Азиатские христы, стр. 50

Для мирян не устраивалось никаких правильных духовных собраний и им не разрешалось даже присутствовать при торжественных актах общины. Только ежедневные сборы милостыни поддерживали постоянные отношения между монахами и мирянами, причем последние получали благословение. Миряне с своей стороны приходили в сады общины, находившиеся обыкновенно за городом, с дарами разного рода, с припасами и лекарствами, с венками и благоуханиями; там они воздавали монахам подобающие почести и слушали чтение святых речей и изречений. Верующие какого-нибудь деревенского округа требовали иногда, чтобы монахи провели дождливое время близ их деревни; они страивали для своих гостей жилища и давали им ежедневно при их обходах пищу. Когда по окончании дождливого времени монахи собирались отправляться в путь, миряне обыкновенно давали им прощальный обед, причем обыкновенно уходящим духовным странникам раздавали одежды или ткани для приготовления их. Часто миряне соглашались устраивать для общины обеды поочередно; а во времена голодовок, когда угощение всех братьев было бы не под силу одному мирянину, происходили «обеды по назначению», «обеды по приглашению», «обеды на рынках», «обеды полумесячные». Обязывались или навсегда или на известное время доставлять монахам лекарства, какие им будут нужны; а иногда благотворительные женщины приходили в монастырский сад и в каждом доме спрашивали: «Нет ли больных у вас, достопочтенные? Кому и что нужно принести?» Понятно, что и монахи не скупились на обещания всякого рода небесных наград. «Будда хвалил, как прекраснейший дар, — говорится в одном из текстов, — подарки общине, дома, места убежищ и радости, где можно предаться самоуглублению и святому созерцанию. Потому пусть мудрый человек, понимающий сое собственное благо, строит хорошие дома и принимает в них знатоков учения. Пусть он с радостным сердцем даст им, справедливым, пищу и питье, одежду и ложе. А они пусть проповедуют ему учение, уничтожающее всякое страдание; и если он познает учение, то он без греха войдет в Нирвану». Совершенно естественно, что иногда доброхотные датели, чересчур подающиеся обещаниям небесной награды, сильно эксплуатировались особенно назойливыми и бессовестными из этих нищенствующих раздавателей небесных благ. Рассказывается история о благочестивом горшечнике, у которого монахи потребовали такого огромного количества чаш, что он совершенно разорился.

Миряне считались только союзниками и не больше. Им было отказано в сознании, что и они принимают участие в царстве Будды — их отличие от монахов было еще больше, чем в браминском жерственном культе отличие от браминов мирян, которые все-таки, хотя бы и при посредстве браминов, могли также приближаться к богу, как и сами жрецы. Верующий буддист, не имеющий силы отречься от мира, мог утешаться лишь надеждой, что в будущей жизни ему суждено надеть монашеское одеяние и вкусить блаженство искупления.

Но если все это так, читатель, то кто же написал все эти философские трактаты, находимые «униками» в лесах Индии современными европейскими учеными? Неужели эти нищие — лентяи и бродяги-отшельники? Или те миряне, которых они не допускали даже на свои собрания?

Здесь наши премудрые исследователи индийско-буддийской философии доводят нас до крайних пределов несообразности, далее которых идти невозможно. У этих индийских столпников едва ли было больше литературы и философии, чем у индийских петухов.

Глава IV

Перерождение буддизма в Индии

По словам Рис-Дэвидса при посвящении в члены буддийского духовенства не производится ничего мистического. Мирянин, желающий вступить в орден, должен быть, по крайней мере, восьми лет для принятия в число послушников и не менее двадцати для полного посвящения. В назначенный день собирается капитул, состоящий по крайней мере из десяти монахов; председатель должен быть из числа монахов, принадлежащих к ордену не менее десяти лет. Монахи, составляющие капитул, сидят на циновках в два ряда друг против друга; председатель сидит во главе одного ряда. Кандидат, в светской одежде, но имея в руках три желтых монашеских платья, вводится тем, кто его предлагает (лицо это должно быть из числа монахов), учиняет «салам» перед председателем и предлагает ему маленький подарок в знак уважения. Затем он трижды просит о принятии его в число послушников. «Будь милосерд, Господи, возьми эти облачения и разреши мне быть посвященным, чтобы я избег скорби и испытал Нирвану». Тогда председатель берет связку платьев и обвязывает их вокруг шеи кандидата, произнося формулу, заключающую в себе размышление о преходящей природе человеческого тела. Затем кандидат удаляется и переменяет одежду, повторяя формулу, содержащую мысль о том, что, хотя он и носит одежду, но делает это только из скромности и в защиту от жары, холода и т.п. Когда он вновь появляется, одетый нищенствующим, он становится на колени перед председателем и трижды повторяет за ним две хорошо известные буддийский формулы. Первая из них называется «Тремя убежищами».

«Я ищу убежища у Будды,

Я ищу убежища у Закона,

Я ищу убежища у Ордена».

Вторая носит название «Десяти Предписаний», заключающихся в следующем:

1. Я даю обет не разрушать жизнь.

2. Я даю обет не красть.

3. Я даю обет воздерживаться от нечистоты.

4. Я даю обет не лгать.

5. Я даю обет воздерживаться от опьяняющих напитков, препятствующих успеху и добродетели.

6. Я даю обет не есть в запрещенное время.

7. Я даю обет воздерживаться от пляски, пения, музыки и театральных представлений.

8. Я даю обет не употреблять венков, благоухающих веществ или украшений.

9. Я даю обет не пользоваться высокою или широкою постелью.

10. Я даю обет не принимать золота и серебра.

Затем кандидат встает, выражает свое почтение председателю и удаляется послушником. На этом и кончается церемония принятия в число послушников.

А послушник, добивающийся полного посвящения, должен снять платья и, в качестве мирянина, вновь подвергнуться вышеуказанным формальностям. Затем кандидат возвращается, вновь учиняет «салам» председателю, отдает свой подарок и трижды почтительно просит его стать его «начальником». Когда на это (значение чего мы сейчас объясним) последует согласие, кандидат удаляется в конец зала, где к его шее привешивают чашу для подаяний. Затем лицо, предложившее его, идет за председателем, в то время как другой монах из капитула встает и становится рядом с кандидатом, который, таким образом, находится между двумя монахами. Последние играют роль как бы экзаменаторов. Отведенный в сторону, он объявляет им свое имя и имя своего начальника; далее, что он снабжен чашею для подаяний и платьями; что он не страдает ни одной из опорочивающих болезней, что он мужского пола, достиг двадцати лет и самостоятелен, и что он заручился согласием своих родителей. Тогда экзаменаторы сообщают капитулу об удовлетворительном результате их расспросов и, по данному разрешению, кандидат снова выступает вперед и, став на колени, трижды просит о посвящении. «Нищенствующие, я прошу капитул о допущении; имейте милосердие ко мне и поднимите меня». После этого экзаменаторы повторяют свои вопросы в присутствии капитула и трижды спрашивают капитул, имеет ли кто-либо возразить против принятия кандидата. Если возражений не последует, они кланяются председателю и говорят: «….принят Обществом, его начальник. Капитул согласен с этим и потому хранит молчание. Так мы понимаем».

В настоящее время, в буддийских странах церковь так же богата, как и в Англии, [72] монахи часто ленивы и нередко скупы. Но, на Цейлоне или в Бирме, по крайней мере, они, как корпорация, не запятнаны обжорством и пьянством и никогда не проявляли тщеславия в одежде или в великолепии и торжественности обрядов. В буддийской системе нет места для церквей; приношение цветов перед священным деревом или изображением Будды заменяет религиозное служение.