Люди в погонах, стр. 31

— Понятно, — оказал Шатров, привычно наклонив голову.

Жогин повторил:

— Организуйте все сами, лично.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

В один из субботних дней Жогин в хорошем настроении приехал домой обедать. Прямо с порога сообщил жене:

— Привет от генерала Ликова!

— А где он? — опросила Мария Семеновна.

— По телефону звонил.

— Чего это вдруг?

— Так, узнать, как живем. Другой, конечно, забыл бы давно, а этот помнит, интересуется. Приехать в полк обещает. Вот это человек!

Полковник снял шинель, китель и вошел в кухню помыть руки. Мария Семеновна хлопотала возле плиты.

Мыл руки неторопливо, поглядывая в окно на медленно падающие снежинки. Легким пухом покрывали они землю, деревья, крыши и низкие дощатые изгороди. Все вокруг становилось белым, ласковым, будто обновленным.

Возле дома, за изгородью, появилась женщина в зеленом пальто и пуховом платке. Заметив Жогина, она кивнула головой. Полковник поздоровался с ней.

— Кто это? — спросила Мария Семеновна, не отходя от плиты.

— Степшина Дуся.

— Ой, она мне нужна, — спохватилась Мария Семеновна и побежала к двери. Распахнув ее, крикнула:

— Дуся-я-я! Подожди минуту!

Вернулась, накинула телогрейку, платок и вышла на крыльцо.

— Ты почему на занятия не ходишь? Срываешь нам спевки.

— Нет настроения, — ответила Дуся, тяжело вздохнув.

Разговор женщин доносился в кухню, и Жогин невольно прислушивался к нему. Он знал, что жена Степшина раньше была самой активной хористкой, могла целыми днями не выходить из клуба. Даже частые ссоры с мужем не могли остудить ее страсти к выступлениям на сцене. И вдруг такое резкое изменение.

Медленно вытирая руки, Жогин вышел в маленькую прихожую, чтобы получше слышать разговор, который становился все громче.

— Ну почему, почему ты раскисла, — допытывалась Мария Семеновна. — С мужем не поладила, да?

Дуся долго молчала, потом ответила с сердцем:

— Не хочу говорить. Надоело. И спевки ваши тоже надоели. Пусть поет Мельников. У него талант особенный. А мы что — провинция... Мы...

Голос ее дрогнул, оборвался, и снова наступило молчание.

— Зря ты это говоришь мне, — тихо сказала Мария Семеновна. — И Мельников тут ни при чем.

— Конечно, теперь все в стороне. Подложили мужу под ноги камень, и никто не виноват.

— Глупости говоришь ты, Дуся, честное слово.

— Ах, Мария Семеновна!

В тишине послышались частые удаляющиеся шаги.

— А ты не злись, приходи завтра на спевку.

Ответа не последовало.

Мария Семеновна постояла еще немного на крыльце и, расстроенная, вошла в дом.

— Ну и гарнизон у тебя, — насмешливо бросил Жогин, вешая полотенце на гвоздик. — Очень красиво получается.

— А все из-за тебя, — со злостью выпалила Мария Семеновна. Полковник сурово посмотрел на нее и спросил:

— Как это понимать?

Он ожидал, что жена сейчас начнет разговор о Степшине, и уже приготовился отчитать ее за то, что вмешивается в дела службы. Но не пришлось. Мария Семеновна, раскрасневшись от волнения, сказала:

— Надоели всем твои указания: в одной песне любви много, в другой солдатского духу нет.

— Да при чем тут мои указания? — прервал ее Жогин. — Я ведь слышал, о чем разговор-то шел.

— А если слышал, зачем спрашиваешь?

— Не хочу, чтобы ты бегала за своими хористками, как девчонка.

— Кто же будет бегать?

— Есть начальник клуба для этого.

Мария Семеновна разочарованно махнула рукой:

— На вас надеяться...

— Прикажу — и соберет, — строго сказал Жогин.

Мария Семеновна вздохнула и пошла к столу...

Обедали вначале молча, искоса посматривая друг на друга. Потом Жогин не вытерпел, заговорил:

— Вообще некрасиво жене командира полка унижаться перед женами офицеров.

— Я не полковник, — резко бросила Мария Семеновна.

— Конечно, авторитет мужа тебя не волнует. Подрывать его ты мастерица.

— Новое дело, — вспыхнула Мария Семеновна, отложив ложку.

Спор продолжался до конца обеда. Перед уходом на службу Жогин твердо повторил:

— Начальнику клуба я прикажу, чтобы сам собирал твоих певиц.

Придя в штаб, он сразу же распорядился вызвать Сокольского. Тот явился быстро. Вбежал в кабинет командира запыхавшийся, стал докладывать и, как всегда, сбился в спешке.

— Нет, Сокольский, не военный вы человек, — пренебрежительно махнул рукой Жогин. — Простой азбуки усвоить не можете. Ну что с вами делать? Наказывать?

Привыкший к подобным нотациям, Сокольский терпеливо стоял посредине кабинета и смотрел мимо полковника куда-то в пустой угол.

Отчитывая Сокольского, полковник тщательно осмотрел его шинель, сапоги, подворотничок. Не снижая суровости, спросил:

— Чем вы занимаетесь?

— Готовлюсь к солдатскому вечеру, — ответил Сокольский, переступив с ноги на ногу.

Полковник оживился:

— Да, да, ведь сегодня вечер.

Он совсем забыл, что сам же неделю назад, просматривая план клубной работы, подчеркнул этот пункт красным карандашом и предупредил замполита, чтобы тот внимательно проверил программу вечера.

— Ну и как, все готово? — спросил он у Сокольского.

— Почти все, товарищ полковник.

— Что значит «почти»?

Сокольский замялся.

— С оформлением еще не закончили. На часок работы будет.

— Вот-вот, на часок, на два. Очень красиво получается. А с женским хором что у вас происходит? Когда очередная репетиция?..

— Завтра, — ответил Сокольский.

— А как с посещаемостью?

— Ничего... Нормально...

— Где же нормально? Степшина не приходит на репетиции... Ничего вы, Сокольский, не знаете. В хоре спевки срываются, а у вас все нормально. Безобразие.

Сокольскому сделалось жарко. Он попятился назад и совсем тихим голосом произнес:

— Товарищ полковник, ведь хором сама Мария Семеновна...

— Что Мария Семеновна, — загремел Жогин. — Вы начальник клуба, а не Мария Семеновна. Сами извольте и заботиться о хоре. А то нашли себе заместителей. Мария Семеновна! С завтрашнего дня сами занимайтесь сборами хористок. Поняли?

— Так точно, понял.

Сокольский вышел из кабинета. А Жогин все еще продолжал возмущаться: «Ишь, приспособился. Мария Семеновна собирает ему хористок, Мария Семеновна руководит хором, а он бездельничает. Надо еще посмотреть, что сегодня будет у него в клубе».

Эта мысль не выходила из головы Жогина до конца дня. С ней он и пришел в клуб. Пришел, когда уже солдатский вечер был в полном разгаре. В вестибюле его остановила большая красочная афиша: «Товарищ! Заходи скорей, скучать не будешь». Под этими словами перечислялась вся программа:

— Мда-а-а, — произнес полковник и покачал головой. — Цирк, а не солдатский клуб.

Еще раз внимательно перечитав афишу, он заглянул в зал. Там было много солдат и, как показалось Жогину, царила неорганизованность. «Ну вот, я так и знал». Но, присмотревшись получше, он убедился, что организованность есть, что все солдаты разделены на три группы и каждая занимается своим делом. На сцене собрались любители разгадывать загадки, ребусы, шарады. В зале одна из групп накидывала кольца на деревянные штоки, другая тесным кругом стояла возле четырех плясунов, рьяно старающихся переплясать друг друга.

Минут пять прохаживался Жогин от одной группы к другой. При его приближении солдаты бросали игру, вытягивались. Он довольно кивал головой и говорил вполголоса:

— Продолжайте.

Внешне полковник был спокоен и строг, но внутренне бушевал. «И придумают же занятия, — рассуждал он, возмущаясь. — Это для школьников подходяще, а для солдат...» Подозвав к себе невысокого подвижного сержанта, он коротко сказал ему:

— Разыщите начальника клуба. Быстрей!