На семи ветрах, стр. 23
Ребята показали Варваре Степановне перерисованную карту земельных угодий родниковского колхоза и рассказали ей о своих планах.
— Молодцы! — удовлетворённо заметила учительница. — Кто же вас надоумил малую целину поднимать?
— А мы по примеру коммунаровцев хотим, — сказал Федя.
— Ну что же, придётся, видно, повторить добрый пример соседей.
— Только вот хватит ли у нас тракторов на это? Да корчевальной машины в колхозе нет, — заметил Саша. — А без неё не обойдёшься.
— Это поправимо, — успокоила Варвара Степановна. — «Коммунар» выручит. Думаю, что мы не зря с Просековым о помощи договаривались.
После такого разговора ребята, довольные, ушли от учительницы. Всё складывалось как нельзя лучше. Федя даже представил себе, как он собирает отряд корчевальщиков, как приходят к школе тракторы, бульдозеры, подводы и вся эта армия движется к Ерёминой пустоши. Ребята рубят кустарник, корчуют пни, выдирают корневища, срезают кочки. А потом всё старое и непригодное сжигается в кострах, земля очищается огнём и железом и, словно омоложённая, готова принять в своё чрево семена. На свете всё, наверное, начинается с раскорчёвки и очистительного огня…
— Ты чего улыбаешься? — с недоумением спросил Улька, заглядывая Феде в лицо.
— А так… Про корчёвку думаю. Вот костры разведём — отовсюду видно будет.
Но прошла почти неделя, а с Ерёминой пустошью ничего не получалось.
Когда Варвара Степановна пошла договариваться с Фонарёвым о раскорчёвке пустоши, тот заявил, что ребятам нет никакого смысла связываться с этой землёй — почва тяжёлая, чистый лесной суглинок — и хлеб на ней расти не будет.
Узнав об этом, ребята приуныли. Неужели они так и останутся без своего поля?
— Тогда вот что, — подумав, посоветовала Варвара Степановна, — скоро у нас будет своя агрохимлаборатория. Давайте проверим эту землю на Ерёминой пустоши. Так ли уж она плоха. Возьмём пробы почв, сделаем химические анализы, узнаем, чего не хватает земле.
— Зимой пробы брать? — удивился Улька. — Так снег же в поле.
— Это верно, время не очень подходящее. Но до весны ждать нельзя. Да и привыкать вам надо, раз за агрохимию взялись.
И Варвара Степановна попросила Федю и Настю съездить в ближайшее воскресенье в город и купить в магазине «Химсбыта» кое-какие недостающие для почвенных анализов реактивы.
Глава 20
В воскресенье утром Федя с Настей встретились на улице.
— На станцию пойдём или попутную машину перехватим? — спросила Настя.
— Лучше голоснём, — сказал Федя.
Они дошли до поворота дороги и стали поджидать машину. Но почему-то шофёры не останавливались.
Вдруг Федя заметил у колхозного сарая грузовую машину. Около машины стоял шофёр Клепиков и о чём-то разговаривал с кладовщиком.
Федя подошёл к шофёру и попросил довезти их до города.
— Не по пути, Федька, — поморщился Семён. — Да и место занято. — Он кивнул на сиденье рядом с собой, где уже сидела жена кладовщика.
— А мы и в кузове можем, — сказал было Федя, но Семён уже завёл мотор и ничего не услышал: машина тронулась.
Из-под колёс полетели ошмётки снега. А Настя уже устроилась в кузове машины и махала Феде рукой.
Ему ничего не оставалось, как догнать грузовик и, ухватившись за борт, забраться в кузов, который был чем-то наполнен до самого верха и прикрыт брезентом.
Машина выбралась на шоссе и затряслась по обледеневшим булыжникам — Семён любил езду с ветерком.
Федя, нахлобучив на уши шапку и подняв воротник куртки, прилёг на брезент, поближе к стенке кабины, но всё равно от ледяного ветра и колючей снежной пыли было холодно.
— А давай брезентом укроемся, — предложила Настя.
Они потянули брезент на себя и увидели под ним порошок сероватого цвета.
— Что это? — недоумевая, спросила Настя. — Похоже на минеральное удобрение?
— Оно самое… суперфосфат.
— Куда же его везут? Неужели на базар?
— Да нет, не должно… Зачем же удобрениями торговать, — без особой уверенности сказал Федя.
В самом деле, откуда этот суперфосфат? Не из Епишкина ли оврага? И куда это везёт его Клепиков? Уж не решил ли он поживиться колхозным добром и сбыть его налево? И вообще в этой истории с удобрениями толком никак не разберёшься.
Вот и Алексей Маркович, которому он рассказал об удобрениях в овраге, до сих пор молчит, и неизвестно, выяснил он что-нибудь или нет.
Что ж теперь делать? Молчать по примеру директора и делать вид, что он ничего не знает. Но доколе же молчать? А может, всё-таки сообщить в правление колхоза или написать в колхозную стенгазету?
Неожиданно машина сбавила скорость и остановилась. Федя выглянул из-под брезента — жена кладовщика вышла из кабины, а Семён, не доехав до города, свернул влево, к пристанционному посёлку.
Машина с трудом пробралась по заснеженной дороге и остановилась у дома с высоким, глухим забором. За калиткой, загремев цепью, сипло залаяла собака.
Семён вылез из кабины, постучал в калитку. Оттуда выглянул пожилой носатый мужчина, без шапки, в наспех накинутом на плечи полушубке.
— Ну? — спросил носатый, зыркнув глазами по улице.
— Всё в полном ажуре, Маркелыч. Выдаём полной нормой… Вы — нам, мы — вам, из рук в руки. Баш на баш, как говорится.
«В ажуре… баш на баш! — повторил про себя Федя. — Ясно как день: мухлюет Клепиков, колхозное добро транжирит, наверное, на паях с кладовщиком орудует…»
— На товар можете хоть сейчас взглянуть, — продолжал Семён. — Всё натуральное, первым сортом.
Федя с Настей, не шелохнувшись, лежали под брезентом.
«Что же всё-таки делать?» — подумал Федя. Может, вылезти из кузова, сказать, что они с Настей всё слышали, и потребовать, чтобы Клепиков отогнал машину обратно в колхоз. И пусть его там как следует пропесочат.
Но Клепиков может и отказаться. Тогда они сами вернутся в колхоз и обо всём расскажут председателю. Или же сразу заявят в милицию.
— Поздновато ты приехал, — упрекнул Маркелыч шофера. — Светло уже, люди глаза пялят, заприметить могут… Хотя вот что: давай-ка снег от ворот отгребём да машину во двор загоним.
Хлопнув калиткой, они ушли во двор. Федя с Настей вылезли из-под брезента.
— Всё понял? — спросила Настя.
— Ещё бы… — Федя прислушался.
За воротами Маркелыч и Клепиков начали разгребать снег.
Хорошо, что они ушли от машины! Теперь Феде незачем куда-то бежать и объяснять. Просто, пока не поздно, надо гнать трёхтонку в колхоз. Подъехать к правлению и показать всем суперфосфат в кузове. Тогда уже Семёну не отвертеться…
— А как ты машину поведёшь? У тебя же ключей нет, — спросила Настя.
— Доведу… Я эту трёхтонку как облупленную знаю, учился на ней. Могу зажигание монетой включить.
Федя достал из кармана две копейки, спрыгнул с кузова и бросился к кабине. И опять удача — в замке зажигания торчал ключ.
«Эх, раззява, даже ключ оставил!» — подумал он о Сёмене и, включив мотор, рывком тронул машину. Заскрежетало сцепление, в выхлопной трубе гулко стрельнуло, и старушка трёхтонка, набирая скорость, помчалась вдоль Вокзальной улицы.
Приподнявшись, Настя увидела, как из калитки выскочил Семён и побежал вслед за грузовиком.
— Не догонит, не тот мотор! — усмехнулась она.
Федя повернул с Вокзальной улицы в переулок налево, проехал несколько кварталов и выскочил на шоссе. Теперь можно было газануть по-настоящему. Спидометр показал шестьдесят километров, потом семьдесят… Погудев, Федя обогнал несколько саней, потом тяжёлый грузовик с прицепом. Что там ни говори, а он, кажется, неплохо научился водить машину! Жалко, что из-за возраста ему до сих пор не дают водительских прав.
Проскочив хлипкий мостик, Федя заметил милиционера. Надув щёки, тот свистнул в свисток и правой рукой властно показывал на обочину шоссе — требовал остановиться.
«Наверное, за превышение скорости, — мелькнуло в голове. — А-а… Семь бед — один ответ!» И Федя продолжал гнать машину.