Мальчишка ищет друга, стр. 15

— Конечно, — вставил слово и Шурка. — Он ведь привык есть растения на солончаках.

— Это правда. А я и не подумала…

Ребята перешли в другое помещение, где стояло несколько машин. Таня подошла к одной из них, включила ток и пустила воду. С грохотом завертелся барабан, перемывая свёклу, картофель и морковь, которые Таня и Шурка стали забрасывать в железное корыто лопатой.

Шурка знал, что овощи и фрукты надо перед едой мыть, но не думал, что даже зверям — какому-нибудь слону или ламе — дают только мытые овощи.

Рядом другая машина острыми ножами разрезала свёклу на тонкие ломти, и ещё одна машина — зернодробилка — размалывала овёс, ячмень и кукурузу.

А в мясной — большой комнате с цементным полом — на крюках висели целые туши. Дядя Ахмет, в брезентовом фартуке и старенькой тюбетейке, разрезал туши на мясорезке, каждый кусок взвешивал и бросал на железные противни. Как и мешки в расфасовочной, противни имели своих владельцев. На одном противне было написано «Гиена», на другом — «Пума», на третьем — «Лев». И каждый получал свою порцию мяса — один больше, другой меньше.

Все звери ели конину, кроме снежного барса, пойманного в горах Кавказа.

— Барс — зверь капризный, он ни за что не будет есть конину, — объяснил дядя Ахмет. — Вот и кормим его говядиной.

А белые медведи, выдры и ещё крокодилы любят полакомиться рыбой. Выдры и крокодилы глотают любую рыбу, а медведи привередничают и от мелкой рыбы отказываются — едят крупную.

— Теперь я покажу тебе самый важный цех, — сообщила Таня. — Только хорошенько вытри ноги.

Шурка немного потоптался на соломенном коврике у порога и вошёл в просторную светлую комнату, стены которой сняли белизной, а с потолка свешивались длинные липкие ленты для уничтожения мух.

У стены находилась большая плита, от которой веяло жаром. На ней стояли ярко начищенные баки, над которыми поднимался вкусный парок. Возле плиты ходила какая-то девушка. Шурка осмелел и спросил, что сегодня готовится на обед.

Девушка, стоявшая у плиты, улыбнулась.

— В этом котле, — сказала она, — мы варим суп для медведей…

— Разве медведи едят суп? — удивился Шурка.

— Ежедневно. Особенно они любят мясной суп, заправленный перловой крупой.

В большой кастрюле булькала овсянка. Её готовили для слонов. Для них же отваривали горох. А в другой кастрюле, поменьше, шипела молочная рисовая каша для попугаев.

Открыв духовку, девушка показала противни, на которых поджаривали семечки для белок. Верблюды предпочитали свежему хлебу поджаренные сухари, а белые медведи требовали к каждому блюду рыбий жир. Даже вкусный перловый суп они не ели без рыбьего жира.

— Осенью, — рассказывала девушка, — зверям и птицам нужно больше корма. Бурые медведи запасаются жирком на время зимней спячки, а белочки про запас прячут орехи, семечки и сушеные фрукты.

На большом разделочном столе другая девушка готовила мясной фарш для выдры и лисят. Выдре она положила в фарш яйцо, зелень и рыбий жир.

— Выдра недавно болела, и врач прописал ей витамины.

Для больных зверей на кухне готовили специальные блюда. Шурке показали книгу с записями врача. Таня взяла книгу и вслух прочитала:

«Больному верблюду в течение недели выдавать ежедневно по килограмму яблок». «В рацион выздоравливающей дикой свиньи включить пол-литра молока». «Китайскому крокодилу давать по одному яйцу через день».

Шурка заинтересовался, почему врач прописал крокодилу яйца.

— У него болят зубы, — объяснила девушка. — Для крокодила это опасно.

— А как врач узнал, что у крокодила болят зубы? — удивился Шура.

— Это уж вы спросите у Ивана Кузьмича, — засмеялась девушка. — Я ведь не доктор. А ты из юннатского крольчатника? — спросила она.

Шура кивнул.

— Для твоей больной паёк уже готов. Можешь взять его в раздаточной.

Шурка поблагодарил и направился туда.

Доктор Иван Кузьмич

Теперь, как только выпадала свободная минута, Шура бежал к своему другу — доктору Ивану Кузьмичу.

Это был высокий, немного грузный человек. Когда он надевал каракулевую шапку, то казался ещё выше. И руки у него были необыкновенные: с тонкими и длинными, как у скрипача, пальцами, очень сильные. Шура сам однажды видел, как доктор согнул пальцами толстый гвоздь.

Дружба с доктором началась во время болезни крольчихи Белки. Дней десять ей было очень плохо, и, если бы не старания Шуры и правильное лечение, Белка, может быть, и не выжила бы. Но, когда Белка совсем выздоровела, Шура всё равно каждый день бегал в звериную лечебницу. Он любил наблюдать, как Иван Кузьмич лечит зверей. Это был нелёгкий труд: ведь пациентами у доктора были тигр, леопард, слон, хищные птицы.

— Я вам буду помогать, — как-то предложил Шура.

Доктор заглянул в его чёрные глаза, полные тревожного ожидания, и согласился:

— Ладно, помогай. Вижу, ты любишь зверей. Для врача это очень важно. А как ты учишься?

— Ещё есть две тройки, — честно признался Шура. — Но скоро их не будет. Вот увидите — четверть закончу без троек.

— Ну, смотри, — сказал Иван Кузьмич, — А то брехунов я не люблю. Что ж, бери сумку, и пойдём в обход.

От радостного волнения у Шуры задрожали руки. Он снял с гвоздя зелёную сумку с большим синим крестом в белом круге. Перекинув сумку через плечо, Шура взглянул на доктора.

— С чего же мы начнём? — задумчиво спросил доктор. — Или, правильней, с кого начнём? А, помощник?

— Давайте, пожалуйста, начнём с Малыша.

Так называли слона, поражавшего всех посетителей сада своими гигантскими размерами. Доктор согласился:

— Что ж, начнём с Малыша. Боюсь, что у него начинается болезнь ног. И болезнь серьёзная.

Малыш, как всегда, стоял у рельсовой ограды рядом со слонихой Эллой и добродушно покачивал хоботом.

— Близко не подходи, — предупредил Иван Кузьмич. — Малыш у нас недобрый.

Шура удивился. Он думал, что все слоны добродушны и, как пишут в книжках, никогда не причиняют зла детям.

— Он давно такой сердитый или только сегодня? — спросил Шура.

— Давно. С тех пор, должно быть, как на его боках появились эти шрамы. Видишь? — И доктор указал пальцем на рубцы, с первого взгляда незаметные. Очевидно, это были следы от раскалённого железа.

Иван Кузьмич рассказал, как Малыша привезли в зоосад.

Когда открыли клетку, Малыш долго исследовал хоботом дорогу, по которой нужно было пройти в вольер, обнюхал, ощупал и только тогда осторожно вышел. Видно, он не доверял людям.

Войдя в вольер, окружённый толстыми металлическими прутьями, Малыш стал исследовать прочность ограды, и, к ужасу завхоза, стальные прутья гнулись под хоботом слона, как проволока.

Если бы Малыш вырвался на свободу, могло произойти несчастье.

— Сахару давайте! — приказал Иван Кузьмич.

Служитель принёс сахар, и доктор храбро протянул несколько кусков Малышу. Слон увидел подачку, перестал ломать ограду и протянул хобот за лакомством.

Слона завели внутрь слоновника и не выпускали два дня. За это время прутья сменили на рельсы, а наверху соединили их железной балкой и к ней приварили шипы. Такой забор не мог бы сокрушить даже самый сильный слон.

Между рельсами Малыш не мог пройти, а люди свободно входили в вольер и выходили.

Но только Иван Кузьмич отваживался близко подходить к Малышу. Может быть, слон чувствовал, что этот грузный человек — добрый друг зверей и его нечего бояться. Малыш всегда охотно откликался на зов доктора, дружески обнюхивал его и никогда не пытался схватить руку с сахаром.

Как-то слониха Элла ободрала хобот, задев за железный шип на балке. Сразу же вызвали из лечебницы Ивана Кузьмича, чтобы он сделал перевязку.

Доктор схватил сундучок «скорой помощи» и побежал к больной.

— Ах ты, шалунья! — сокрушённо воскликнул Иван Кузьмич, увидев ободранный хобот слонихи. — Вот к чему приводит баловство.