Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под з, стр. 66

По предложению Валентины Сергеевны все присутствующие вошли в родительский комитет, который обязался собираться не реже чем раз в месяц и обсуждать все вопросы о детях.

— Девочек надо тоже привлечь… Моя Света, гляжу, тоже на лес смотрит… — неожиданно призналась Владькина мать.

Постановили привлечь и девчонок.

Владькин отец обязался вместе с изыскателями всеми силами помогать Валентине Сергеевне.

— Заставим и работать, и шалопайничать вовремя, — пообещал Владькин отец.

Собрание продолжалось затемно.

Преследование

А в это время ничего не подозревавшие о заговоре против них путешественники, не дыша, сидели в густых зарослях малинника, сжимая в руках луки и дротики…

На поляне шла торопливая подготовка к бегству.

Если бы Проня мог предполагать, что за ним следят, друзьям, возможно, вряд ли удалось бы защититься дротиками. Но бандиты лишь иногда вслушивались в отдаленные шумы тайги. Если они и ждали погоню, то не вскоре.

Шепотом договорились двигаться по-одному: впереди Петька, метров через пятьдесят за ним — Владька, потом Никита. Никита должен оставлять ножом едва заметные срезы на кустах или на деревьях.

Петька умел кричать по-лягушачьи. И двумя короткими «кр-р… кр-р…» условились объявлять тревогу. Еще Петька потребовал, если что случится с ним, — на помощь не приходить, продолжать слежку. С этим условием Никита и Владька не соглашались, но потом договорились меняться местами, чтобы все подвергались одинаковому риску.

Спрятав в лесу все, что напоминало о беглецах, обрывки веревок, котомки, — чернобородый взял мешки с провизией, Проня вскинул за спину тяжелый ящик. Еще раз оглянулись оба на тайгу, вслушались. Они почему-то ждали опасности со стороны деревьев, где были привязаны пленники, а бывшие пленники затаились у противоположного края поляны.

Чернобородый впереди, Проня за ним двинулись мимо зарослей малинника на восток. И едва глухие шаги их стали чуть слышными вдалеке, пригнувшись и осторожно ступая, двинулся между деревьями Петька. Владька выдержал расстояние с таким расчетом, чтобы только не выпускать из виду Петьку. Никита выждал еще.

Петька надеялся, что бандиты постараются выбраться на проселок. Но чернобородый шагал прямо на восток, с каждой минутой забираясь все дальше и дальше в глубь тайги. Влажный от росы мох пружинил под ногами, выправлялся, и нельзя было заметить на нем даже признаков человеческого следа.

Первые часа полтора бандиты еще оглядывались назад, внимательно прислушиваясь к тайге. Петька замирал при этом, уткнувшись носом в какую-нибудь холодную от сырости, мшистую кочку. Но потом, окончательно успокоенные, бандиты зашагали ровным, быстрым шагом, почти не останавливаясь и, видимо, считая, что никакая погоня уже не в силах разыскать их по сплошным, на сотни километров вокруг, дебрям леса.

Осталась позади Змеиная гора. Тайга дальше представлялась Петьке густым непрерывным массивом длиною в тысячу дней пути — до самого Иртыша, — как по школьной карте.

Когда падал носом в мох Петька, Владька тоже мгновенно шлепался на живот и лишь одним глазком из-за какого-нибудь дерева следил за каждым Петькиным движением. А Никита, чье положение было самым безопасным, садился при этом за ближайший куст, доставал из-за пояса стрелу и ждал, понемногу оттягивая тетиву лука.

Бандиты шли и шли вперед.

Солнце поднялось высоко над деревьями, и тайга загомонила на разные голоса, зашелестел ветер в верхушках елей и кедров. Этот шум был на руку преследователям. Однако пока держалась под деревьями сырая утренняя прохлада, двигаться было легче. Духота летнего зноя никогда не проникала в лесную глухомань, но воздух мало-помалу становился суше, и начал струиться под телогрейками липучий, растравляющий кожу пот.

Никита, пригнувшись, догнал Владьку, сунул ему нож.

— Давай на мое место. Сменю Петьку — Петька на твое, потом ты меня сменишь…

Владька отдал ему дротик, взял лук.

Петька храбрился и готов был двигаться первым все время, но, понимая, что не имеет права брать всю ответственность за преследование на себя, уступил Никите. Никита, перебегая от куста к кусту вслед за бандитами, сунул Петьке бутылку воды.

Преследуемые тоже сменились. Сменились, почти не останавливаясь. Проня взял мешки с провизией и пошел впереди, чернобородый закинул за спину железный ящик.

Лишь первые километры движение на восток чуточку напоминало собой игру. Чем труднее было двигаться, не выпуская из виду вооруженных бандитов, и чем определеннее сказывалась усталость, путешественники становились все серьезнее, все молчаливее и осторожней.

Там, где Проня и чернобородый шли напрямик — через случайную поляну или болотце, преследователи вынуждены были — где согнувшись, а где и ползком — обходить открытые места; их путь поэтому был намного длиннее, чем путь бандитов.

Спасало то, что грабителей отягощал железный ящик с сокровищем, два полных мешка провизии и ружья, тогда как у путешественников не было ничего, кроме двух полупустых котомок, помимо луков и дротиков.

Стали чаще меняться местами. Пили из случайных лужиц на заболоченных участках тайги, отгоняя назойливых головастиков и с удовольствием окуная в воду разгоряченные лица.

Опасность вплотную подступила к ним лишь один раз, когда, не замеченная в траве, чавкнула под ногой у Петьки торфяная жижа и он упал лицом вниз, на время теряя из виду чернобородого и Проню.

Бандиты остановились. Петька не видел этого, но сквозь махровые головки травы скоро заметил их близко от себя: возвратившись назад, они пристально вглядывались в окружающие деревья. Петька рассчитал, что еще три-четыре шага, и он вскочит, чтобы отдать свою жизнь подороже… Но бандиты не сделали этих шагов. Несколько минут продолжалось тревожное безмолвие. Эти минуты показались друзьям вечностью. Опять успокоенные, бандиты зашагали дальше.

Когда человек человеку волк

Они шли весь день. Трудно сказать, сколько километров отделяло теперь путешественников от поляны, что у подножия Змеиной горы, сколько километров из них они пробирались ползком, сколько бежали, пригнувшись и утопая в болотной жиже…

Все невзгоды последних дней сказались, и если бы не совершенная необходимость двигаться дальше, Никита и Петька давно бы свалились в изнеможении. Свалились и, возможно, пролежали бы, не двигаясь, целые сутки.

Владька перенес меньше их, и Владька старался двигаться первым как можно дольше, но Владька хуже знал тайгу, не привык еще к ней, поэтому его валила неменьшая усталость, и менялись примерно через одинаковые промежутки времени.

Когда, сбросив на землю мешки, чернобородый остановился, а рядом с ним остановился, тяжело опустив на землю железный ящик, Проня, — друзья уже не верили в возможный отдых.

Петька и Владька подползли к Никите. Сели друг против друга и минут пять лихорадочно дышали через приоткрытые рты. Руки у всех дрожали. Тело казалось чужим, непослушным.

Потом Никита облизал губы, зачерпнул рукой из коричневой лужицы рядом с собой воды, омочив подбородок, набрал ее в рот и, сглотнув, почему-то виновато улыбнулся. Владька и Петька проделали то же самое.

Перед ними метров на сто в диаметре лежало болото. Тайга кольцом окружала его со всех сторон. И само болото напоминало кольцо, потому что в центре его лежал небольшой островок с одинокой высохшей сосной посредине, возле которой и уселись, побросав снаряжение, бандиты.

Петька огляделся. Справа далеко в глубь болота вклинивался поросший мхом и осокой холм.

Пока еще до конца не сморила усталость, поползли вокруг болота. А затем осторожно, сантиметр за сантиметром, по горло в затхлой воде выбрались на зеленый холм.

Петька двигался первым и, когда, раздвинув осоку, увидел бандитов, на мгновение даже забыл про усталость — так близко подобрались они к самому логову противника.