Записки бандитского адвоката, стр. 43

Вертухаи в следственных изоляторах бывают совершенно разные. Одни – просто беспредельщики, то есть настолько жестоки в своем отношении к зэкам, что многие только и мечтают с ними разобраться. Такими конвоирами славится «Бутырка».

Так, один из конвоиров по кличке Пилотка даже приносил заключенным цветные порнографические фотографии и, специально открывая кормушку [22], показывал их ребятам – бил по больному месту. Ведь многие из них годами не видят женщин.

Другие конвоиры относятся к заключенным вполне сносно, могут даже за деньги принести с воли хорошие сигареты, какую-нибудь еду.

Для вертухая, например, имеет значение, как выглядит заключенный. Если он аккуратно одет, в белых теннисных носках, дорогих кроссовках и спортивном костюме и при этом еще к нему часто приходит адвокат или поступают дорогие передачи из валютных магазинов, то, значит, у него определенный авторитет в криминальном мире и его уважают. А с этим в СИЗО считаются.

Свидания многое значат в жизни заключенного. Сейчас их стали давать раз в два месяца. Обычно свидание предоставляется всем, за исключением тех, кто попадает в категорию наказанных. Свидания с нетерпением ждут. Весточка с воли всегда точно глоток свежей воды, как говорят сами зэки. Свидания проходят, как правило, через стекло, с помощью телефонной трубки, то есть непосредственный контакт с посетителями категорически запрещен.

Обычно свидание получают близкие родственники, но если чисто по-человечески договориться со следователем, то получить могут его и гражданские жены, и невесты, которые формально не являются родственниками подследственного. Рассказывали, что иногда, за деньги, можно через следователя получить свидание и в лучших условиях, то есть невесту или жену заключенного делают общественным защитником и дают ей пропуск в тюрьму, как и адвокатам. И она может вызвать заключенного в следственный кабинет. Здесь они разговаривают, занимаются сексом. Иногда их ловят, и тогда скандал неминуем. Но практика общественных защитников все же существует, хотя и прибегают к ней не часто.

Анжела

Примерно года три назад в Бутырке еще существовал отдельный корпус для женщин.

Общение с мужской половиной там было практически невозможно. Пожалуй, за исключением тех случаев, когда они встречались в большом общем коридоре следственной части, вызываемые на допросы со следователями или для встречи с адвокатами. Мне не раз приходилось видеть заключенных-мужчин, которые жадным, пристальным взглядом провожали женщин, которых вели конвоиры.

Женский контингент выглядел довольно пестро и по возрасту, и по внешности, и по статьям обвинения. Большая часть женщин от 19 до 30 лет проходила по преступлениям, связанным с грабежом, наркотиками и бытовыми убийствами.

Они были разными: симпатичными и веселыми, ищущими приключений и грустными, подавленными.

При всей кажущейся внешней строгости изоляции между мужчинами и женщинами даже возникали заочно короткие тюремные романы.

Окна женского корпуса выходили во внутренний тюремный дворик, куда смотрели и окна мужских камер. Трудно представить, как происходили знакомства: может, после случайных встреч в коридорах следственного корпуса, может, просто от мужчин присылалась малява и давала основание для дальнейшей переписки.

В позднее время, после того как многие сотрудники СИЗО, следователи и адвокаты уходили домой, можно было слышать переговоры и признания в любви. Когда я иногда почти последним покидал СИЗО, то не раз слышал трогательные нежные слова или, наоборот, ревнивые интонации и выяснения отношений порой даже между людьми, которые друг друга и не видели.

Как рассказывали мои клиенты, так называемые женские услуги были довольно распространенным явлением. Возможно, поэтому администрация СИЗО, поняв, что бороться с этим бесполезно, настояла на строительстве отдельной женской тюрьмы.

Как-то одному моему клиенту вертухай предложил такую ночную клубничку по дешевке.

– Удалось мне прикормить тогда одного вертухая, – вспоминал заключенный. – Он мне за лаве поставлял разную там жрачку, выпивку и сигареты. И однажды предложил мне переночевать в «хате любви». Когда наступил отбой, вертухай вызвал меня якобы для перевода в другую камеру. Затем он привел меня в небольшую, никем не занятую камеру. В ней стояли только железные шконки и ничего больше. Закрыли меня там одного, а через несколько минут привели девчонку-зэчку и матрац бросили.

Моей сексуальной партнерше было года 22—24, звали ее экзотически – Анжелой. Села она за грабеж, они с подругами обобрали какого-то пьяного у одного из московских вокзалов. Анжела приехала в столицу из далекого украинского городка – хотела устроиться на работу, но у нее ничего не получилось.

Мы выпили с Анжелой немного спиртного, которое я заранее принес с собой из камеры в резиновой грелке. Затем сразу приступили к любви. Анжела в этом деле знала толк… Даже когда я уже выбился из сил, Анжела вновь и вновь заводила меня, и мы снова начинали заниматься любовью. В перерывах мы разговорились, оказывается, на такой путь Анжела стала сама, добровольно. Вначале, как она объяснила, просто соскучилась по мужикам, а затем захотелось что-нибудь иметь на ларек или гостинцы с воли. Но сумма, которую я заплатил вертухаю, была очень маленькой, а он, вероятно, должен был разделить ее на три части: себе, конвоиру с женского корпуса и самой Анжеле.

Наступило утро. Часов в пять-шесть за Анжелой пришел все тот же конвоир, а затем и меня вернул в мою хату. Я проспал потом почти целый день, восстанавливая силы. Через пару дней я вновь договорился о встрече с Анжелой. Так мы виделись еще несколько раз. Но я узнал, что ее вызывал к себе и авторитет из соседней камеры. Тогда я прекратил с ней всякие контакты. Потом узнал, что Анжелу перевели в зону, дали ей шесть лет.

Любовные услуги мне оказывала потом другая зэчка, Жанна. Она была цыганочкой лет двадцати и сидела за распространение наркотиков. Деньги любовью она зарабатывала на «колеса» [23]. В общем, свою «спортивную» форму я поддерживал вплоть до суда…

Конечно, можно согласиться, что подобная практика женских услуг порочна и преступна. Но ведь молодые люди месяцами и годами томятся в неволе… И другая проблема – СПИД как результат однополых сексуальных связей…

Как-то я узнал, что в США существуют даже специальные колонии, в которых заключенным разрешают добровольно жить друг с другом в гражданском браке. По данным американских экспертов, в колониях резко снизился процент насилия, а среди лиц, выходящих на свободу, никто потом не был уличен в изнасиловании.

Пресс-хаты

В пресс-хатах на заключенных оказывают физическое воздействие. Такие хаты могут существовать в каждом СИЗО и ИВС. По словам некоторых, пресс-хаты – это испытание, которое может выдержать далеко не каждый. Но нужно быть справедливым – просто так в пресс-хату никого не отправляют. Мне довелось видеть клиентов, которые проходили через эту страшную процедуру.

Один из уголовных авторитетов, обвиненный в бандитизме и вымогательстве, прошел через пресс-хату в одном из ИВС, когда был задержан по президентскому указу. Вот что он рассказал:

– Сейчас трудно сказать, почему именно меня направили в пресс-хату. Может, потому, что я оказал (вернее, попытался оказать) сопротивление при аресте и при обыске на моей квартире. Может, из-за общего негативного отношения ко мне оперов и следаков. Во всяком случае, когда меня привезли на первый допрос, который проводили сначала опера, то наши отношения сразу не сложились. Допрос они вели без протокола, и их интересовало, где я прятал оружие и где скрываются остальные мои люди. Но я не ответил ни на один вопрос, и это просто привело их в ярость. Затем пришел следак, начал вести протокол, но на вопросы отвечать я отказался, сославшись на то, что показания буду давать на суде. Следователь только зло прошипел, мол, не таких крутых обламывали. Сразу после окончания допросов меня перевели в ИВС и поместили в отдельную камеру. Я вначале даже обрадовался, что буду коротать время один. Но потом, когда внимательно огляделся и заметил, что в хате полностью отсутствуют постельные принадлежности, а на потолке расположен достаточно массивный крюк, то понял, что угодил в пресс-хату, ведь подобные крюки запрещены в обычных камерах. Вообще-то на физическую силу я не жалуюсь, борьбой раньше занимался, но почувствовал я себя хреново.