Хозяева старой пещеры, стр. 34

— Ой, цветов-то, цветов!

— А ну, тихо, егоза! — наконец, не выдержав, улыбнулся Николай Ильич.

Возле ручья экспедиция задержалась. Матвеич решил, что ребята пошли вдоль берега, а Николай Ильич, внимательно осмотрев прибрежные камни, нашёл на них клочки бурой медвежьей шерсти.

— Спугнул их медведь, — тревожно сказал он, оглядываясь по сторонам. Перепрыгнув через ручей, он углубился в лес и крикнул:

— Сюда!

Он стоял на том самом месте, где таились от медведя Санька и Митька. Один за другим взрослые и ребята перебрались через ручей. Присутствие медведя где-то здесь, неподалёку, заставило ребят с испугом и тревогой оглядываться по сторонам.

— Здесь он, где-нито, — сказал Матвеич, — от раны жар. Он к воде поблизости бродит.

— С той стороны? — быстро спросил Николай Ильич.

— Наверняк с той, — сказал Матвеич, — зверьё всегда одного места держится.

Николай Ильич досадливо покосился на ребят.

— Нелёгкая вас принесла! — буркнул он и приказал: — А ну сидеть тихо! Чтоб ни звука!

Нина Петровна и ребята спрятались в кустах, затаились. Николай Ильич с Матвеичем прошли к берегу и пристроились за стволом толстой бурой сосны.

Вскоре на той стороне ручья послышался неясный шорох. Словно ветер легко мял траву.

Николай Ильич, прячась за сосной, опустился на колено и взял ружьё на изготовку.

Из кустов на том берегу ручья, сипло дыша и постанывая, выбрался громадный медведь, похожий на старика в меховой шубе. Он кряхтя спустился к воде и сунул больную лапу в воду. Раздалось довольное урчание.

Ребята сидели ни живы ни мертвы, во все глаза глядя на медведя. Ещё бы! Ведь они первый раз в жизни видели живого медведя на воле.

Внезапно медведь поднял голову и принюхался. Узкие глаза его тревожно забегали. Пасть оскалилась.

Раздался выстрел. Медведь взревел, кинулся в ручей и рухнул, ёрзая лапами. Тут же вскочил и, широко раскрыв пасть, оглашая лес бешеным рёвом, ринулся вперёд, туда, где в кустах притаились ребята с Ниной Петровной. Николай Ильич вскочил на ноги и бросился медведю наперерез.

— А-а! — закричал он, вскинув к плечу ружьё. Ошеломлённый медведь раскрыл пасть и молнией метнулся к нему. Снова раздался выстрел. Сквозь пороховой дым было видно, как медведь махнул лапой, словно разгоняя дым, и осел.

Ребята, ещё не совсем оправившиеся от испуга, выползли из кустов и побежали к ручью. Им не терпелось взглянуть на убитого медведя.

— Назад! — рявкнул Николай Ильич.

Ребята остановились, удивлённо и испуганно глядя, как осторожно подходит к убитому медведю Николай Ильич. Вот он поднял ружьё и выстрелил ещё раз.

И сразу наступила тишина. Особенно ощутимая после оглушительного медвежьего рёва. После выстрелов. И в эту тишину неожиданно ворвались какие-то хлюпающие звуки. Из кустов вышла Нина Петровна. Она шла медленно, пошатываясь, прижав ладони к лицу. Подойдя к неподвижно стоявшему Николаю Ильичу, она ткнулась ему головой в плечо и громко, навзрыд заплакала.

Николай Ильич беспомощно взглянул на Матвеича, словно искал у старика совета, как теперь быть. Но Матвеич отвернулся и стал дрожащими руками скручивать цигарку.

— Ну, ну, голубушка, — виновато пробормотал Николай Ильич, неловко обняв Нину Петровну за вздрагивающие плечи, — что ж теперь-то плакать… теперь бояться нечего…

— Ма, ну чего ты? — забеспокоился Ким, дёргая мать за руку. — Ну не плачь, мама…

— Ничего, ничего, — Нина Петровна подняла залитое слезами лицо и улыбнулась, — простите, ради бога… я…

— Что там, молодуха, с кем не бывает, — проворчал Матвеич. Он громко чиркнул спичкой и зажёг цигарку. Синий дымок окутал голову старика. — По первах-то и я сомлел… давно такого матёрого не видал.

Нина Петровна сняла с головы косынку и вытерла лицо.

— Мне стало страшно, когда я подумала, что он мог напасть на нас… а с нами дети, и Санька с Митькой неизвестно где, — нервно улыбаясь, сказала она.

— Это конечно, — Николай Ильич вскинул ружьё на плечо, — считайте, что нам повезло.

— Так, да не так, — сказал Матвеич, — кабы не ты…

— Ладно тебе, — отмахнулся Николай Ильич, — нечего зря время терять. Пошли.

Ребята, не скрывая восхищения, ловили каждое слово Николая Ильича. Вот таким и должен быть партизанский командир. Что ему фашисты, если он даже медведя не испугался!

Николай Ильич, чуть горбясь, шагал по лесу, внимательно приглядываясь к кустам и траве. И чем дальше заходили они в лес, тем больше хмурилось его лицо. Ребята тоже невольно притихли, встревоженные озабоченным лицом своего командира. Да и сам лес уже не казался им таким приветливым, как вначале. Воздух увлажнился. Запах прелой травы и мхов напоминал запах лекарства, и от этого во рту появлялось ощущение горечи. Мокрая земля тоненько чавкала под ногами. Тучи мошкары вились над ними с тоскливым звоном. Ребята то и дело хлопали себя по лицу, плечам и ногам, и от этого казалось, что в лесу непрерывно звучат короткие, отрывистые аплодисменты.

— Вот чёрт, — сказал Николай Ильич и остановился. — В самые болота забрались. И с чего их сюда понесло?

— С испугу, с чего же ещё, — сказал Матвеич, — от хозяина спасались, не иначе.

Из всей экспедиции один Матвеич не страдал от комаров. Он смалил одну цигарку за другой, окутывая себя непроницаемым облаком дыма. Нина Петровна держалась поближе к старику, хотя вообще не выносила табачного запаха.

И в это время в глубине леса раздался истошный вопль:

— А-нька-а-а-а!

— Это Митькин голос, — ахнула Юлька. — Митька-а-а-а! Ау-у-у-у! — изо всех сил завопила она и ринулась вперёд.

— Юля, подожди! — крикнула Нина Петровна, бросаясь следом за девочкой. Но Юлька уже скрылась в кустах.

И тут же, словно откликаясь на Юлькин крик, за деревьями мелькнула светлая рубашка Саньки. Он бежал, широко открыв рот, и тяжело, с присвистом дышал.

— Ха, Ястреб-то, думает, за ним медведь гонится! — засмеялся Ким.

Подбежав к ребятам, Санька остановился и, смахнув тыльной стороной руки пот со лба, хрипло сказал:

— Ребя… Дед Матвеич, тут медведь… я боялся, вас упредить не успею.

21. Возвращение

Поздним вечером экспедиция возвращалась домой, встретившись на старой просеке с тётей Дашей и Санькиной матерью. Санькина мать надавала беглецам тычков, потом обняла, сунула им по лепёшке, заплакала и всю дорогу до деревни не отпускала их от себя ни на шаг. На радостях она даже забыла спросить, что им нужно было в Копанях. Довольный, что удалось так легко отделаться, Санька шёл рядом с матерью и внимательно вглядывался в придорожные кусты. Видимо, всё ещё надеялся отыскать пушку.

Позади всех медленно шли дед Матвеич и Николай Ильич. Они тащили распяленную на срубленной осинке медвежью шкуру. Ребята гордо вышагивали рядом с ними.

Алёша шёл рядом с Матвеичем и переживал. Ему очень хотелось думать, что он был сегодня не лишним и его мужество и отвага помогли Николаю Ильичу в поединке с медведем. Но что-то не получалось. Наоборот, было стыдно вспоминать, как отчаянно он перетрусил, когда медведь, взревев, бросился к ним и он, Алёша, чуть было не завопил во всё горло «мама». И как потом, когда медведь уже лежал поперёк ручья неподвижный и всё-таки страшный, у него ещё долго тряслись коленки и першило в горле. Конечно, он всё же не закричал, но только потому, что Николай Ильич быстро управился с медведем. В книгах ребята всегда действуют решительно и мужественно, и никого из них не тошнит от страха. Почему же он, Алёша, такой неудачливый? А когда они шли по лесу? Что он сделал, чтобы скорее отыскать Саньку и Митьку? Да ничего. Просто путался у всех под ногами и воевал с мошкарой. Правда, Матвеич сказал, что он тоже вначале испугался, но это он, наверное, просто так сказал, чтобы ободрить Нину Петровну. Алёше очень хотелось, чтобы Матвеич рассеял его сомнения, но старик молчал, — видно, здорово устал. А спросить Алёша постеснялся. И тогда он стал утешать себя. Ну, испугался, но ведь он впервые в лесу, впервые участвовал в охоте на медведя… Любой из его одноклассников тоже перетрусил бы. Нет. Надо обязательно заняться и выработать в себе характер. Закалить его. А иначе нельзя. Санька ведь не испугался… И, кроме того, ему было почему-то жаль медведя. Жаль, что его убили.