Лик Аполлона, стр. 5

Он кивнул. Если дядя Гумберт заподозрит, что Джереми волынит, то разве что накричит, но размахивать кулаками не станет. Обычно Джереми старался на совесть, поскольку работа избавляла его от мыслей о вещах печальных и мучительных. Таких, как мертвые родители, нагие девушки и беспросветная жизнь, что вилась бесконечной каменистой тропой, по которой он толкал нагруженную тачку. — Ты живешь с родителями, Джереми? — тихо спросила Сал. — Братьями? Сестрами? Джереми тряхнул буйной рыжей гривой. — Вовсе нет, — хрипло начал он, но голос предательски сорвался. — Мама и папа умерли. Я живу с тетей и дядей.

Девушка оглядела его и подумала, что мальчика нельзя назвать привлекательным. Его лицо состояло из странных углов, скулы были слишком высоки и оттеняли щеки, на которых еще рано было пробиваться бороде. Зеленоватые глаза сверкали из-под курчавой копны рыжих волос. Лицо, жилистая шея и открытые руки были сплошь усыпаны веснушками. Руки и ноги Джереми вскоре нальются силой, а пока они казались слишком длинными и нескладными. Ладони и ступни уже были достаточно крупными для взрослого мужчины, но плечи оставались узкими и покатыми. Правое колено выглядывало из дырки на штанах, которые уже становились коротковатыми, хотя тетя Линн сшила их всего пару недель назад.

Иногда, навещая незнакомку, Джереми находил ее почти выздоровевшей, тогда ее речь делалась плавной и четкой. А потом девушка снова слабела. А что, если она умрет? Что же ему останется делать тогда?

Однажды она протянула маленькую крепкую ладошку и сжала руку парня. — Джереми, я не хочу быть для тебя обузой. Но я обязана кое-что сделать. Это важнее всего на свете… важнее всего. Это может стоить твоей жизни. И моей тоже. Но стоит. Ты должен помочь мне спуститься по реке. Ты должен! Он выслушал девушку, пытаясь догадаться, что же это за важное дело… Ладно, он все равно согласен. — Я постараюсь. Конечно, я помогу тебе. Все, что угодно! Куда ты собираешься плыть? — До конца. Сотни миль вниз по реке. До самого моря.

Да! В это мгновение с ужасающей ясностью Джереми осознал, что он добудет лодку и, когда девушка отправится вниз по реке, он поплывет вместе с нею. — Ты никому не говорил обо мне? — Нет! Не бойся. И не скажу. Джереми опасался доверять кому-нибудь из сельчан. Естественно, говорить о незнакомке тете и дяде было равносильно раструбить об этом по всей деревне. — Кто у вас староста? У вас вообще есть староста? — Нет, — покачал он головой, — деревня слишком маленькая. — Сколько домов? — Чуть больше десятка. — И горько добавил: — Здесь все ненавидят чужаков. Это село так не похоже на мою родину… где был мой родной дом. — Какой она была?

Джереми только мотнул головой. У него не было слов, чтобы описать родную деревню, в которой он прожил почти пятнадцать лет жизни. Там все его знали, и родители были еще живы. Вероятно, Сал поняла его чувства. — Да. Там есть целый мир, а здесь его нет, так?

Он снова кивнул. В сердце юноши жила надежда, что этот мир реален, И он был благодарен Сал, что она правильно поняла его молчание. Последние полгода он был сиротой. Дядя Гум-берт не был злым, но его доброе отношение, как и тети Линн, имело четкие пределы. Они оба часто поглядывали на Джереми, словно бы сожалея о поспешном решении. Видимо, в деревне изюмшиков брать к себе осиротевших племянников не было принято.

А все объяснялось просто — своих детей у дяди Гумберта не было, и он не захотел отказаться от бесплатного работника, которым и являлся Джереми. Сейчас паренек уже исполнял мужскую работу всего за мизерную часть средств, которые ушли бы на оплату наемного рабочего.

Нет, Джереми не питал никаких иллюзий на счет Сал или свой собственный — что было бы, если бы он обратился за помощью к дяде и тете. Вот тогда бы начались настоящие проблемы, это уж точно, хотя он слабо представлял себе, какие именно. Поразмыслив, юноша решил, что ни одна живая душа в селении не согласится пойти на риск и приютить раненую незнакомку.

Джереми подумал о Мире. На этот раз она предстала перед его мысленным взором уже одетая, хотя и менее реальная. Действительно, ее образ потускнел и расплылся. Потому что у Джереми не было ни времени, ни желания думать о Мире в данную минуту. Деревенская девушка значила для него не больше, чем остальные жители деревни, которые теперь не значили для него ровным счетом ничего.

Глава 3

И вновь, пока Джереми управлялся с работой, его не оставляло ощущение слежки. Но сколько он ни оглядывался и ни прислушивался, все было тихо, и причин для беспокойства не находилось. Все жители деревни были по горло заняты сбором урожая — как-никак середина лета! Дядя Гумберт объяснял, что некоторые специально выведенные сорта винограда, взлелеянные с таким трудом и потерями, могут пропасть, если их не собрать и не обработать надлежащим образом. В выбоинах на единственной дороге, проходившей по селу, до сих пор стояли лужи, образовавшиеся после дождя на этой неделе. По обе стороны дороги выстроилось с полтора десятка домиков. Половина взрослого населения рыбачила на Эроне, время от времени отправляя на берег свежепойманных моллюсков. Ракушки большой партией продавали скупщикам, которые везли их потом в города, где ремесленники дробили их и полировали. Раковины шли на украшения, их раскупали бедняки, у которых не было денег на дорогой металл, драгоценные камни и слоновую кость. Иногда ловцам попадались жемчужницы, но речной жемчуг был мелок и ценился не особо высоко.

В следующий раз Джереми наведался в укромный уголок, где скрывалась Сал, пройдя вдоль берега реки. Эта тропа привела его к местному полузаброшенному капищу. Квадратная фигура Приапа была вырезана из черного камня, божество хвастливо показывало свой могучий мужской орган. Рядом стоял высокий, юный Дионис, вытесанный из розового мрамора. Его чело красиво венчали виноградные лозы. Рядом с ним застыла мраморная пантера. А в левой руке Дионис сжимал тирс — жезл с еловой шишкой на конце. Его правая рука держала чашу с вином и была поднята, словно бог приветствовал всех проходящих мимо священного места. У его ног в небольшом водоемчике плескался фонтан — сюда отходил приток от главного деревенского источника.

Неподалеку, у самого берега реки, лежали раковины. Их скоро повезут на продажу, а бело-черное мясо моллюсков, так быстро портящееся при жаркой погоде, вывезут на склон холма и пустят на удобрения для виноградников и огородов. Да, полная тачка тухлого мяса — это даже не тачка гнилого винограда. Прибавить еще огромные тучи мух, вьющихся над грузом, и страшную вонь — вот полный перечень неприятностей, которые Джереми однажды испытал на себе в начале лета.

Лето выдалось засушливым, дожди шли редко, так что Джереми с остальными сельчанами наполняли кувшины и бочки, поднимали их на холм и поливали виноградники. А надел дяди Гумберта находился ой как высоко! В этот день у реки было безлюдно. Все не занятые на виноградниках рыбачили. Как раз шел сезонный нерест рыбы, и рыбаки вышли на лодках, так что, на счастье раненой девушки, некому было шляться по округе и случайно наткнуться на чужачку.

Совершенно неожиданно, словно в ответ на его бескорыстную помощь, на Джереми навалился груз ответственности. Впервые в жизни кто-то полностью, без ограничений, доверился ему. Но самое смешное, что для него это не было ни тяжестью, ни бременем. Потому что жизнь обрела смысл. Единственным вопросом, которым юноша задавался, был — как бы не упасть. — Это такая ноша для тебя, Джереми, — сказала Сал. — Что именно? — заморгал он. — Я. Я полностью завишу от твоей милости. — Нет! — покачал он головой, пытаясь понять ее до конца. — В смысле, ничего страшного.

Паренек раздобыл еще еды, которую его подопечная всегда поглощала с жадностью. И в этот раз она заговорила с набитым ртом: — Ты не должен знать моего имени. Видимо, лицо Джереми отразило охватившие его чувства, потому что девушка поспешно добавила: — Это ради твоего блага! И ради других. Чего не знаешь, того не расскажешь. — Я и так не расскажу! — Конечно, нет!