Колышек у вербы (Рассказы), стр. 16

— Ну и как? — заинтересовались мальчики.

— Могу вам сообщить. — Директор говорил с гордостью: — девочки не подвели. — Хорошо работают на ферме. И телят и ягнят выпаивают, и коров чистят, и корма взвешивают. Доярки так про них и говорят — золотые наши помощницы.

Девочки стояли такие тихие, скромно опустив глаза. Но мальчики отлично понимали: теперь будут хвастаться тем, что директор про них сказал, так на каждом шагу и будут следить, как бы поддразнить нас. И, конечно, уследят, потому что, когда только учишься чему-нибудь, всегда на первых порах что-нибудь не так получится. Вот и произошла маленькая история, которая в школьном дневнике называется:

Раз — и нет забора…

Первые практические занятия проводил Володин папа. Всем ребятам он объяснял всё очень терпеливо и шутил с ними, а вот как только Володя садился за штурвал, механик одёргивал Володю, прикрикивал на него, пока они находились вдвоём вдалеке от всех. Володя обиделся и сказал:

— Почему ты со мной хуже, чем с ребятами, разговариваешь?

Тогда папа как будто бы немножко смутился и ответил:

— Потому что ты мне сын, и я обязан с тебя больше спросить. Раз отец механик, сын должен всё хорошо понимать. Поэтому ты не обижайся и умей воспринимать критику.

Но Володя критику воспринимать не умел и обижался, хотя больше ничего не говорил отцу. И вот надо же было случиться, что они вдвоём с Витей, когда им разрешили самостоятельно повести трактор, не выезжая со школьного двора, налетели на забор. Кто тут был виноват — неясно. То ли Витя поторопился, то ли Володя, но факт остался фактом: забор лежал перед ними поверженный, разбитый. Спрыгнув с трактора, они стояли возле него красные, смущённые, а ребята оглушительно хохотали. Володя думал, что папа здорово рассердится, но этого не случилось. Он посадил на трактор Петю и увёз его на дорогу. Петю все звали в классе «Петя-музыкант», потому что он играет на всех инструментах и замечательно поёт. На прощание папа сказал:

— Чтобы через час забор стоял на месте.

И вот два друга превратились из трактористов в плотников. Целых два часа собирали забор. А когда он был готов, сбегали в мастерскую и выпросили у школьного завхоза ярко-жёлтую краску. Они красили светлые планки, а ребята подходили поодиночке и просили, совсем как в книжке «Приключения Тома Сойера»: «…Дай мне только попробовать… ну хоть немножечко». И они милостиво передавали время от времени кому-нибудь кисть, начальственно покрикивая:

— Гляди, полоску пропустил. Ровнее! Ровнее!

Когда Петя привёл трактор обратно, старший Брагин поразился:

— Гляди-ка, забор стал совсем новенький и жёлтый!

— Ну, что же тут особенного? — скромно ответил Володя, опустив глаза. — Чего же, ему некрашеным, стоять?

— Ух ты, — засмеялся отец и погрозил ему пальцем, — как это вы с Виктором устроили: раз — и нет забора?

Конечно, вся эта история произошла на глазах у девочек. Но им неудобно было смеяться. Ведь и на ферме случилось «ЧП», и носило оно тоже своё название:

Тигра показывает характер

Коров было четырнадцать. Девчонки сначала думали, что все коровы одинаковые: пережёвывают корм, глядят на всех добрыми, кроткими глазами, покорно отдают молоко, поднимают голову, если входят на ферму тётя Надя и тётя Дуся, которых они хорошо знают. А оказалось, что у каждой коровы свой характер, и ни одна ничуть не похожа на другую. Вот, например, Желтушка любит, чтобы корм был тёплый и чтобы сверху обязательно было насыпано немножко соли; тогда она жадно схватывает корм широким языком, загребает им как ложкой и просовывает всё это в пасть. Рыжка любит лизать кристаллическую соль. Она ни за что не будет есть, если сбоку её стойла не прикрепить похожий на лёд кусок соли. Рыжка ест не спеша, остановится, отстранит морду от кормушки, полижет соль, а потом опять за еду. Томка, та любит холодную воду и от тёплого корма отворачивает морду с белой нарядной звёздочкой на самой переносице.

Есть коровы, которых доить легко, а к некоторым ну просто не подступиться. Стоят неспокойно, фыркают, угрожающе наклоняют рога. Стыдно сознаться, что к таким и подойти-то страшно. А приходится. Вот, например, что устроила Тигра — такая у неё странная кличка. Её окрестили доярки ещё до того, как девочки пришли на ферму. Мила предложила дояркам:

— Назовём её Тигрица, ведь тигр — это самец, а Тигра — грамматически неправильно.

— Ну, что же — Тигрица так Тигрица, — махнула рукой тётя Надя.

На стойле коровы появилась дощечка с аккуратно выведенной надписью: «Тигрица». Но только это новое имя, хотя и было оно грамматически правильно, не привилось. Корову по-прежнему звали Тигра. И самая старая доярка, бабушка Маша, уже ушедшая на пенсию и приходившая на ферму только для того, чтобы присмотреть за порядком и приструнить новых доярок, сказала девочкам, лукаво прищуривая глаза:

— Тигра она, Тигра и есть. Сами увидите.

Ждать пришлось недолго. В один прекрасный день Тигра показала свой характер. Мила уселась на скамеечку и поставила подойник прямо на землю. Она знала, что доярки всегда ставят подойник между колен и крепко сжимают его. Но Мила маленькая, ноги у неё короткие, и поэтому она никак не может удержать подойник ногами. Она уже доила Мушку, и всё обошлось хорошо. Никак не могла она предположить, что Тигра устроит ей такую неприятность и над ней будут долго смеяться все в школе. Словом, Мила уселась и принялась за дойку. Тоненькие струйки молока весело забились о жестяные стенки подойника. Тут Тигра опустила голову, краем глаза увидела, где стоит у Милы подойник, и спокойно опустила в него толстую ногу с большим желтоватым копытом. Мила очень растерялась: что же делать? Нельзя же доить, когда Тигра так удобно устроилась. Мила попробовала поднять ногу Тигры и поставить её на землю, но не тут-то было! Тигра фыркнула и крепче упёрлась копытом в дно подойника. Девочки были далеко и не видели, какой номер выкинула Тигра. Целых полчаса билась Мила и готова была уже заплакать, не в силах справиться с упрямой коровой. Но тут подошла бабушка Маша. Хитрая Тигра сразу увидела её и испуганно качнула головой.

— Ах, негодница! — закричала бабушка.

Тигра быстро вытащила ногу из подойника и повернула морду к бабушке Маше. На этой морде словно было написано:

«Ну, что ты от меня хочешь? Ведь всё в порядке, это девчонка сама поставила мою ногу в подойник».

— Я говорила, что она Тигра, Тигра она и есть, — твердила бабушка Маша, отбирая у Милы подойник, — а ты не плачь, девочка, не беда. Молоко мы это телятам выпоим, а я тебе сейчас чистый подойник принесу.

Мила опять принялась доить, и Тигра, возле которой стояла бабушка Маша, была удивительно тиха и послушна. Она даже попробовала лизнуть руку бабушке Маше своим большим шершавым языком.

— Знаю я тебя, — говорила бабушка Маша, — я ведь тебя сама воспитывала, ты мне ещё и не такие штуки выкидывала!

Конечно, мальчики в тот же вечер узнали про Тигру. Милу они не дразнили — её всем было жаль. Но, когда девочки начинали разговор о том, что кто-то сломал забор, мальчики словно невзначай спрашивали:

— Интересно, а в каких случаях корова в молоке ноги моет?

Девочки торопливо замолкали, и тогда кто-нибудь из мальчиков обязательно добавлял:

— А есть такой метод вдвоём одну корову доить?

Девочки ничего не отвечали и уходили. Потому что мальчики как-то увидели, что две подружки, Катя и Галя, которых так и зовут «попугайчики-неразлучники», вместе доят двух закреплённых за ними коров.

А ведь девочки не хотели обсуждать с мальчиками свои дела. Хорошо, что они ещё не узнали о том, что Маня, когда первый раз доила корову, надоила себе полный рукав молока, а подойник остался совершенно сухим. Это осталось тайной девочек. Хватит того, что они узнали, как Тигра показала свой характер.