Жара в Аномо, стр. 31

Там он легко разыскал русского доктора Светлану, представился ей, будто забыл, что уже виделись мельком, когда однажды приезжал в советское посольство, и сказал, не жалея улыбки:

— Хочу вас просить, мемсаб, передать вашему другу, уважаемому Виктору Луковскому, чтобы он был любезен позвонить мне вот по этому номеру. — Нгоро передал ей свою визитную карточку. — После девяти, вернее, с половины десятого, с нетерпением буду ждать его звонка. Пожалуйста, очень прошу.

— Простите, а в чем дело, я могу узнать?

— Уверяю вас, нет и малейшего повода для беспокойства. Просто возникла необходимость в интересах общего дела перекинуться парой слов с человеком, у которого угнали и разбили автомобиль.

— Насколько мне известно, уже перекидывались, и не раз. Чего вы хотите?

— Поговорить, не больше. Удивлен вашей беспричинной настороженностью. Такой пустяк.

— А почему вы обращаетесь ко мне, а не официально?

— С таким пустяком беспокоить высокоофициальных лиц? Если вы настаиваете, я откланяюсь с извинениями. — Нгоро разочарованно и недоуменно пожал плечами. — Я проезжал мимо и решил воспользоваться моментом, забежал на минуту с этой маленькой просьбой, даже не подозревая, что она вызовет у вас возражение. На стройку к Виктору Луковскому ехать значительно дальше. Что ж, извините за напрасное беспокойство. Хотелось бы только сказать на прощание, что идет следствие, которое пусть косвенно, но все же касается дружественного нам представительства, и нам хотелось бы скорее реабилитироваться в глазах друзей за известный вам инцидент. Хозяева всегда чувствуют ответственность за любые, даже случайные, неприятности гостей. Поэтому, повторяю, озабоченные поисками преступника, иной раз мы вынуждены обращаться за помощью ко всем, кто может ее оказать.

— Хорошо, я передам вашу просьбу послу.

— Благодарю. Но лучше бы лично советнику Луковскому. Прошу вас, не забудьте передать о половине десятого, если он будет звонить мне.

— Передам, не забуду, — пообещала Светлана, — разумеется, если он не задержится в Аномо. Виктор Иванович уже третий день в экспедиции, там, насколько мне известно, приступают к бурению.

— О, приятные новости! — воскликнул Даги Нгоро. — Пожелаем им успеха!

Они шли по длинному, залитому се атом коридору, то и дело прижимаясь к стене, чтобы пропустить коляску с больным, санитаров с носилками или чрезвычайно сосредоточенную темнокожую сестрицу милосердия в хрустяще крахмальном белом халатике и кокетливо повязанной косынке с красным крестиком.

На пороге Светлана не утерпела и заметила:

— Еще недавно вы просили наших сотрудников быть предельно осторожными и внимательными на улицах, пока преступники не пойманы. Намекали на вероятность заговора врагов республики против экспедиции нефтяников. Даже посетили посла по этому поводу.

— Каюсь, грешен, — смиренно сложив ладони и воздев очи к безукоризненно выбеленному потолку, шутливо произнес старший инспектор, — но нет правил без исключений. Не волнуйтесь, это будет сущий пустяк, настолько крохотный пустячок, что я не стал, как видите, обременять вас подробными объяснениями.

— Все равно не могу разделить вашего радужного настроения.

— Вы заблуждаетесь, мемсаб, в полиции самые невеселые люди. Нам слишком часто приходится соприкасаться с печальными вещами. Так что форму поведения не следует воспринимать как истину.

— Интересно, а как?

— Убежден, вам это тоже хорошо знакомо. Из гуманных соображений врач обязан с ободряющей улыбкой утешать даже заведомых покойников.

— Странная аналогия, — сказала Светлана.

— Не придавайте значения моей отвратительной способности иногда выражаться туманно.

— Одного не понимаю, зачем вам нужно лишний раз волновать Виктора Ивановича, зачем?

— Дело не в том, что огорчительно живучи вздорные слухи о его непосредственном отношении к выскочившему якобы из ворот посольства автомобилю, — сказал Нгоро. — Дело в том, что убийц полицейского, а также нашего инженера и вашего друга необходимо поскорее найти. Печать уже начинает выступать с неприятными для полиции публикациями. Найти, и немедленно, — вот первейшая обязанность.

— Обязанность соответствующих органов.

— Факты есть, а связать их пока не можем, — продолжал Нгоро. — Мы решили, признаюсь, выяснить одну, как нам кажется, важную деталь. Для этой цели подходит лучше всего европеец, но такой, который неизвестен хозяевам и завсегдатаям всякого рода сомнительных заведений. Иными словами, требуется небольшая услуга разумного и смелого человека, каким нам представляется Виктор Луковский.

— Не скрою, — тихо сказала Светлана, — если это хоть в какой-то мере небезопасно для него, я вам не союзница.

— Абсолютно безвредно, — заверил Нгоро, — оказывая республике большую помощь в хозяйстве, ваш будущий супруг не откажет, надеюсь, в попутной маленькой услуге на пользу покоя и благополучия местных жителей.

— Супруг? Бог с вами! Виктор Иванович закоренелый холостяк. Да и мне уж поздно замуж. С чего вы взяли?

— Отпираться бессмысленно, — этаким нарочитым "полицейским" тоном прорычал Даги Нгоро, затем дружески помахал рукой и ловко, точно шаловливый подросток, сбежал по ступеням и быстро зашагал к скверу, где стоял его криво исполосованный зеленой и желтой красками "джип" с множеством трещин и заклеек на ветровом стекле.

Он поехал в главное управление, чтобы поделиться с окружным комиссаром своим планом действий.

Сами по себе новые идеи Нгоро не вызвали возражений со стороны высокого начальства, однако одно высказывание капитана обернулось для него строгим выговором. Комиссар отчитал его настолько сурово, что Нгоро тут же бросился к телефону.

— Говорит капитан Даги Нгоро. Покорнейше прошу извинить за мой абсолютно ошибочный визит. Забудьте, прошу вас, и о нашем разговоре. Желаю успеха вам и вашим… нашим друзьям в Аномо.

— Спасибо. Но… странно… — недоуменно обронила Светлана.

— Все спокойно, просто у нас тут изменились некоторые обстоятельства, так что забудьте о моей просьбе. Извините.

Грохот бурения потряс вековую дремоту пустыни. Панически мчалось, взрывая песок, стадо лосиных антилоп.

За пультом бурильщика, заступив на первую вахту на новом месте, Борис Корин задавал темп, которому предстояло держаться много дней и ночей, ибо процесс бурения беспрерывен.

Вращался ротор. Азартно орудовали тяжелыми, как ручищи сказочных циклопов, буровыми ключами молодые и грациозные в движениях африканцы — помбуры, черные, переливающиеся влажными бликами, как сама нефть, желаннейшее из земных сокровищ моторизированного нашего века.

Четки, расчетливы действия верхового, ловко управляющегося с крюком и канатом, удерживая "свечи", в своей люльке, что вознеслась в поднебесье на стальной вышке, подобно бочонку впередсмотрящего на гордой мачте плывущего в морском безбрежье корабля.

Песчаные волны застыли, поблекли под ногами ревущего чудища. Звонкое эхо могучей работы понеслось в неоглядную древнюю ширь вместе с запахом дыма и возгласами людей. Испуганно шарахались на лету птицы, раскололась, рассыпалась, сгинула прочь тишина.

Человек всемогущ, как время. Грохотал и звенел его труд, словно трубными звуками возвещал о начале грядущего в жарких и некогда проклятых этих краях.

Точно обезумевшие мчались антилопы.

Утренний поезд едва успел подойти к перрону, как тут же на крошечную привокзальную площадь влетели два "харлея", подняв пыль и потревожив крестьян, гнавших скот к товарным вагонам.

Мотоциклы были без глушителей, трещали так, что могли бы повергнуть в панику целое войско. В одном из прибывших на адских трещотках Ойбор узнал старого приятеля Бвераму, капрала.

"Не нужно было мне оповещать этого сумасброда о своем приезде, — с досадой подумал Ойбор, — прикатил с помпой, будто встречает президента, старый чудак, не хватает только петард и хорового пения".