. Гуля заглянула в комнату отца: тот спал на постели, так и не переодевшись. Укрыв его простыней и прикрыв по привычке окно, Гуля на цыпочках вышла из его комнаты. А в своей рухнула, не раздеваясь, на кровать. Пушок, вспрыгнувший на открытое окно, громко мяукнул.
— Плохо мне, Пуша… Очень плохо, — тихо прошептала Гуля, хлюпая носом. Устроилась поудобнее, вытерла слезы.
Да, было неприятно, плохо, стыдно — и вместе с тем восхитительно радостно, словно Антон подарил ей бесценный подарок.
«Совсем ненормальная стала», — резюмировала Гуля, почему-то улыбаясь.
Глава 10
Гуля сидела в «Мае», на своей точке. Посматривала на часы. Один час до конца смены, всего один, покупателей мало. Читать уже не хотелось, сканворды, втихаря разгадываемые, надоели.
Гуля разглядывала банки с чаем и планировала свои дела.
Нужно найти среди своих учениц по востоку девочек, согласных учиться и выступать в ее коллективе. Это будет не кастинг, как у Антона, а личные предложения. Гуля наметила их сделать трем своим ученицам. Конечно, поначалу они не смогут выполнять что-то сложное, но создать массовость на площадке, красиво покрутиться и исполнить легкие движения с огнем у ее учениц получится. Пока хватит и этого, а со временем Гуля их научит.
Аиша («В следующий раз откуплюсь, и денег никаких не жалко!») обещала на днях принести проспекты хороших центров. И вроде бы она даже договорилась с одним врачом… Главное, чтобы отец согласился. В последние годы от лечения он отказывался, посылая Гулю куда подальше и говоря при этом, что он вовсе не пьяница.
Гуля потерла виски: голова сразу начинала болеть, когда она вспоминала об отце.
И еще нужно не думать об Антоне…
Поцелуй Гуля пережила, хоть и бежали мурашки по телу, когда его вспоминала. Сказала себе: «Случилась что случилось», и перестала смущаться и нервничать. Ничего же не изменить в прошлом, правильно? Тогда из-за чего переживать?
Другое дело, зачем Антон вызвался ее целовать. Пожалел бедняжку, а может, решил в который раз поддеть Гулю? Либо таким образом поддержал ее: своя же, почему бы не поцеловать, раз другие раздумывают?
Целуется он здорово, признала Гуля. Парень с таким темпераментом, как Антон, по-иному не может. Интересно, а каково это — быть его девушкой?
Гуля поморщилась: глупые мысли, которые давно уже не приходили ей в голову. И вот, опять…
В прошлом Антон с Гулей хорошо общались, даже считались друзьями, он относился с пониманием к ее просьбам, помогал советами, но — ничего личного.
И девушки. Насколько помнила Гуля, он всегда с кем-то встречался: женским вниманием харизматичный Антон никогда обделен не был. Пялилась на него и сама Гуля. Потихоньку, конечно, и в жизни бы не призналась никому, что мечтает о чем-то.
До последнего дня существования их старого коллектива сердце Гули всегда учащенно билось, когда они с Антоном отходили в сторонку, чтобы разобрать что-нибудь по общему танцу, или когда Антон ей объяснял по секрету основы режиссуры и законы построения танцевального номера. Вездесущий Женька часто прерывал их «свидания». Подходил, садился рядом, слушая, что Антон рассказывает Гуле, сам задавал вопросы. Тогда Гуле дышать становилось легче, но на Женьку она обижалась: ведь Антон мог во время одного из разговоров пригласить Гулю куда-нибудь, например… Да что угодно, они же разговаривали один на один!
Но никаких предложений от Антона никогда не поступало. Ни с Женькиным присутствием, ни без него.
С приходом Антона в их коллективе многое поменялось. Танцы стали более подуманными, изменился порядок номеров, костюмы, а со временем стали более интересными движения за счет хореографии и усложнения работы с предметами.
Но он не должен был появиться в их коллективе, не должен! Слишком далека была жизнь уличных фаерщиков от жизни талантливых танцоров, получивших высшее образование.
Гуля, откинувшись на спинку стула, вспоминала, как она впервые увидела Антона.
В тот день Пашка, Женька и Гуля безнадежно опаздывали на выступление. Но находящегося, по своему обыкновению, Женька в состоянии самадхи это мало волновало. Он всегда умел быть по-дзеновски спокойным и отстраненным, исключая некоторые моменты. Зато Гуля волновалась за все: ненавидела опаздывать. Ведь именно ей нужно подходить к ведущему, чтобы извиниться. Возможно, придется извиниться за опоздание и перед заказчиком, придумать приличную отговорку, ибо слово «пробки» давно никого не трогали…