Западня, стр. 63

Возможно, майор Суон был, а может, и не был выдающимся солдатом — история об этом умалчивает. Но о том, что он не был выдающимся оратором, свидетельствуют сохранившиеся записи с процесса, о котором у нас с вами идет речь. Его запас слов был не богат, речь — нескладной, манеру говорить майор Каррадерз охарактеризовал как «спотыкающуюся», а голос Суона звучал тоскливо и монотонно. Впрочем, это свидетельствовало и об отношении к возложенным на него судебным обязанностям: он просто исполнял свой долг, и все.

Тем не менее выстроенные определенным образом факты представляли для капитана Тремейна весьма серьезное обвинение. Сначала майор Суон сосредоточился на мотиве дуэли: произошла ссора или она только разгоралась? Он подчеркнул, что ситуация весьма сильно компрометирует обвиняемого, в ней заключается даже некая злая ирония для него: он оказался вовлеченным в дуэль в результате собственных же слов в защиту мудрых мер, направленных против дуэлей в британской армии. Что, впрочем, добавил майор Суон, судом, видимо, не будет рассматриваться отдельно.

Этой дуэлью обвиняемый нарушил недавний приказ, и, более того, сами обстоятельства, при которых она проводилась, без секундантов и свидетелей, делают его виновным в убийстве, если будет доказано, что он действительно дрался на дуэли и убил человека, а майор Суон полагал, что будет.

То, что дуэль велась не по правилам, можно объяснить этим самым приказом. Ситуация, которая в других обстоятельствах, учитывая репутацию капитана Тремейна, казалась бы совершенно невозможной, при нынешнем положении дел вполне понятна. Тремейн не мог найти друзей, которые бы действовали в его интересах, и потому был вынужден отказаться от секундантов, а также хранить тайну о готовящемся поединке. Членам трибунала известно из показаний полковника Гранта и майора Каррадерза, что этой встречи очень хотел граф Самовал, и, следовательно, они имеют право предположить, что покойный согласился, чтобы их поединок состоялся не по правилам, в противном случае ему пришлось бы вообще отказаться от получения сатисфакции, которой он так желал.

Майор Суон перешел к рассмотрению места, где произошла дуэль, и признал, что тут он столкнулся с загадкой. Она не разрешится, даже если предположить, что у графа Самовала противником был кто-то другой, поскольку нет никаких сомнений в том, что дуэль имела место и он убит. Очевидно и то, что схватка готовилась заранее, а покойный прибыл на Монсанту специально для участия в ней, так как установлено, что найденные на том месте дуэльные шпаги принадлежали ему.

И эта загадка, повторил он, не рассеется, если на месте капитана Тремейна предположить кого-то другого. Более того, она станет еще сложнее. Обвиняемый имел право свободного прохода в дом в любое время суток, и он им воспользовался той ночью. Представленные свидетельства доказывают, что обвиняемый приехал на Монсанту в двухколесном экипаже не позднее, чем без двадцати двенадцать, а в десять минут первого его уже увидели склоненным над мертвым телом, которое было еще теплым.

Если капитан Тремейн не сможет достаточно убедительно объяснить, как он провел эти полчаса, трудно предположить, к какому заключению придет суд, учитывая все факты, касающиеся мотива и обстоятельств дела, если не признает капитана Тремейна виновным в смерти графа Самовала, наступившей в результате поединка, проведенного тайным и незаконным образом, формально превращающим его действия в заурядное убийство.

Завершив этим свою речь, майор сел и вытер изрядно вспотевший лоб. Сзади, оттуда, где сидела леди О'Мой, послышался сдавленный стон; охваченная ужасом, она сжала руку внешне спокойной мисс Армитидж, которая оказалась такой же ледяной, как и ее собственная.

Капитан Тремейн медленно поднялся, готовясь выступить с ответом на обвинение. Посмотрев на своих судей, он встретил столь недоброжелательный взгляд сэра Теренса, что даже смутился. Похоже, он уже был осужден, да еще кем — своим лучшим другом! Если это так, то каково же, должно быть, отношение других! Но румяное, добродушное лицо председателя говорило о дружелюбии и поддержке, глаза Каррадерэа выдавали острое беспокойство за своего друга; Тремейн взглянул на лорда Веллингтона — он с отрешенным видом сидел у торца стола, всем своим обликом выражая беспристрастность и рассудительность.

Тремейн заранее обдумал, на чем будет строить свою защиту, и построил ее на неправде — ведь правда погубила бы Ричарда Батлера.

— Мой ответ, джентльмены, — начал Тремейн, — будет очень коротким — настолько коротким, насколько того заслуживает обвинение. Я питаю надежду, что среди членов суда нет никого, кто относился бы ко мне с предубеждением. — Он говорил легко и спокойно — как человек, абсолютно владеющий собой. — По сути, мне сейчас необходимо доказать собственную невиновность, а взваливать это бремя на обвиняемого непозволительно ни по гражданским, ни по военным британским законам.

Слова разногласия, имевшего место между графом Самовалом и мною накануне того происшествия, стоившего графу жизни, которые вы слышали от разных свидетелей, я сразу подтверждаю, экономя таким образом время и избавляя суд от лишних хлопот, а некоторых новых свидетелей — от необходимости давать показания против меня. Что же касается продолжения разговора, каких-либо последующих выяснений отношений, которыми грозил граф, — все это я категорически отрицаю. С того момента, как я поднялся от стола после ланча у сэра Теренса в субботу, я не видел графа Самовала до той самой минуты, когда нашел его мертвым или умирающим в саду, здесь, на Монсанту, ночью в воскресенье. Я не могу призвать свидетелей, чтобы подтвердить данный факт, поскольку это не представляется возможным. Те свидетели, которых я мог бы пригласить — свидетели по вопросу моего характера и отношения к дисциплине, — показали бы, что участие в подобных стычках совершенно не в моих правилах. В войсках его величества немало офицеров, готовых подтвердить, что дуэли всегда вызывали во мне отвращение, и за всю свою жизнь я ни разу в дуэли не участвовал. К счастью, служба в армии его величества предоставляла мне возможности иными способами доказывать свою храбрость. Я сказал, что мог бы пригласить свидетелей по этому факту, но не стал этого делать: на мою удачу, среди членов суда есть несколько человек, которые знают меня много лет и смогут, если суд найдет нужным, поддержать меня в этом заявлении.