Рожденные в раю, стр. 25

– Он жив, – говорю я.

На меня накатывает волна облегчения, но ненадолго. Я понимаю, что он цел и невредим, а значит, просто не желает отвечать на мои вызовы. Почему он отталкивает меня? Неужели он и вправду хочет от меня отделаться? Не знаю, какое чувство сильнее – обида или злость. Пожалуй, не стоит думать об этом, у меня и так полно дел.

Я облекаю свои чувства в слова и отправляю ему, хотя знаю, что он не ответит.

«Какого черта, Хэл, зачем ты так поступаешь? Я же твой единственный друг».

Что мне остается? Я выхожу из коптера и рассказываю обо всем Исааку. Он предлагает поплакаться ему в жилетку, когда он устроит племянниц. Он поедет со мной в Перу. Я всегда могу на него положиться. Его надежность заставляет меня еще острее ощутить свое одиночество.

– Мы организуем для детей научную поездку, – говорит он. – Будет весело.

– Весело, – повторяю я, а мысли мои далеко, за тысячи миль, в моем положительном дне, который, может быть, не наступит никогда. – Ну конечно, прекрасная мысль. Поехали, добудем обезьяну.

ХАДЖИ

Это похоже на сон, на мечту, только ощущения гораздо ярче, чем в реальном мире. Это царство невероятных возможностей и удивительных удобств.

В этом нет богохульства. Во всяком случае, с моей точки зрения.

Домен называется «Телескоп». Я нахожусь в пригороде, преобладают светлые тона, ряды пустых домов тянутся в безбрежную даль, а над головой идет бесконечный метеоритный дождь из незнакомых мне созвездий. Это симуляция, но необыкновенно красивая. Она не кажется мне пародией на творение Божье, как называл ее Мутазз. Не понимаю, почему отец не пускал меня сюда так долго, хотя, наверное, у него есть к тому причины.

Путеводитель подсказывает мне, как сменить эту симуляцию на каньон в лучах закатного солнца. Теперь надо мной возвышаются блестящие каменные стены красного цвета, а под ногами растет полынь. Я пытаюсь экспериментировать с окружением и покупаю себе временный эффект, который называется «Стробоскоп»: солнце начинает носиться по небосклону с бешеной скоростью, словно горящее ядро, закат стремительно сменяет рассвет. Рассвет, еще один, за ним еще… Я не могу это остановить, потому что нахожусь в самом центре. То жарко, то холодно, включено, выключено, словно ребенок играет с небесным термостатом. Рассветы за целый год проносятся мимо в течение нескольких минут, и часть моего сознания упрямо верит, что я уже состарился на целый год, а может, уже и на целый год поумнел.

Я совсем не разбираюсь в экономике. Что мы можем купить за деньги в нашем мире? Нас можно по пальцам пересчитать, а на земле остались неисчислимые богатства, значит, мы ни в чем не будем испытывать недостатка. И все же во Внутреннем мире все продается за деньги. Парящее в воздухе окошко размером с раму для картины показывает мне бухгалтерскую книгу со светящимися записями темно-зеленого цвета.

АктивыУслугиПоставщикДата

50000. 00Добро пожаловать!Ваштисент. 21

3180. 68Фонд путеводителейПособие по ГВРсент. 22

200. 00Изготовление змея, мастерская (аванс)Шампаньсент. 22

5. 00ПоведениеШампаньсент. 22

5. 00ГигиенаШампаньсент. 22

5. 00ОтношениеШампаньсент. 22

Я отношусь к этому как к игре. Я с радостью приму все, что они предложат, но это не имеет ни малейшего отношения к жизни в реальном мире.

Я могу купить себе так называемую Нэнни, но она очень дорогая, а мне лучше не тратить деньги, пока я не пойму, что сколько стоит.

Прямо передо мной материализуется Маласи («материализуется» – это образно говоря, потому что мне кажется, что состоит он только из света), он вскидывает голову, смотрит на головокружительный полет солнца в небе.

– Tempus fugit [5], – замечает он с улыбкой.

Вокруг нас появляются целые кипы газет, высоких стопок, высотой мне по грудь, – так много, что я оказываюсь в центре настоящего лабиринта. Я благодарю его, но сомневаюсь, что смогу все это прочесть.

– Читай только заголовки, – предлагает он.

– Так я и сделаю, – соглашаюсь я.

На самом деле я спокойно отношусь к дням рождения и не вижу смысла знать, что случилось именно в день моего рождения. Может, полезнее читать газеты, выходившие в самые важные дни в истории цивилизации? Я всего лишь один из многих миллионов людей, мой день рождения не может иметь значения.

Я не могу понять, чем вызвал такой интерес у Маласи, но, с моей точки зрения, общение с ним безопасно, следовательно, мне повезло с гидом. Он берет меня за руку, и мы отправляемся в головокружительное путешествие по реальным и выдуманным мирам. В нашем путешествии нет никакой последовательности, и я даже не пытаюсь найти в этом какую-нибудь логику. Каждый раз он спрашивает мое мнение, его волнует, что я скажу. Мы посещаем Ливерпуль, Лос-Анджелес, Средний Восток, Метрополию, Пекин, Токио и страну Оз. Во время путешествия я постепенно понимаю, что сколько стоит в этом мире. Предметы и услуги образовательного значения стоят недорого, но чем экзотичнее место действия, тем дороже продаваемый товар. Все симуляции с эротическим содержанием стоят больших денег, и их цена значительно превосходит выданные мне фонды.

У Маласи портится настроение, с каждой минутой все больше и больше, словно мое присутствие начинает его тяготить. Будто есть что-то, чего он ждет от меня, а я не делаю, и слова восторга и благодарности не помогают. Когда я спрашиваю его, что не так, он только смотрит на меня смиренным взглядом.

– Да все не так, но ничего не поделать. Мемы не держатся в двойной спирали. Но это не твоя проблема, – успокаивает он меня. – И не забивай себе голову.

Я ничего не понял.

– Не важно, – говорит он. – Я – капризное существо. Не обращай внимания, Хаджи.

Мое общение с Маласи несколько расстроило меня, но все остальное во Внутреннем мире просто восхитительно. Нгози и Далила наслаждаются новыми впечатлениями, и я рад, что Рашид тоже с нами, он подключился к сети через консоль Пандоры в Афинах. Он построил свой домен по образцу казино в Монте-Карло, заполнил его богато одетыми аристократами и милыми дебютантками, только что вышедшими в свет. Так странно видеть так много людей, даже зная, что они нереальные. Мне все кажется, что мы общаемся с привидениями.

– Нужно время, чтобы привыкнуть, – объясняет Рашид. – Здесь можно сделать абсолютно все. Единственное ограничение – это фантазия и банковский счет. Бифштекс?

Я смотрю на темный дымящийся кусок мяса, лежащий на тарелке, и отказываюсь.

– Тогда, может быть, баккара?

– Что, азартные игры, брат?

– Безобидное удовольствие. Платишь только за чипсы, Хаджи, все понарошку. Ты не рискуешь своей собственностью. Ты не закладываешь свою бессмертную душу.

– Я не боюсь за свою бессмертную душу.

Он раскрывает ладони, как бы приглашая, – чего же я жду? Я вздыхаю.

– Нет ничего получше?

– В этом тоже можно добиться успеха, – говорит он, разрезая мясо ножом. – У тебя есть темперамент. Ты быстро соображаешь, к тому же все равно, выиграешь ты или проиграешь. Если вдуматься, все в жизни – игра. Любой выбор, сделанный тобой, – это только ставка. Ты и сейчас играешь.

– Ладно. Если я сыграю с тобой несколько партий, ты потом сыграешь в мою игру?

– Что за игра?

– Игра, которая имеет смысл.

– Ого, высокие ставки, – ухмыляется он. – Я заинтригован.

– Рашид, чем дольше я здесь нахожусь, тем больше мне кажется, что смерть нашей сестры – вовсе не несчастный случай.

Он тупо смотрит на меня.

– А что же?

Я смотрю ему в глаза, пока он не опускает взгляд. Он то ли озадачен, то ли обеспокоен услышанным.

– У тебя есть доказательства?