Пони Педро, стр. 14
Под навесом на станции стоял небольшой ящик. В этом-то ящике и сидел скрючившись наш новый домочадец, африканский карликовый козлик. Купе у него было такое низкое, что ему целых два дня пришлось провести на коленках. Сквозь деревянную решетку настороженно глядела умная козлиная мордочка. Козлик и пони обнюхали друг друга. Козлик показал Педро свои короткие, как у серны, рожки.
— Ну-ка, познакомьтесь, ведь вам придется жить в одной конюшне!
Таким же порядком мы добрались до дому. Распрягая Педро, я заметил, что он весь мокрый, словно из воды вылез. Но ведь не было ни дождя, ни снега, отчего же Педро такой мокрый? От страха, конечно, — а вдруг поскользнешься да шлепнешься! Оказывается, не только человека прошибает пот перед лицом опасности.
ЧЕРТ НА СОСЕДСКОМ ДВОРЕ
Февраль. Весна возвестила о себе двумя теплыми днями. На часик-другой пожаловал скворец с весенним визитом. Сидя на приступочке скворечника, укрепленного над входом в конюшню, он пел о прекрасной весне. Педро слушал, навострив уши. Весенняя песня скворца горячила ему кровь.
Криста плохо закрыла дверь конюшни, и Педро сразу это обнаружил. Радуясь свободе, он сделал по двору несколько кругов и выскочил на улицу через открытые ворота.
У одного из наших соседей есть большая кобыла. Она уминает пятнадцать фунтов овса в день. Когда она проходит мимо нашего домика, у нас в окнах только стекла звенят, а моя мандолина тихонько дребезжит.
— Вот идет великан Тимпету, — говорим мы тогда.
Малыш Педро получает зимой два фунта овса, а летом и вовсе питается одной травой. Он и соседская лошадь — не пара друг другу, спору нет, и все же Педро был влюблен в кобылу-великаншу. Когда эта дородная дама, тяжело топая, проходила мимо, он начинал трубить свою любовную песнь. Итак, в тот день Педро поскакал галопом во двор соседа. Во дворе в это время сидела бабушка и ощипывала гуся, как вдруг в ворота ворвался черт.
— Господи Иисусе, с нами крестная сила!
Бабушка трижды сплюнула. Педро стал перед запертой конюшней и затрубил, затем сморщил нос, понюхал воздух и сделал несколько диких козлиных прыжков. Бабушка заковыляла в дровяник и достала грабли.
— Эй, кто там, тут чертяка с цепи сорвался! — крикнула она домашним.
Педро обнюхал кучу навоза и повалился в нее. Тут прибежала молодая крестьянка со шваброй.
— Где он?
Из навозной кучи доносилось блаженное сопение Педро и виднелись четыре дрыгающих лошадиных ноги.
Мы легко разыскали Педро — пошли прямо туда, где слышалась возня. Он пулей выскочил из ворот соседского двора и встряхнулся. Коровий навоз полетел нам в лицо. У ворот стояла бабушка и размахивала граблями. Молодка орудовала шваброй так, будто хотела очистить от паутины все небо. А виноват во всем был скворец, который напел Педро о весне.
В ЛОВУШКЕ
Любовь Педро к соседской кобыле не прошла, несмотря на грозные бабушкины грабли. Несколько дней спустя паренек, родич соседа, стал вывозить на этой дородной даме компост на луга. Подвода загромыхала мимо выгона, где находился Педро. Увидев свою обожаемую, он заиграл ушами, раздул ноздри и мечтательно посмотрел вдаль. Ну точь-в-точь как те гордые скакуны, что придают старинным статуям курфюрстов такой героический вид!
«Ии-го-го! Здесь стоит влюбленный!»
Кобыла равнодушно протопала мимо. Педро отступил назад, словно примериваясь к ограде, затем снова подошел к забору и громко заржал. Его последний рекорд по прыжкам в высоту был один метр. Высота ограды — полтора метра. Педро разбежался и прыгнул. Верхняя перекладина разлетелась в щепы. Не беда! Зато пони вырвался на волю и погнался вслед за кобылой. Изящной рысью он обежал подводу и стал поперек пути. Пришлось остановиться и кобыле. Педро ворча приблизился, обнюхал ее и заржал:
«Эй, ты, неужели ты меня не видишь?»
Однако глаза кобылы замечали только стрелки молодой травы на лугу. Она подалась вперед. Педро взвился на дыбы. Опускаясь, он по самые бабки увяз своими стройными ногами в широкой шлее кобылы. Педро оказался в плену, в оковах. С испугу паренек-кучер растерялся и пустил в ход кнут. Педро силился высвободиться и при каждом ударе встряхивал головой:
«Я не могу выпутаться, не видишь, что ли?»
Неподалеку наш друг, старый лесоруб, уничтожал пырей на своем поле. Он услыхал ржание своего любимца Педро. Лошадиный язык ему понятен, и он сразу подметил в голосе Педро тревожную нотку.
Со всей быстротой, на какую он был способен при своей искалеченной ноге, он поспешил на помощь.
— Не бей его, не стегай Педро!
Молодой кучер опустил кнут. Славный древоруб и его сын вызволили стонавшего Педро из ловушки.
Педро встряхнулся и недовольно заворчал, жалуясь своему другу:
«Неужели любовь и кнут так неразлучны?»
ПЕДРО ПРОХОДИТ ОТБОР
Я написал в инспекцию по охране племенного скота и попросил зоотехника приехать и «отобрать» Педро; иначе говоря, наш жеребец должен был пройти отбор как животное породистое и племенное. Я не сомневался, что Педро именно таков.
И вот, как-то под вечер, когда гуси на холме перед домом набивали себе зобы на ночь, а тени уже удлинялись, к крыльцу подъехала машина. Из нее вышли два человека — отборочная комиссия. Один из них опирался на металлическую палку. Это был складной метр. Им точно измеряют рост племенного животного.
Для начала я распил с этими любезными людьми бутылочку. Мы рассказывали всякие лошадиные истории. Я узнал, у кого еще в нашем округе есть пони.
В эту пору Педро обычно резвится на выгоне в саду. Теперь же он стоял в конюшне нарядный, как именинник, и ждал, когда его выведут. Гриву и хвост мы любовно ему расчесали и пригладили щеткой. Уздечка с набором была до блеска начищена сапожным кремом.
После второй стопки зоотехник сказал:
— Что ж, пожалуй, начнем, пока еще светло.
Между тем Педро от скуки успел вываляться в соломе. Никто не приходил за ним, и он, разбросав соломенную подстилку копытами, остудил свою горячую кровь о земляной пол стойла. Попробуй-ка теперь счистить мокрую грязь с лошадиной шерсти! А снаружи ждали работники отборочной комиссии. Пришлось выводить Педро таким, как есть. Вместо образцового коня я представил образцового поросенка.
Гости сморщили носы. Теперь они на все смотрели своими должностными глазами. А глаза эти очень острые. Определили рост Педро: один метр двадцать пять сантиметров. Затем смерили объем груди и толщину ног.
Я опять стал мальчишкой, который когда-то на конских ярмарках выводил лошадь на показ. Педро, шагом, Педро, рысью! На указанном нам месте мы делали поворот. Все было совсем как на больших публичных отборах. Всякий раз, проходя мимо членов комиссии, я слышал, как они шепчут друг другу баллы и различные термины.
— За уход и чистоту мы получим плохую отметку, — сказал я Педро, когда мы бежали рысью. — А виноват один ты!
Педро пропустил мои слова мимо ушей. На уме у него, наверное, было одно: когда же, наконец, ты отведешь меня на выгон?
Члены комиссии свернули свою рулетку, щелкнули складным метром и записали в блокнот баллы. Отбор был закончен.
— Что вы нам поставили?
— Отборочный балл: III б.
Это весьма посредственная отметка, вроде как три с минусом за школьное сочинение.
Гости словно вывинтили свои должностные глаза и, приветливо кивая, уехали. Педро прошел отбор.
Когда машина отборочной комиссии свернула в долину, я потянул жену за рукав.
— Не огорчайся из-за плохого балла. Что они понимают в лошадях!
Но я-то знал, в чем дело. Члены комиссии увидели то, что заметил и я, впервые взглянув на Педро: круп немного узковат, спина мягковата. Это было до того, как я влюбился в Педро. Любовь заставляет человека смотреть на недостатки сквозь пальцы. Так что иногда она — добрая сила, а иногда — опасная.
ПО ЛЕСУ ИДЕТ КЕНТАВР
Повеяло теплым весенним ветром. Надо мной, в кронах сосен, что-то шумело и гудело, словно работали большие лесные жернова. Пели дрозды. Иволга бесстрашно уселась на сучок и пропела мне свою песню прямо в лицо. Дикие утки на озере заплывали далеко от спасительного прибрежного камыша. По берегу, хлюпая в топкой трясине, бродила лиса. Она охотилась за выводками водяных птиц. Почему животные в лесу и на озере полны такого доверия ко мне? Потому что я брожу по узким тропинкам, среди лесов, болот и озер, на четырех конских ногах. Мои собственные ноги болтаются без дела. Я еду верхом на Педро. Я управляю им. Он несет меня туда, куда я захочу. Мы слились в одно существо. Я одолжил этому двойному существу свою голову, а Педро — свои четыре ноги. Таким образом, мы представляем с ним кентавра, одно из тех сказочных существ, о которых повествуют древние сказания.