Барсук выслеживает тигра, стр. 44

— Все вы теперь такие красивые, как голубой крапивник в новом оперении. Вот один только… — Крошка мама замолчала и посмотрела на Сэма. Он со скучающим видом подбрасывал поленья в огонь.

— Сэм? — докончила за нее Брон таким громким шепотом, что все подняли глаза и насторожились. — Ох, его нельзя стричь! Мама с ума сойдет, если он вернется без своих кудрей.

Крошка мама послала ее за оставленным внизу котелком, встряхнула полотенце и принялась его складывать.

— А как же я? — спросил Сэм, когда Брон вышла, и уселся на „парикмахерский“ камень. — У меня волос побольше, чем у Баджа, голова никогда не стынет.

— Так что же, дружок, состричь все?

— Да, тетя, надоели эти противные лохмы. А вот и дядя, он тоже, верно, хочет постричься.

— Я займу очередь, — сказал отец, входя в пещеру.

Крошка мама, как всегда в дни общей стрижки дома, объявила:

— Бесплатно не стригу, запишу на ваш счет — я член профсоюза.

А отец пропел:

— Нет, дядя, — запротестовал Сэм. — Папа слышал эту песенку, когда стригли овец, она поется иначе: „Стригите, ножницы, щелк, щелк, щелк!“

— А мой дед, когда воротился из Англии, пел ее совсем по-другому, — вмешалась Крошка мама. — Вот так: „Эй, сторож, звони вовсю — динь-динь-динь!“

— Ах, папа, спой нам „Пшеничные лепешки“! — попросил Бадж, и отец обещал, что, пожалуй, после чая они устроят у огня что-нибудь вроде спевки.

— Надо будет развести хороший огонь, — добавил он, — чтобы согреть наши головы, с которых мама сняла всю шерсть.

— Ладно, папа, не пожалеем дров!

Вечер песни удался на славу. Всем было весело. Стоило посмотреть на Сэма, как все заливались хохотом, — очень уж смешон он был без своих кудрей. Его словно подменили или, быть может, это был тот Сэм, которого они просто не сумели разглядеть? Он первый придумывал новые игры, загадывал загадки, вспоминал смешные истории, и они не заметили, как подошло время ложиться спать.

— Не можем мы лечь, пока дядя не споет еще раз „Лепешки“, — заявил Сэм.

Отец вздохнул и запел снова:

— Тише! — вдруг вскрикнула Крошка мама. — Вы слышали?

— Что слышали?

— Мне показалось… Но нет, не может быть…

Все прислушались затаив дыхание, но услышали только шипение и треск огня. Седой туман все еще окутывал долину, и отец сказал, что, право же, пора спать.

Стали укладываться, однако снова пришлось навострить уши: снизу, откуда-то издалека, донесся странный и жалобный звук. Отец стал быстро надевать куртку и сунул ноги в башмаки. Хотя звук затих, не было сомнения, что он им не почудился. Это было мычание.

— Пеструха! — воскликнули в один голос Бадж и Крошка мама.

17. ЛАГЕРЬ НА ПОПЕЧЕНИИ БАДЖА

Бадж был убежден, что он не спал всю ночь, прислушиваясь, не раздастся ли опять мычание, и ожидая возвращения отца. На самом же деле отец давно вернулся после безуспешной погони за Пеструшкой, отдохнул несколько часов и снова ушел, а сын все еще крепко спал.

— Эй, Сэм! — позвал Бадж, проснувшись утром, и до тех пор толкал серый сверток одеял, пока из него не выглянула голова Сэма, гладкая, как у какаду, но только без хохолка. — Вставай, туман рассеялся!

Розовые облака лениво плыли в синеватом отверстии пещеры, гонимые легким ветерком. Огонь уже догорал, и в пещере не было ни отца, ни Крошки мамы.

Сэм поглядел наружу, словно в большое окно. Казалось, он не сразу поверил тому, что сказал Бадж, но молча ухмыльнулся и стал одеваться. Знаком он дал понять Баджу, что не надо будить спящих Брон и Шеппи.

Оба тихонько выскользнули из пещеры и сразу попали на чудесный праздник солнечного света. Солнце словно протягивало во все стороны длинные руки и гнало тени из долины, согревало скалы, превращало в бриллианты капельки, оставленные туманом, придавая им дивный блеск. Да, доброе старое солнце вернулось, и мальчики приветствовали его, как дорогого друга, которого долго считали умершим.

— Поищем следы? — предложил Бадж.

— Или саму корову? Вот здорово! — восторженно подхватил Сэм. — То-то Брон взбесится, когда, проснувшись, увидит, что мы ушли!

Бадж напряженно прислушался.

— Не вижу никакой коровы и не слышу ничего… Или нет, кажется, на той стороне озера что-то шевелится.

— Не слышу ни звука, — шепотом отозвался Сэм. — Давай подкрадемся туда.

Он пошел вперед тихонько, следя, чтобы не хрустнула ни одна ветка, не покатился ни один камушек из-под ног. В конце концов они — уже ползком — подобрались к озеру, бесшумно раздвигая папоротники. Тут только Сэм решился встать на ноги и осмотреться.

— Она вон там, — шепнул он на ухо Баджу. Глаза у него так и сверкали от возбуждения. — Ну давай!

— А, доброе утро! — раздался вдруг голос Крошки мамы. — Я так и думала, что это вы оба. Что, ищете коровьи следы? — И она подняла голову от котелков, в которые набирала воду.

— Да, тетя. А дядя не видел ночью Пеструхи?

— Нет, дружок. Туман до самого рассвета всё застилал. Да и утром мы ничего не видели.

— Но мы же вчера слышали, как она мычит! Правда? — сказал Бадж, желая убедиться, что это ему не снилось.

— Слышали. И папа думает, что она там, наверху, а из-за тумана нам казалось, что слышим мы ее чуть ли не у самой пещеры. Он сейчас придет, ты его расспроси. А я пойду готовить завтрак. Брон уже встала?

— Спала как убитая, когда мы уходили.

— А вы догадались подложить дров в очаг?

Пришел отец и не стал задавать никаких вопросов, а просто изложил свой план.

— Негодница Пеструха, конечно, там, на вершине, но мне не удалось разведать, какой дорогой она туда добирается, — говорил отец словно про себя, глядя на скалистую вершину. — Может, по другому склону, который нам отсюда не виден? Но там тоже очень крутой подъем. Попробовать разве туда взобраться?… Нет, сорвется из-под ноги камень, испугает корову, и она убежит куда-нибудь на край света. Ты умеешь тихонько выслеживать коров, Сэм?

— Я? Ну еще бы, сколько раз я с папой искал в лесу наше стадо!

— А они не слышали, как вы подходите?

Сэм ловко увильнул от прямого ответа, вспомнив недавний конфуз, когда их услышала Крошка мама.

— Я умею еще набрасывать аркан, дядя. Когда мы ее найдем, я ее сразу заарканю. Можно мне и Баджу пойти с вами?

— Одного я взял бы в помощь себе и Крошке маме, но с тем, чтобы другой остался в лагере присматривать за младшими.

Две пары глаз впились в Дэйва, который стоял на солнцепеке у озера, занятый своими мыслями. Наконец он заговорил:

— Если я возьму одного из вас, мне придется… — Тут он увидел, что над входом в пещеру уже весело вьется дым, и сам себя перебил: — Завтракать пора!

— Да кого же ты возьмешь? Кого? — настойчиво допытывались мальчики. — Скажи нам!

— Тебя, Сэм.

— Вот хорошо, дядя! — Сэм улыбнулся удивленно и радостно. — Я же сто раз видел в кино, как ловят коров с помощью лассо. Я вам покажу, как это делается.

— Ну-у, папа! — протянул Бадж в горьком разочаровании.

— Впрочем, лучше бы вам обоим остаться здесь, — заключил отец.

Однако Сэм не мог допустить, чтобы его так обманули. Он пустил в ход все свое красноречие, а когда дядя повернулся к нему спиной, взмолился:

— Неужто вы меня оставите? Вы же сначала сами сказали, что согласны взять одного из нас, а потом назвали меня.

— Ну ладно. Тогда я сейчас объясню Баджу, почему беру именно тебя.

При последних словах отца Бадж насторожился.

— Видишь ли, сынок, Сэм еще не настолько серьезный человек, чтобы оставить на его попечении лагерь и двух маленьких сестер. А на тебя можно положиться. Вот почему я беру его, а тебя оставляю здесь.