Вернейские грачи, стр. 15

Нас мало, и мы еще считаемся детьми, но мы не можем оставаться в стороне от того, что происходит у нас и на всей земле. Мы вместе со всеми честными людьми, которые хотят мира и независимости для своей родины. Нельзя остановить народ, который хочет мира во что бы то ни стало!

Ребята, вступайте в ряды борцов за мир!

Корасон
Мои мысли

Я много думаю. Я думаю, что сделать для того, чтобы все на свете могли жить свободно и счастливо, чтобы не было больше бедных и безработных и был на всей земле мир. Когда я вырасту, я созову со всего света самых сильных, умных и справедливых людей и скажу им, чтобы мы вместе все переделали, и тогда во всем мире наступит правда и счастье. Меня зовут Тато, мне восемь лет, и я в Гнезде недавно.

Тато

ОНИ ЕДУТ В ВЕРНЕЙ

Маленький поезд толчками, с трудом взбирался в гору. Паровоз, похожий на толстяка, обливающегося потом, пыхтел и задыхался. Ну и поезд! В Штатах, на родине Тэда Маллори, такие поезда теперь можно увидеть только где-нибудь на выставке старой техники или в старых-престарых фильмах, вроде «Нашего гостеприимства» с Бэстером Китоном. И все-таки Тэду нравился и этот смешной, старомодный поезд, и пыхтящий малорослый паровозик, и страна, которая медленно, тоже как в фильме, разворачивалась за окном вагона. Нравились частые городки с башенками мэрий и петухами на шпилях церквей, черепичные кровли домов, увитых мелкими розами и плющом, нравились сизо-голубые от купороса виноградники, бегущие по склонам, посыпанные гравием дорожки, где играли в скакалку и мяч длинноногие французские девочки.

Уже часа полтора Тэд стоял у окна вагона, иногда заглядывая в американский путеводитель для путешествующих по Европе. В путеводителе сказано, что эта часть Франции чрезвычайно живописна, изобилует горами, быстрыми чистыми реками и озерами, интересна для путешественников своими древностями, старинными замками и монастырями. В городе Верней, например, особенно интересен замок, принадлежавший, по преданию, Синей Бороде, умертвившему там всех своих жен. К сожалению, в настоящее время замок недоступен для обозрения, гак как в нем расположена каторжная тюрьма.

Кроме того, город Верней известен своими виноградниками и крупным машиностроительным заводом «Рапид», на котором работает более трех тысяч рабочих.

Тэд Маллори отвел глаза от путеводителя и вдруг ахнул: за окном точно разорвался зеленый занавес, и весь горизонт заслонила синяя и золотая, причудливо вырезанная гора с зубчатым, похожим на старинную крепостную стену гребнем. С необыкновенной четкостью вырисовывались отдельные зубцы этого гребня, отливающие синевой на фоне чуть подсвеченного солнцем неба. Тэд еще никогда в жизни не видел ничего более величественного.

— Волчий Зуб! — закричал он вне себя от восторга. — Смотрите, Волчий Зуб! Мистер Хомер, ребята, скорей, скорей смотрите! Вон он, знаменитый Волчий Зуб! Я его до сих пор только на снимках сидел, но сейчас же узнал. Да его нельзя не узнать! Какая красота!

Тэд на секунду оторвался от окна и сунул голову с купе. Как! Никто даже не отзывается. Никто не хочет разделить его восторги.

— Что же вы? Неужто вам неинтересно!

— Мы увидим эту гору на обратном пути, Маллори, — успокоительно сказал мистер Хомер, уютно прикорнувший в углу дивана. — И потом не надо никогда так громко кричать, милый юноша.

Тэд покраснел. Он с надеждой взглянул на остальных пассажиров купе: может, хоть они отзовутся. Но три его товарища, сидевшие там, не обратили на него ни малейшего внимания. Холеное, молочное лицо Роя Мэйсона склонилось над книгой. «Смерть в белом галстуке», — прочел Тэд название на пестрой обложке. Опять сногсшибательный детектив! Конечно, Роя теперь не соблазнить горами. Но, может быть, другие?..

Но и другие были заняты. Фэниан Мак-Магон, белесый подросток с хитроватыми глазками, играл с Лори Миллсом в азартную игру, которая называлась «Ножницы, камень и бумага». Быстрым движением оба игрока вскидывали вверх руки. Если один игрок вскидывал руку и показывал два пальца, а другой показывал кулак, это означало, что ножницы ломаются о камень, и выигрывал показавший кулак. Но зато ножницы режут бумагу — открытую ладонь, и в этом случае выигрывали ножницы. Игра эта зародилась еще на пароходе, когда вся группа ехала из Штатов в Европу. Она всем уже приелась, но азартный Фэйни никак не мог угомониться и продолжал играть.

— Да ну тебя, Маллори, не приставай, — дернул он плечом, когда Тэд попробовал оторвать его от игры. — Видишь ведь, как мне не везет с этим Лори…

Лори Миллс, ушастый, чем-то неуловимо похожий на щенка сеттера, торжествующе ухмыльнулся. Тэд секунду молча смотрел на товарищей, потом вышел. Знали бы его родители, каких спутников дала ему судьба в этом путешествии, не раз вздохнули бы о своем Тэде! А сколько разговоров было об экскурсии! Как рекламировали газеты в Стон-Пойнте культурные запросы и щедрость попечителей школы! Ведь именно попечители финансировали поездку лучших школьников на каникулы во Францию для ознакомления со знаменитыми музеями и памятниками архитектуры.

Вот так «лучшие школьники»!

Что касается Фэйни Мак-Магона, то у него, как уверяли школьники, было «двойное дно». Когда Фэйни было выгодно и нужно, он мог, например, явиться перед вами образцовым, благовоспитанным и выдержанным молодым джентльменом самых строгих правил поведения. Он умел спрятать хитрый блеск в глазах и придать им скромное выражение, умел на время скрыть свои мысли, умерить свои аппетиты. Но там, где Фэйни полагал, что церемониться не стоит, он становился самим собой, то есть пронырливым, завистливым, мелкотщеславным подростком. Занять командное место «орла» в отряде бойскаутов, выжить из школы ненавистных ему негров, подделать в школьном журнале отметку — в этом был весь Фэйни.

А между тем у себя дома Фэйни был любимцем семьи. Ему все дозволялось, все прощалось. Отец, директор школы, был убежден, что Фэйни полон талантов, что его грубые выходки — только отклонения, свойственные всякой по-настоящему талантливой натуре. Фотографии Фэйни украшали стены директорского дома, а его словечки отец с восторгом пересказывал гостям. Когда же Фэйни был, наконец, избран «орлом» у бойскаутов, гордости отца не было границ.

— Такие парни, как наш Фэниан, — будущее страны, ее слава! — торжественно объявлял он.

Зато школьники хорошо знали настоящую цену Фэйни. Поэтому в классе у него почти не было друзей. Среди скаутов он выбрал в адъютанты неумного и туповатого Лори Миллса, и только в самое последнее время с Фэйни сблизился, к удивлению всех, новый ученик — сын плантатора-южанина Рой Мэйсон.

Странные это были отношения! Всем было ясно, что по уму и воспитанию Рой гораздо выше Фэйни и что это он и сам отлично понимает. Вероятно, внутренне он даже презирал Фэйни, но тот, как более хитрый и энергичный, влиял на южанина и постепенно втягивал его в свои развлечения, занятия и часто весьма сомнительные проделки. В глубине души и Фэйни знал, что по части ума и «джентльменства» Рой гораздо выше, но, конечно, никому на свете не сознался бы в этом.

Рой… До сих пор Тэд не мог сказать твердо, нравится ему Рой или нет? Хороший он парень или дрянцо? Многое в южанине было отвратительно Тэду. Ненависть Роя к неграм и вообще ко всем «цветным», его барские замашки, высокомерие, его стремление повсюду быть первым — все это было отталкивающим.

Рой даже не думал скрывать, что считает себя и самым умным и самым способным в классе. Он любил говорить, что готовит себя для выдающейся роли в жизни, что собирается стать либо большим политическим деятелем, либо, если удастся, полководцем. Школьники в Стон-Пойнте острили по этому поводу, подсмеивались над Роем, называли его «губернатором», но поглядывали на него с некоторым уважением: «Этот себя покажет». Внушали им уважение другие черты южанина: он был честен, верен слову, данному даже в игре, часто вступался за более слабых школьников, которых обижали силачи, говорил, что следует рыцарски относиться к женщинам — и молодым и старым.