Следы ведут дальше, стр. 12

— Ну, ладно! — сказал я. — Вот увидите! Вот увидите! Пожалеете! Я сам найду деда. Он мне одному будет рассказывать про гражданскую войну. Пожалеете!

Я ушёл от них к Ромке. Я засвистел по-щеглиному, такой у нас условный знак был. Ромка сразу вышел. Это настоящий друг, не то что близнецы. И мы залезли в штаб за сараем.

— Ребята забастовали, — объяснил я Ромке обстановку.

Ромка зачем-то достал японскую морскую карту, развернул её и начал изучать… Чего он в ней понимает? Там одни крючочки да закорючки вместо букв. И тут вдруг я сообразил, что нужно делать. Я предложил:

— Давай плот построим! И поплывём вниз по Усмани, будем смотреть; где увидим красную моторную лодку, значит, там дед и живёт. И Паньку выручим. Давай, а?

— На чём поплывём? — не сообразил Ромка.

— На плоту, как все.

— Где мы плот достанем?

— Построим, как все, — уговаривал я. — Я умею строить. Не веришь? — я не люблю, когда мне не верят. — Очень просто — строить плот. Не первый раз. Главное — достать строительные материалы, потом всё просто, вот увидишь. Пошли искать строительные материалы. Ребята нам ещё позавидуют, ещё пожалеют. Идём, Рома, идём.

Капризные бочки

Мы нашли верёвку, жердь, ведро смолы, старую тачку и две бочки за сараем. В них была вода, чтоб они не рассохлись.

— Давай бочки укатим, — предложил я. — Бочки будут вроде поплавков. Покатим их к протоке… Там никто их не найдёт. И плот там построим.

— В бочках вода, — ответил Ромка.

— Выльем.

— Крышек нет.

— Сделаем.

— Как?

— Просто.

— Как просто?

— Очень просто: возьмём фанеру со штаба, вырежем лобзиком круг, заделаем круг смолой… Чтоб не протекало. Получатся поплавки.

Катить бочки по двору мимо крыльца было нельзя: мама или Женька могли увидеть, поэтому мы покатили бочки тропкой, через овраг. Тропка постепенно расширялась в дорожку и спускалась по оврагу к реке.

Я катил бочку первым. Катилась она весело. Настроение у меня тоже было весёлым. Вот и спуск к реке. Я подумал, что теперь катить будет ещё веселее, но бочка как-то странно дёрнулась вперёд. Я успел её поймать, удержал, но она крутилась, вырывалась из рук.

— Стой! Стой! — закричал я. Просто так, бочке… Была она скользкая и тяжёлая.

— Стою! — отозвался Ромка.

— Я не тебе.

— Кому?

— Кому, кому… Никому, сам себе.

Некогда мне было с ним разговаривать, надо было что-то сообразить. Если идти сзади, то бочка вырвется, если забежать вперёд, можно будет придерживать её плечом и потихоньку спустить вниз. Но как забежать? Если отпустить, то она не будет ждать меня, она покатится вниз по тропке.

— Иди сюда! — позвал я Медведева. Он ничего не ответил.

— Оглох, что ли?

— Это ты мне?

— Кому же ещё?

— Я думал, что ты опять сам себе.

— Это я тот раз сам себе, теперь я тебе. Беги сюда!

Ромка бросил свою бочку, подбежал, зашёл спереди, подпер…

В это время на меня что-то наехало… Большое и мокрое.

— Эй, не толкайся! Не удержу! — закричал Ромка.

— Я и не толкаюсь. Твоя бочка на меня наехала, — объяснил я.

— Откати её, — попросил он.

Я обернулся, чтобы откатить, но Ромка закричал:

— Держи! Держи! Не удержу. Ой, держи!

— Держи, не держи! Как же тогда твою откатить?

— Ты её толкни ногой.

Я толкнул её ногой, но она опять накатилась и прижала меня, не продохнуть.

— Не могу больше, — послышался Ромкин голос.

Чего он не мог? Это я не мог стоять между двух бочек и молчать.

Тут моя бочка рванулась вперёд. Я всё понимал: это Ромка упустил её. Я упал. По мне, как асфальтовый каток, прокатилась Ромкина, догнала мою, они ударились друг о друга, точно обрадовались, что встретились, и понеслись вместе.

— Лови! Спасайся!

Я поднялся, выплюнул пыль, бросился догонять. Бочки прыгали, гудели… Мы неслись за ними, впереди загоготали гуси, разлетелись в разные стороны.

Бочки выкатились на берег.

А на берегу дяденька учил тётеньку кататься на велосипеде. Тётенька сидела на седле, дяденька держал велосипед за багажник и уговаривал:

— Смелее! Смелее! Я здесь! Не волнуйся!

Наверное, он услышал, как грохотало, потому что обернулся.

— Нажимай! — закричал он и толкнул велосипед.

— Я еду! — обрадовалась тётенька. — Ой, девочки, я еду!

— Полундра! — не слушал её дяденька. Он нажимал на багажник, тётенька крутила педали, велосипед набирал скорость. Дяденька тоже… Бочки катились следом.

— Остановите меня! Остановите! — начала просить велосипедистка. Но остановить её уже было невозможно. Она мчалась всё быстрее и быстрее. Так они и умчались куда-то, дяденька сзади, тётенька на велосипеде, и никто не знает, куда они умчались. Я их больше никогда не видел на берегу. Может быть, их кто-нибудь всё-таки и остановил, ведь не могли же они мчаться так до бесконечности? Тем более впереди был высокий забор.

Палуба

Мы немножко посидели в камышах. Подождали, когда на лугу всё затихнет. От нечего делать я сделал вдруг настоящее открытие. Вот оно, открытие: «Палуба может быть без корабля, но корабль без палубы — никогда!»

Я сказал об этом Ромке. Он выслушал, подумал и сплюнул:

— Хватит задаваться. Что дальше будем делать?

— Согласно открытию, нужно добывать палубу, — объяснил я, — потому что корабля без палубы не бывает. Разве не так? Разве не верно?

— А из чего делается палуба?

— Из досок.

— Где их взять.

— Нужно найти.

Мы пошли через огороды, мы пошли искать доски для палубы. Мы искали доски. Мы обошли весь посёлок, заглядывали в каждый угол, но ничего подходящего не попадалось. Доски обнаружились во дворе мебельной фабрики. Они лежали в штабеле. Новенькие, белые, пахли сосной. Вот бы нам хоть пару таких досок! Доски притягивали нас, хотелось их погладить и унести с собой на протоку.

Мы вошли во двор фабрики. Постояли и вышли. Сторож в будке покосился на нас, но ничего не сказал.

Мы стали выходить и входить. Мы хотели приучить сторожа к тому, что мы входим без досок… Может быть, тогда он привыкнет к тому, что мы выходим с досками?

Но усидчивость у сторожа оказалась маленькая. Минут через пять он выскочил из будки и закричав:

— Что за экскурсия такая? Марш отсюдова, не то уши пообрываю!

Пришлось уходить. Любой бы после таких слов ушёл.

Было часа два. На улице было жарко. Курицы и те попрятались в тени. Мы пошли к реке… И вдруг наткнулись на целую половинку ворот с калиткой. Она лежала прямо на траве, прямо у Димкиного дома, около тротуара. Над калиткой была прибита дощечка: «Во дворе злая собака». Только это была неправда — никакой собаки в Димкином доме сроду не было, ворота никогда не закрывались, и никто не пользовался калиткой. Может быть, поэтому и выкинули?

Мы побежали за тачкой, прикатили, быстренько погрузили находку и повезли к протоке. Мы не стали спрашивать у жильцов, можно ли или нельзя брать ворота. А зачем? Ведь всегда выкинут вещь, потому что не нужна никому, а попросишь, так сразу: «Пусть лежит. Пригодится!»

Ворота мы везли без приключений, только у самой реки встретили Зойку Иванову. Шла она от моста, в руках у неё было полотенце. Вот почему её дома не было, когда я к ней приходил, когда хотел писать опровержение в стенную газету «Они мешают нам жить». Иванова обрадовалась:

— Здравствуйте, мальчики! Что это везёте?

— Не твоё дело! — сказали мы.

И покатили тачку быстрее. Зойка тоже прибавила шагу.