Врата судьбы, стр. 42

Наутро капитан Гейнор занялся приготовлением к отъезду из Англии. Вернувшись в Монастырскую ограду, он узнал, что его разыскивал некий посыльный, и понял, что был на волосок от гибели. На какое-то время он получил, благодаря стараниям мистера Темплтона и собственной сообразительности, временную передышку и намеревался использовать ее, чтобы свести счеты с лордом Понсфортом. Капитан Гейнор почитал это священным долгом и не мог покинуть Англию, не выполнив его. В его планы входило вернуться в Лондон, в тот же день разыскать его светлость, и где бы ни довелось им встретиться, навязать ему ссору и потребовать немедленного удовлетворения. Пожалуй, лишь такой исход дела объяснит мистеру Темплтону последующее бегство капитана из Англии. Ему не хотелось причинять помощнику министра неприятности, ведь тот проявил к нему истинно дружеское расположение.

С утра капитан поручил своему слуге Фишеру собрать немногочисленный багаж и объявил ему, что обстоятельства складываются таким образом, что в Лондоне слуга ему больше не понадобится. За неделю службы у капитана Гейнора Фишер оценил его доброту и заботливость, к тому же магнетизм сильной натуры невольно притягивал его к новому хозяину. Он был сильно огорчен, что от его услуг отказываются, и стал доискиваться причин такого решения.

— Прошу прощения, сэр, — начал он, — но думаю, что у вашей чести нет оснований быть недовольным мною. Я старался изо всех сил, но у меня не было возможности...

— Не в том дело, — перебил капитан, положив руку на плечо щупленькому Фишеру и приветливо глядя ему в лицо. — Ты сослужил мне добрую службу. Мне искренне жаль расставаться с тобой, но, — прошу не злоупотребить моим доверием, — мне предстоит свести кое с кем счеты.

— О, сэр! — с пониманием воскликнул слуга, и капитан был тронут выражением искреннего сочувствия в его проницательных глазах.

— При одном исходе дела, Фишер, — продолжал Гейнор, — слуги мне больше не понадобятся. При другом, — а я на него очень надеюсь, — мне придется бежать из страны, и я не смогу взять тебя с собой.

— Но почему, сэр? — воскликнул слуга. — Мне приходилось путешествовать и раньше. Я побывал во Франции и в Италии, когда имел честь служить у его светлости сэра Уортона. Я знаю тамошние обычаи. Я...

— Нисколько в этом не сомневаюсь, друг мой, — прервал слугу капитан. — Но существуют причины, по которым я никак не могу взять тебя с собой, и ты, пожалуйста, не настаивай.

— Да смею ли я, сэр?..

— Тогда на этом и закончим разговор, мне очень жаль расставаться с тобой, Фишер.

— И мне тоже, сэр, — с неподдельным огорчением признался Фишер.

— Спасибо, Фишер!

— Благодарю вас, сэр!

Капитан спустился вниз. Он был растроган дружеской преданностью слуги, но на душе у него стало еще тяжелее. Его не покидало чувство нависшей над ним опасности, порожденное, несомненно, предстоящей разлукой с той, которая, казалось, стала частью его самого — лучшей частью. И вот сегодня он уезжает и должен ее покинуть.

Капитана беспокоило и долгое отсутствие сэра Джона Кинастона. Пришло известие, что брат сэра Джона уже вне опасности, и баронет возвращается завтра утром. Капитан Гейнор не решился отложить свой отъезд, ему следовало как-то объяснить его поспешность. Более того, он должен был известить сэра Джона о событиях последних дней, предупредить об угрозе. Но как это осуществить? Написать письмо он не мог: письма опасны, они частенько попадают в чужие руки, и изложи он свое сообщение на бумаге, она превратится в смертельно опасную улику против сэра Джона. И тогда капитан пришел к такому решению: он передаст сэру Джону устное сообщение через Эвелин, разумея при этом, конечно, Дамарис.

Потом капитан подумал, что сэр Джон, возможно, предпочел бы держать дочь, как и остальных домочадцев, в неведении относительно своих связей с якобитами. Но выбора у капитана не было, и он предпочел меньшее из двух зол. К тому же он распознал в милой девушке замечательные свойства ума и сердца, и ему было легко довериться ей. А сообщение можно передать в такой форме, что дочь не заподозрит сэра Джона в тесной связи с якобитами. Приняв наконец решение, Гейнор отправился на поиски мисс Кинастон.

Слуга сказал капитану, что мисс Кинастон — в гостиной у ее светлости. Капитан Гейнор, как и следовало ожидать, увидел в гостиной леди Кинастон Эвелин. Его встретили очень приветливо. Капитан Гейнор не решился спросить о девушке, которую искал, впрочем, и спрашивать не пришлось: мельком глянув в окно, он увидел ее в саду. Как бы ни хотелось Гейнору поскорее увидеть ее, пришлось, соблюдая правила приличия, задержаться для обмена любезностями с хозяйкой. Когда он вошел, леди Кинастон внимательно читала вчерашнюю газету и, очевидно, сразу не найдя подходящей темы для разговора, завела речь о прочитанном.

— Сэр, доходили ли до вас слухи об этих мошенниках якобитах, угрожающих миру и спокойствию в стране? — спросила леди Кинастон, почти буквально процитировав газету.

— Да, кое-что я слышал, мадам, — небрежно ответил Гейнор.

— О, да вы относитесь к этому делу весьма несерьезно.

— А разве оно серьезно, мадам?

— И вы еще сомневаетесь? Да пресловутый капитан Дженкин уже в Англии!

— Да ну? Это, конечно, слухи.

— О нет, сэр, не слухи, а официальное сообщение.

— А это одно и то же, дорогая мама, — сказала Эвелин, стоявшая у окна. — Надеюсь, его не схватят, — она вздохнула, сочувствуя неизвестному храбрецу.

— Ты надеешься, что его не схватят, Эвелин! — ее светлость была вне себя от гнева. — Да он же опасный, злокозненный бунтарь! И его поймают, можешь не сомневаться!

— Как сказать... — усомнился капитан.

— Почитайте сами! — леди Кинастон протянула капитану газету.

Гейнор взял ее. Леди Кинастон указала, что следует прочесть, но в этом не было необходимости: сразу бросалось в глаза набранное жирным шрифтом объявление в конце второй колонки:

«ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ

Правительству его величества известно, что злокозненный бунтарь и якобитский шпион капитан Дженкин в настоящее время находится в Англии. Министр его величества заявляет, что каждый, кто передаст сведения, способствующие поимке и задержанию вышеупомянутого мятежника, получит из казны его величества вознаграждение в сумме одна тысяча двести гиней».