В гостях у крокодилов, стр. 26
НОЧНЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ
Я прощался с Кубой.
Перед отъездом плохо спал.
Ночью кто-то ходил по дороге.
Сначала слышалось осторожное шуршание в кустах. Раздавался негромкий плеск, таинственный незнакомец вступал в воду — сотни маленьких лужиц сохранялись после дождя в лесу.
Затем еле слышно поскрипывал песок — гость преодолевал последние метры, которые оставались ему до дороги. И, наконец, слышалось приглушённое царапанье и пощёлкиванье — он крался по асфальту.
Вот покатился задетый им камешек. Вот чавкнуло в канаве. Ночной посетитель перешёл дорогу. Снова зашуршали сухие листья — шаги удалились в сторону моря…
Лёжа в постели, я слушал эти звуки и в конце концов однажды не выдержал: встал, оделся и крадучись вышел на дорогу.
Небо было затянуто облаками. Ни луны, ни звёзд. Чернильная тьма. Я сделал наугад несколько шагов, почувствовал босой ногой тёплый неровный асфальт, присел на корточки и стал слушать.
Ночь была полна звуков. Ровно, как метроном, отбивало удары о берег море. Звук медленно нарастал, превращался в рокот и обрывался.
В кронах деревьев мерно тенькали цикады. Они не заводили, как наши, долгой песни, а коротко притрагивались каждый к своему колокольчику — тень! Крикнул и замолчал. С другого дерева ответное — тень!
Подала голос птица. Она вскрикнула жалобно, отрывисто.
На дороге послышалось осторожное постукивание. Кто-то в деревянных башмачках торопливо перебежал её.
Я сделал несколько шагов, посмотрел, послушал… Никого.
Снова прислушался. Тихо.
Тогда я отправился по асфальту прочь из деревни, на ощупь находя ногой продолжение дороги, спотыкаясь и едва не срываясь в канаву.
То и дело я останавливался и слушал. Невидимые путешественники не дали себя перехитрить. Они тоже притаились в кустах.
Сбив ноги и поняв бесполезность своих попыток, я повернул обратно.
На повороте дороги лежал ствол сейбы. Я присел на него.
Облачная пелена редела. Пассат растягивал её и рвал на части.
В разрывах появлялись звёзды. Слабый, неверный свет упал на дорогу. Она возникла из темноты, как река, покрытая островами: чёрные провалы ям и светлое течение асфальта…
За моей спиной послышалось осторожное шуршание. Кто-то пробирался через кусты. Шорох дошёл до канавы, опустился в неё, превратился в поскрипывание и шум песчинок.
Я осторожно повернул голову.
На сером асфальтовом островке появилась тень. Покачиваясь и постукивая, тень пересекла дорогу и неслышно скрылась в лесу.
Я сидел неподвижно.
И тогда шорохи стали возникать со всех сторон. Они приближались, на дороге появлялись призрачные тени. С лёгким стуком они перебегали асфальтовую реку и скрывались всё в том же направлении — к морю.
Я видел тени, но не видел тел, которые отбрасывают их!
Чудеса!
У самых моих ног послышалось пощёлкивание, и возникла очередная тень. В слабом звёздном свете я с трудом разглядел её хозяина. Зеленовато-серый, под цвет асфальта, большой краб крался, осторожно переставляя ноги. Приседая, он выбрасывал вперёд очередную пару, и при этом панцирь его задевал асфальт. Ритмично постукивая, краб плыл по асфальтовой реке.
Я вскочил, в два прыжка догнал животное и накрыл его ладонью.
Дома я разглядел добычу. Краб был бледного молочно-жёлтого цвета. Серым или зелёным он казался только при свете звёзд. У него был массивный толстый панцирь и длинные, приспособленные для пешего хождения ноги.
Я перевернул животное на спину и присвистнул. Так вот оно что! На брюшке, прижатая подвёрнутым хвостом, чернела гроздь влажной икры. Это была самка, которая направлялась к морю, чтобы оставить там свою ношу — тысячи икринок, которые должны дать продолжение её роду.
Вот в чём разгадка упорного движения крабов через дорогу.
Я поднял крабиху, отнёс её к тому месту, где поймал, и, положив на асфальт, отнял руку.
Животное приподнялось на суставчатых ногах и, не останавливаясь, не пытаясь скрыться, продолжило путь, прерванный полчаса назад.
Один краб… второй… третий… Постукивая панцирями и волоча за собой тени, животные, которые когда-то покинули океан и стали жить в лесу, вновь, повинуясь могучему инстинкту продолжения рода, торопились к воде.
В ДАЛЬНИХ СТРАНАХ
ЧТО Я ВИДЕЛ В ИНДИИ
Была у меня когда-то книжка. Про то, как один человек приплыл на пароходе в Индию, вышел из порта, побродил по городу, а на окраине, прямо на дороге, увидел слона. Тот помогал полуголым, плохо одетым людям таскать тяжёлые брёвна. Потом начались разные приключения…
Вот такая книжка. Из неё я понял, что в Индии много лесов, много зверей, страна очень интересная, но и очень бедная.
Прошло много лет, и случилось так, что я тоже попал в Индию.
Едем мы по дороге. На автомобиле. Дорога чёрная, блестящая, покрытая асфальтом. Едем, и вдруг навстречу нам — слон! Жуёт на ходу ветку с листьями, позвякивает цепью (к ноге у него была привязана), а верхом на слоне — погонщик.
Мы очень обрадовались такой встрече, остановили автомобиль и давай расспрашивать погонщика: «Что это за слон, откуда и куда они идут?»
— Раньше этот слон работал на лесопилке, — говорит погонщик, — подтаскивал к механической пиле брёвна. А теперь наш кооператив купил трактор, и слон оказался без дела. Веду его в заповедник. — Погонщик вздохнул. — Там слону придётся доживать свой век среди диких слонов.
Безработный слон, ну надо же! Я вспомнил, что, когда мы подлетали к столице Индии — городу Дели, уже сверху было видно: вся земля распахана, всюду квадратики полей, города, деревушки… Почти не осталось диких лесов, по дорогам бегут разноцветные пятнышки-автомобили.
«Да, — подумал я, — видно, Индия уже не та. Интересно, какой же она стала?»
В Дели мы прожили несколько дней. В этом громадном городе оказалось… два города. Новый и Старый. В Новом — просторные улицы, поток автомашин и огромные, застеклённые во всю стену дома. Рядами большие магазины, за витринами идёт неторопливая торговля. Много деревьев, цветов.
А Старый Дели — это узенькие улочки, запруженные народом, низкие дома с балкончиками, деревянными галереями.
Наш автомобиль всё время застревал в потоке людей. Идут, стучат пальцами по стеклу: куда, мол, заехал? Тут же у стен, прямо с лотков, продают поджаренные на масле лепёшки, на ходу едят, кто-то разогревает в котле приправленный перцем рис, кто-то жарит на противне кусочки бананов, кипятят чай, разливают по чашкам суп… Гомон, шум, толчея! А тут ещё навстречу нам через толпу пробирается повозка, запряжённая парой волов. Стой, назад! На тротуаре, под ногами прохожих, — нищие, предсказатели судьбы с учёными птицами; снуют мальчишки с газетами. Народу!
«Только в Китае больше людей, чем в Индии», — вспомнил я.
Когда я сказал: «Как вас тут много!», мне ответили: «Здесь-то ещё что! Вот вы побывайте в Калькутте!»
Поехали в Калькутту. Вот это действительно огромнейший город. Почти десять миллионов человек — целое государство! Даже домам уже нет места — нависли над мутными водами реки. Улицы, переулки, автобусы, трамваи, люди, полно велосипедов, на них — по одному, по двое, даже по трое! Медленно вращаются колёса, катится людской поток. В автобусах, трамваях дверей не закрыть.
Но как-то иду я по улице, вижу, роют посреди города огромную яму — котлован. И так места для домов мало, а тут такая ямища! А самое главное, народ кругом стоит и не возмущается, а очень весело на эту яму показывает. Смотрят, как самосвалы оттуда землю вывозят, и радостно о чём-то говорят. Слышу знакомое слово — метро. Так вот оно что!