Новеллы моей жизни. Том 1, стр. 32

Новый театр будет находиться в ведении Наркомпроса и управляться директорией в составе: М. И. Гиршович, Б. П. Кащенко, Г. М. Паскар, Н. И. Сац, В. А. Филиппова, под председательством народного комиссара просвещения Анатолия Васильевича Луначарского. Вскоре состоялось наше первое заседание, и я познакомилась с Марией Иосифовной Гиршович, очень красивой женщиной лет двадцати восьми. Она была участницей боев гражданской войны, педагогом, ответственной сотрудницей Наркомпроса. Познакомилась я и с Борисом Петровичем Кащенко — он работал в фотокиноуправлении Наркомпроса. А Владимира Александровича Филиппова я знала хорошо по работе в Художественном подотделе. Он — человек большой культуры и такта, очень доброжелательный, прекрасный знаток театра, особенно Малого.

Главным администратором театра назначили Александра Морисовича Данкмана, и уже ни о какой административной кустарщине не могло быть и речи. Он завел целый штат всяких помощников, а не носился по Москве, как делала я. Впрочем, на том этапе это и не было нужно — помещение, смета, все основные постановления, придававшие солидность делу, уже были обеспечены, точки опоры найдены. Организатор и администратор — понятия совершенно различные, хотя их иногда и путают. А администратор Александр Морисович был первоклассный. К первому заседанию директории в помещении театра уже была подготовлена комната с круглым столом и креслами, лежали ковры, было тепло, у всех было приподнятое настроение.

Первым выступил Анатолий Васильевич. Он хорошо отозвался о большой работе Детской секции, «плодотворно разрыхлявшей почву» для будущего Детского театра, упомянул Ефимовых, Фаворских, Александрова и меня — первых энтузиастов первого театра, как он сказал, «местного значения», и затем увлекательно стал говорить о будущем Государственного театра для детей, его задачах, которые неразрывно связаны с делом воспитания подрастающего поколения. Анатолий Васильевич говорил, что нужно чутко прислушиваться к передовой педагогической мысли, но не забывать, что театр для детей — прежде всего театр. Его задача, как и всякого театра, состоит в том, чтобы создать прекрасные произведения театрального искусства, которые должны доставлять непосредственную радость детям.

Анатолий Васильевич очень любил и хорошо понимал детей. Для характеристики вкусов и интересов современных детей он рассказал ряд забавных случаев из жизни своего восьмилетнего сына и его товарищей. (Переходы от конкретного к обобщению были характерными для Анатолия Васильевича и вносили новые краски в его речь, всегда поразительно живую, ярко образную.)

— Детям интересны и сказки, и действительность, и прошлое, и будущее. Они очень любят мир животных. Но, как известно, самый интересный предмет для человека — человек. Этого нельзя забывать и в нашем будущем театре. Однако богатство тем — еще далеко не репертуар. Ввиду полного отсутствия у детского театра настоящей драматургии на первое время нам придется найти опору в детской литературе, черпать оттуда образы и сюжеты, не гнушаться заказами. Мы отбросили существовавший еще недавно предрассудок, что заказ художественного произведения есть нечто вроде насилия над художественным творчеством. Он неверен, и, если бы мы стали ждать готовых пьес, пришлось бы отложить открытие нашего театра на неопределенный срок. Сейчас детских пьес нет, и это естественно, так как не было и самого детского театра.

В заключение своей речи на нашем первом заседании Анатолий Васильевич назвал ряд драматургов, в том числе В. Волькенштейна, В. Лидина, Н. Шкляра, которым рекомендовал дать заказы, и перечислил ряд детских литературных произведений, которые могут «празднично засверкать на сцене». Он назвал «Приключения Тома Сойера» Марка Твена, «Маугли» Р. Киплинга. В первую очередь он предложил попытаться инсценировать «Маугли».

— Выразительные образы животных, героизм мальчика, победившего хищников, колорит места действия, увлекательный сюжет — чудесный материал для открытия нашего нового театра, — сказал он.

Открытие Государственного театра для детей было очень торжественным. Анатолий Васильевич приехал за час до начала. Он был подлинным вдохновителем первого спектакля, и «Маугли» своим успехом едва ли не больше всех был обязан ему. Детям очень понравился спектакль, понятный, увлекательный, романтически приподнятый, со «своим» героем-мальчиком. Большим днем в жизни Детского театра было 4 июля 1920 года!

То, что мне приходилось «ловить» Анатолия Васильевича на лекциях, докладах, а не в кабинете, как это делали «маститые», — я, по молодости лет, тогда считала бедствием. Сейчас знаю — это была моя академия, огромный творческий выигрыш. Эрудиция у Луначарского была потрясающая: во всех эпохах мировой культуры он был «своим»; философия, литература, живопись, музыка — с какой страстью он любил и знал лучшие проявления творческой мысли всех времен и народов!

Выступая на любую тему, Луначарский умел увлечь слушателей, сам был всегда увлечен тем, о чем говорил; яркие образы, неожиданные сравнения поражали даже тогда, когда он говорил на ту же тему в третий, четвертый, пятый раз! Он не просто говорил что-то уже давно ему известное, а словно заново творил свою речь, поразительно сливаясь с той аудиторией, перед которой он выступал сейчас, сегодня; его эрудиция была основой, канвой, которую он расцвечивал каждый раз новыми образами. Делая доклад, выступая, он всегда был в состоянии творчества; дар импровизатора у него был поистине чудесный.

Луначарский умел парировать любые наскоки оппонентов. Его эрудиция в сочетании с поразительной находчивостью и заражающей силой остроумия превращала каждую встречу с ним слушателей в незабываемый праздник. Да, Анатолий Васильевич был человеком, зажигавшим огни праздника везде, где он появлялся, — будни исчезали, пульс жизни удваивался. Зажигать новое, зажигать веру, зажигать радость было его стихией.

Для меня в простоте, яркости, достоинствах и недостатках Анатолия Васильевича, его яркой и теплой человечности — вечно звучащая песня, неотделимая от поэзии первых лет Октябрьской революции!

По разным дорогам

Государственный детский театр — настоящий театр. Правда, в нашей труппе пока артисты-совместители — у нас работают только днем. Хороший оркестр. Надежный технический штат. Педагоги. Да, в этом театре ввели новое — «педагогический отдел»: пусть билетеры, гардеробщики — все, кто общается с детьми, — будут подчинены педагогам, а не администратору.

Как член директории, ответственный за все организационные дела, я «пробила» основные трудности и могла теперь больше думать о существе работы, репертуаре, творчестве. Творческую работу у нас как член директории возглавляла Паскар, она же была режиссером спектакля «Маугли». Чудесные были в этом спектакле исполнители ролей: Балу — Игорь Ильинский, Лань — Мария Бабанова, Табаки — Николай Коновалов, Тигр — Михаил Гаркави. Музыку написал Анри Фортер, он же дирижировал оркестром. Много было вложено общих сил для успеха этого спектакля.

Теперь — вперед!

Но вот тут и начались споры. Паскар, человек не без способностей, значительно больше любила себя в искусстве, чем театр в себе, тем более театр для детей. Как часто люди, не сумевшие проникнуть в театр для взрослых, используют театр для детей как первые ступени попадания на «большую» лестницу искусства! Паскар решила ставить легкомысленный водевиль «Медведь и пашА» [34], дала Аде Чумаченко инсценировать «Прекрасного Иосифа» (легенду о попытках обольщения женой Пентефрия юного Иосифа), «Красочки» А. Ремизова, где ангел и черт делят души умерших на праведные и неправедные.

Нет, я не понимала, зачем в специально созданном для детей театре нужны эти сюжеты, какой смысл тратить силы и деньги на их воплощение в нашем театре.

Поползли слухи, что Паскар добивается роспуска директории, я не верила, товарищи просили меня все происходящее правдиво обрисовать Анатолию Васильевичу, но я знала, как сейчас он занят гораздо более важными делами — словом, промедлила. И вдруг пришел приказ о роспуске директории. Никогда не думала, что восприму это с такой болью. После смерти папы это стало моим вторым горем. Все остальное я считала только неприятностями, а это было горе, большое горе.