Белларион, стр. 17

Глава XI. ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ

В доме синьора Барбареско Беллариона ожидал неприятный сюрприз: там в полном составе собрались все заговорщики.

Едва он появился в длинной комнате в мезонине, как Казелла и граф Спиньо набросились на него с двух сторон и крепко схватили его.

— Где вы были, мессер Белларион? — вкрадчиво поинтересовался Барбареско, подойдя к юноше и держа правую руку за спиной.

По выражению его лица Белларион сразу понял, что, если он хочет остаться в живых, ему сейчас потребуется вся его изворотливость. Он удивленно огляделся и с нескрываемым презрением улыбнулся.

— Я вижу, конспирация проникла в вашу плоть и кровь, — спокойно отозвался он. — В каждом соседе вы подозреваете шпиона, а в каждом действии — предательство. Увы, вы способны видеть только то, что творится под самым вашим носом. Мне искренне жаль тех, кто верит вам.

— Он попытался вырваться из державших его рук. — Пустите же, болваны!

Барбареско облизал губы и сделал еще один шаг к нему. Теперь он был совсем рядом с Белларионом.

— Вас отпустят не раньше, чем вы скажете, где вы были и для чего?

— Вам прекрасно известно, где я был, — бесстрашно ответил Белларион, глядя прямо в глаза Барбареско, — иначе вы не стали бы разыгрывать трагикомедию. Я был во дворце.

— Зачем, Белларион? — тихо спросил Барбареско.

— Разумеется, чтобы выдать вас, — последовал ироничный ответ. — А затем я решил вернуться и дать вам возможность поразвлечься, перерезав мне глотку.

Граф Спиньо рассмеялся и разжал свою хватку.

— Он прав. Я всегда говорил, что он не предатель. Однако Казелла продолжал крепко держать юношу.

— Пусть он объяснит как следует, — угрюмо начал он. — Иначе…

— Отпустите же меня! — нетерпеливо воскликнул Белларион, освобождаясь из его рук. — Вас здесь семеро, и я никуда не денусь. Подумайте сами, неужели бы я вернулся, если хотел сбежать?

— Нас совершенно не интересует, что вы могли бы сделать, — настаивал Барбареско. — Нам важно знать, что вы делали там.

— Ну так знайте, что я никогда не появился бы на балу, если бы выдал вас. И мне нечего особенно добавить к этому. Я отправился во дворец, чтобы передать ваше решение принцессе Валерии и дать ей понять, что не в ее власти диктовать нам условия. Могу заверить, синьоры, что все это я успешно исполнил.

— Мы поверим вам, мессер, когда вы объясните нам, почему вы пошли во дворец и каким образом вас туда пустили, — не унимался Барбареско.

— О Боже, ну как мне убедить Фому Неверующего note 45! — вздохнул Белларион. — Мне пришлось отправиться во дворец, поскольку я предвидел, что беседа с принцессой потребует немалых усилий с моей стороны и изрядного времени. Разве она могла бы состояться в саду, тайком? И кроме того, синьоры, я вспомнил, что являюсь приемным сыном Фачино Кане, и решил наконец-то воспользоваться этим обстоятельством, чтобы беспрепятственно попасть во дворец. Посол Милана, Алипранди, представил меня сегодня принцессе.

В комнате наступила напряженная тишина.

— Алипранди мог представить вас во дворце, — наконец прервал молчание Барбареско, — но никак не нам.

— Это наглая ложь, — прорычал седовласый Лунго.

— И к тому же хромая, — добавил Казелла. — Почему вы раньше не представились во дворце, чтобы иметь возможность беспрепятственно ходить туда?

— А зачем было выкладывать на стол все свои козыри сразу? Неужели для вас важно, в каком обличье я появляюсь там? Стоит ли беспокоиться о таких мелочах? Сегодня вечером принцесса не ждала меня, поэтому калитка в сад была закрыта, а для того, чтобы опять раздобыть фартук художника, у меня не оказалось лишних пяти дукатов. И не забывайте о главном: если бы я выдал вас маркизу Теодоро, на моем месте сейчас стоял бы начальник стражи Касале.

— Против этого трудно возразить, — вставил граф Спиньо, и двое или трое заговорщиков согласно кивнули.

Но Барбареско, Казелла и Лунго не собирались отступать.

— Почему никто во дворце не узнал вас, если вы служите там переписчиком?

— Даже если кто-то и узнал, так что из этого? Разве одно противоречит другому?

— Кто может поручиться за вас? — сурово спросил Барбареско, и все присутствующие, казалось, затаили дыхание, ожидая ответа Беллариона.

— Вы требуете доказательства, что я приемный сын Фачино Кане? — поинтересовался он.

— Хотя бы этого, петушок, — угрожающе произнес Казелла, и Белларион заметил, что его пальцы крепче сжались на рукоятке кинжала. Положение становилось критическим.

— Хорошо, — решительно сказал он. — Пускай один из вас съездит в Чильяно и узнает у аббата монастыря Всемилостивой Божьей Матери имя ребенка, которого Фачино много лет назад оставил там, а заодно попросит аббата подробно описать его.

— Но что это докажет? — нетерпеливо вскричал Барбареско. — Разве мы сможем убедиться в том, что вы не шпион?

— Конечно, нет, — согласился Белларион. — Но хотя бы частично ваши подозрения рассеются. Остальное может подождать.

— А тем временем… — начал Казелла.

— Тем временем я в ваших руках, — перебил его Белларион. — До Чильяно и обратно не более дня пути верхом. Неужели вы настолько кровожадны, что не в силах потерпеть до тех пор, пока все не проверите?

Они принялись обсуждать судьбу Беллариона, и в конце концов, не без влияния графа Спиньо, взявшегося защищать юношу, его решили запереть на чердаке в доме Барбареско и отправить гонца в Чильяно. Барбареско, Казелла и Спиньо отвели Беллариона в грязную темную каморку, в которой не было ни окон, ни мебели и лишь в углу была брошена и прикрыта мешковиной куча соломы, заменявшая кровать несчастным постояльцам, попадавшим сюда. Беллариону связали руки за спиной, и Казелла не удержался от замечания, что с большей радостью затянул бы веревку вокруг его шеи.

Они заперли дверь и ушли, а Белларион еще долго стоял в темноте и слушал, пока звуки их шагов не затихнут в глубине дома. Затем он подошел к убогой лежанке и неловко опустился на нее.

Мог ли он представить себе, выходя неделю назад из монастырских ворот, что в первом же оказавшемся на его пути городе он впутается в дворцовые интриги и, рискуя жизнью, возьмется защищать интересы совершенно незнакомой ему молодой женщины, которой сам он, очевидно, совершенно безразличен? Рыцарство — только так можно было назвать такое безрассудное поведение. Что ж, подумал он, если ему суждено выйти отсюда живым, он сделает все возможное, чтобы эта напасть никогда более не приставала к нему.

У него также появились серьезные сомнения насчет справедливости изобретенного им силлогизма, доказывавшего отсутствие зла в мире. Зло действительно существовало, — о чем свидетельствовал и весь опыт, приобретенный им за истекшую неделю.

Он устроился поудобнее на своем ложе и прикинул шансы на спасение. По его мнению, они были достаточно высоки: конечно, к нему могли подослать убийцу и разделаться с ним, пока он лежал тут связанный и беспомощный, но среди заговорщиков, несомненно, находился предатель, и на его помощь Белларион возлагал сейчас все свои надежды.

Время тянулось медленно, и Белларион успел даже задремать, когда скрип ключа в замочной скважине заставил его сердце лихорадочно забиться. Напряженно вглядываясь в окружавшую его черноту, он с трудом уселся на соломе.

Дверь тихонько отворилась, и на пороге появилась высокая фигура человека, державшего в одной руке фонарь, а в другой — кинжал. Человек шагнул в комнату, и в луче света на секунду вырисовались худощавые, орлиные черты его лица.

— Я успел заждаться вас, граф Спиньо, — усмехнулся Белларион.