Безжалостный убийца, стр. 9
Для обеспечения жизни на борту биостанция обладала всеми возможностями для межзвездных полетов. И она посетила большое количество солнечных систем за несколько лет своего существования.
Но на ней всегда стояли очень простые приборы, поскольку для совершения далеких перелетов использовались специальные усилители синхронизирующих импульсов и стартовые двигатели.
Но этот недостаток не казался решающим в создавшемся положении. Ведь любая попытка спастись за счет некоторых преимуществ стала бы для корабля самоубийством: он попал бы в глубокий гравитационный колодец, образованный окружающими его планетами.
Стремительное приближение берсеркера от поверхности планетоида, как выкрикнул один из перепуганных людей, наводило Анюту Задор на мысль, что лучше всего покончить жизнь самоубийством — и следовало попробовать это сделать.
Берсеркер продолжал приближаться на большой скорости. И находился уже в нескольких минутах от планетоида. Кто-то предложил Задор, несмотря на неминуемую гибель, сделать попытку маневра.
Доктор Анюта Задор ответила, как заметил Ховелер, со спокойствием, вызывающим восхищение, что при сложившихся обстоятельствах, даже при наличии мощного двигателя, не стала бы рисковать ни своей, ни чужой жизнью. К тому ж, на борту станции не имелось профессионального летного экипажа.
Никто по простым приборам, установленным в лаборатории, не мог с точностью установить, действительно ли берсеркер — судя по дисплеям, находящийся на расстоянии еще не малом, шел прямо на станцию, хотя его направление упорно указывало на это.
Иматранская система включала в себя две-три планеты, которые были гораздо крупнее и населеннее, чем планетоид, обладала потенциальным урожаем в биллионы человеческих жизней. Эти планеты лежали примерно в одном направлении со станцией, если учитывать путь берсеркера, но на несколько миллионов километров дальше по направлению к солнцу.
Два человека, добровольно оставшихся в силу долга в лаборатории, уже вполне могли разглядеть изображение берсеркера на экране. Ховелер, вконец завороженный этим, уже не мог больше никуда смотреть. Ведь с каждым моментом все отчетливее вырастала, становилась отчетливей чудовищная фигура. Она вырисовывалась из. почти беззвездном фоне туманности Мавронари. Среди возрастающего шума аварийной ситуации невозможно было использовать даже слабый, действующий на подсознательном уровне двигатель. Силовая установка была в основном предусмотрена для небольших орбитальных маневров. Оттого лаборатория, даже постоянно находясь в движении, не имела возможности спастись от того, кто стремительно надвигался из глубины.
Гораздо больше шансов на спасение имелось у курьера. Он загружался. Еще спасение — корабль Хоксмура. Оба они были быстрые и маленькие, что позволяло отменно менять курсы.
Несколько десятков человек — посетители и сотрудники станции — продираясь через различные палубы и переходы, спешили к кораблю-курьеру, который уже совершил стыковку.
По станции раздался голос маленького корабля, который коротко сообщил о готовности к расстыковке и отлету на полной скорости к планетам, где ожидалась внушительная военная защита.
В коридорах лаборатории все еще не утихал шум беготни и крики: кто-то торопился, да в неправильном направлении. Вот и заворачивали обратно.
Анюта Задор, обращаясь непосредственно к пилоту курьера, не переставала отдавать приказ задержать вылет, пока все, кто хотел, не окажутся на борту. Пилот:
– Хорошо, хорошо... А вы оба идете? Ведь крайний случай.
Исполняющая обязанности начальника бросила быстрый взгляд на своего компаньона. Ясно!
– Я знаю, что крайний случай, черт побери. Оттого мы и остаемся.
Ховелер ощутил некий трепет гордости, словно она этими словами оказала и лично ему высокую честь. Он не чувствовал страха. К тому ж... По причине, о которой умалчивали, и курьер вряд ли гарантировал безопасность.
Не потому ли Ховелер не настаивал, чтобы Анюта Задор покинула станцию?
Доктор Задор так же не торопила биоинженера спасаться. Было очевидно, что она нуждалась в его помощи и принимала ее.
В коридоре прозвучали последние шаги.
Через несколько секунд курьер отчалил.
На станции остались два живых существа.
Да, два — если не считать тонны голубых плиток, где находились мириады еще бессознательных искр будущей жизни. Этот груз был особенно драгоценным.
Ховелер и Задор молчали.
Бесполезно было о чем-либо разговаривать.
На экране объемного изображения, что находился в нескольких метрах от них, постепенно вырастал образ врага, который несся на стремительной скорости.
2
Никогда еще леди Дженевьев не попадала в такое чрезвычайное положение. Свою еще небольшую жизнь она провела в центральном районе Галактики, где преобладало население земного происхождения. Это было пространство солнечной системы, которое надежно охранялось флотом Тамплиеров — межзвездными вооруженными силами — и местными военными сооружениями.
В этом благословенном районе о берсеркерах говорили как о неправдоподобных монстрах, демонах из мифов и легенд.
Ее обручение и свадьба, повлекшие за собой быстрый поток других событий — не страшных самих по себе — незаметно приблизили ее к этому миру легенд. Идя по узкому коридору к незнакомому космическому кораблю, она почувствовала, как об острый локоть толкающей ее журналистки — агента печати — разбилась ее последняя иллюзия.
В том же коридоре сразу оказались десятки людей. Но беготня и суматоха были такие, словно здесь их были сотни. Нет, даже сотни тысяч человек. То, что несколько минут назад представляло из себя собрание цивилизованных людей, быстро превратилось в безумную толпу.
Толпа вначале колыхнулась. И разом превратилась в саму панику.
Позже биоинженер Ховелер вспоминал, как леди Дженевьев быстро выходила из лаборатории. Казалось, что ее окружение проталкивает ее вперед. За дверями леди отправилась в направлении, указанном Анютой Задор, к люку, где ее ждал спасательный корабль.
В это же время недалеко от биостанции, возможно, палубой выше или ниже, послышался ритмичный звук громоподобного клаксона, подобного которому оставшиеся сотрудники никогда не слыхали.
Оба вспомнили, как молодая жена премьера, выбегая из лаборатории, сделала попытку обернуться. Телохранитель с силой завернул ее и буквально потащил к курьеру.
Тогда-то леди и выкрикнула: “Мой ребенок!”
Ховелер подумал: “Вдруг сейчас он стал ребенком...” Ведь несколько минут назад этот микроскопический сгусток органической ткани, который был отделен от Дженевьев, являлся всего лишь даром, зиготой или проребенком.
Но леди исчезла. И некогда было больше думать о ней.
Сама Дженевьев, несмотря на материнский порыв, прекрасно понимала, что это чувство лишено всякой логики: покинуть ребенка и мужа означало для нее не более чем осуществление надежды, которую давно таила.
Но... она, конечно же, не ожидала, что произойдет нападение берсеркера...
Леди понимала, что микроскопическое скопление клеток, скрытое под защитным стеклом, вряд ли могло в большей безопасности находиться в ее маленьких руках здесь, куда бы его не поместили. А там, возможно, оно уже на каком-то складе? И все же леди ощущала желание слегка задержаться.
Но телохранитель ее почти грубо развернул. И с этого момента ее мысли были направлены на одно: выжить!
Никто из людей, толкающихся и восклицающих, не бывали раньше в подобной обстановке. Это было сценой, полной страха и эгоизма. Но на борту маленького корабля хватало места.
Едва последний человек протиснулся в люк, курьер, который, конечно же, как и люди, надеялся на помощь — задраился всеми возможными средствами.
Пилот, чья выдержка, возможно, не соответствовала ситуации, отдавая себе отчет в том, что несет ответственность за столько жизней, в том числе и за свою, не стал ожидать больше никаких указаний. Он оторвался от станции и быстро помчал свой маленький корабль в надежде на спасение.