Торпи, стр. 7

Паштета приняли в отряд совсем недавно, и его прямо распирало от гордости. Но он был не намного выше и крупнее маленького Компотика — прямо дистрофик какой-то.

— Не зазнавайся, — ответил ему Компотик. — Скоро и мы станем такими же разбойниками.

— Ну да! — усмехнулся Паштет. — Станете. Если кошка не слопает…

Посвистывая, он пошёл дальше, и два маленьких друга сразу забыли про обидчика, потому что впереди, в середине крысиной толпы, появился Харчо.

— Это мой папа! — прошептал Торпи с гордостью.

— А вон мой! — показал Компотик, показывая на крысу с одним ухом, стоявшую справа от вожака.

— Станови-ись! — прокричал Одноухий.

Крысы, толкаясь и кусая друг друга, начали выстраиваться в длинную шеренгу. Харчо ждал, притопывая ногой. Его хвост нетерпеливо подрагивал. Конечно, раньше крысы и понятия не имели, что такое строиться, Кислый Батон совершенно не уделял внимания военной дисциплине. Неужто у этих тупиц совсем нет мозгов? Главное в шеренге — плечо товарища.

Ведь если чувствуешь плечо товарища, в бою с собаками уже не так страшно. Сколько раз Харчо втолковывал им эту простую истину! Но его безголовые сородичи не хотели ничего понимать. Они наступали друг другу на хвосты, вертелись, грызлись, и только злобный взгляд вожака удерживал их от крупной драки.

— Сми-и-ирно! — прорычал Харчо, потеряв, наконец, терпение.

Крысы знали, что после этой команды нельзя шевелиться, и замерли каждый на своем месте, независимо от того кто где и на чем стоял, даже если это был чей-то хвост.

— Суслики, да и только! — в сердцах крикнул Харчо. — Я сейчас сам вас расставлю. А кто пикнет — враз откушу что-нибудь, вы меня знаете!

— Знаем, сыр! — отозвались вояки нестройным хором.

Харчо встал по центру дороги и сплюнул на землю.

— Ты! — указал он на ближайшего разбойника.

— Вот твоё место.

Тот шустро подбежал и встал на плевок.

— Мордой к луне! — поправил его Харчо. Потом он сделал шаг в сторону и снова сплюнул на дорогу.

— А теперь ты, Баклажан! Вставай сюда. Тоже мордой к луне.

Старый сутулый крыс с уродливой опухолью на спине послушно встал на указанное место. Его с детства звали Баклажаном, но потом, когда на спине у него вырос горб, ему дали кличку «Горбун». Справа от Горбуна встал Перевёртыш, за ним пристроились остальные крысы, они все поворачивали носы к луне, недовольно поглядывая на вожака. Дисциплина давалась им невероятным трудом.

Торпи с Компотиком, раскрыв рты, наблюдали за бравыми разбойниками из-за камня. Им ужасно хотелось поскорей стать большими, чтобы вот так же строиться под луной.

— Когда я вырасту, я буду вожаком, — прошептал бобрёнок.

— А я буду твоей правой лапой! — ответил другу крысёнок.

И у них сладко защемило в груди от этих мыслей.

Когда крысы выстроились, вожак прошёлся вдоль всей шеренги, подравнивая ряд, потом взобрался на пень и скомандовал:

— Равня-а-айсь! — Воины выставили вперёд животы и напрягли хвосты, задрав их кверху. Харчо выждал, когда все хвосты будут под одним углом, и рявкнул: — Смирррно!

После этого он с удовольствием оглядел своей боевой отряд.

— В этот раз мы идём не для того, чтобы украсть что-нибудь… — начал он, но его командирскую речь тут же оборвали:

— А для чего мы идём, сыр?

— Прогуляться, сыр?

— Не хотим рисковать своей шкурой за просто так! Сыр!

— Кислый Батон не строил нас, но мы всегда знали, за что отдаём свои жизни, — добавил кто-то совсем тихо.

Харчо от злости аж подпрыгнул на месте.

— Разговорчики в строю! — прохрипел он.

Крысы испуганно замолчали, косясь на того смельчака, который сказал про Кислого Батона. Им было страшно, но в то же время до смерти любопытно — какую же расправу учинит Харчо над этим смельчаком? Но вожак не стал отвлекаться на такие мелочи. Он подошёл к шеренге поближе и окинув их грозным взглядом, произнес:

— Глупцы! Кислый Батон никогда не заботился о ваших желудках! Вспомните, кто первым врывался в магазин, когда вы прогрызали в стене ход?

— Б-Б-Батон, сыр! — ответили воины, заикаясь. — Он всегда первым бросался на мешки с зерном. Сыр!

— А кто первым вгрызался в голову сыра, едва кто-нибудь из вас сбрасывал её с потолка, перерезав верёвку?

— Батон, сыр! — злобно закричали крысы. — Он всегда хватал еду первым! А если кто-то пытался встать на его пути, он впивался ему в ухо зубами!

— А если на вас набрасывались собаки, что делал Кислый Батон?

— Он тоже был первым, сыр! Но только когда пускался наутек…

Разбойники захохотали. Вожак остановил веселье одним движением усов.

— Вот видите, какая короткая у вас память, — усмехнулся он. — А теперь вспомните, что делал я, когда на нас напали собаки?

— Сыр, вы вцепились самой большой собаке в горло! — сказал Паштет. — Я видел это собственными глазами!

Харчо на мгновенье опустил взгляд на землю. Он снова с ужасом вспомнил подробности той страшной ночи. Харчо стыдился не того, что не смог вовремя разведать опасность, он краснел из-за своего стремительного бегства. Хорошо ещё, что свалившись со складского окна, Харчо угодил не в навозную лужу, а прямиком на спину собаке — со стороны это выглядело, так словно он смело бросился в бой. На самом деле Харчо в тот миг не помнил себя от страха. Но теперь он поклялся себе, что такого больше никогда не повторится.

— Да! — воскликнул он и воинственно щёлкнул челюстями. — Если бы не я, вряд ли вы унесли оттуда свои лапы. Только благодаря храбрости вашего вожака вы отделались малой кровью в стычке. Кто теперь хочет сказать, что Харчо хуже Кислого Батона?

— Никто, сыр!

— То-то же! А теперь слушайте меня внимательно. Верно, в этот раз мы идём не за добычей. Мы идём на разведку! Этот склад — слишком лакомый для нас кусочек, чтобы так легко отказаться от него. Но его охраняют собаки…

— Целая свора собак, сыр! — поддакнул кто-то из строя.

— Мы поклялись отомстить им кровью, — напомнил Харчо своим солдатам.

— Да, да! И мы отомстим! Мы разорвём этих тварей на куски и сбросим их в реку! Сыр!

— Вот для этого нам нужно разведать их слабое место, — продолжал вожак. — Я вчера ходил туда один и кое-что узнал. Хозяин склада решил нас отравить! Он притащил сто мешочков с ядом, я сам видел эти мешочки. И собирается разложить эту дрянь по всем углам. Ох, скажу вам, мешочки так аппетитно пахнут, что усы аж в трубочку сворачиваются! Я сам едва удержался, чтобы не попробовать эту гадость…

— Какой вы отважный, сыр! — с восхищением воскликнул Паштет, но Харчо так злобно зыркнул на него, что крысёныш едва язык не проглотил от ужаса.

— У меня есть идея, — сказал Харчо и, задрав нос, торжественно оглядел отряд. — Мы подсыплем этот яд собакам в миски!

— Ура! — заорали разбойники. — Смерть собакам!

— Но, — поднял хвост вожак, когда все затихли, — но для этого нужно разведать, где находятся миски и можно ли к ним незаметно подобраться. Вот для этого мы и отправимся сейчас к складу. А потом отравим собак, они подохнут, и все мешки с картошкой и горохом, и все окорока, сыры и копчёные колбаски станут нашими!

Глава девятая,

в которой становится известно о чем тревожится бобрёнок

Крысиный отряд развернулся и длинной цепочкой двинулся в сторону деревни. Луна отбрасывала на дорогу чёрные тени с ушами и хвостами, и Торпи прошептал восторженно:

— Как красиво они идут!

— Да, здорово! — кивнул Компотик, цокнув языком.

Они спустились к реке. Вернее, это бобрёнок спустился, а крысёнку ничего не оставалось и он поплёлся за ним, ведь он всегда и всюду следовал за другом. Компотик иногда говорил себе, что, если Торпи прыгнет в воду, то и он, не задумываясь, сделает то же самое. Компотик ещё помнил тот ужасный день, когда они с Торпи впервые оказались на берегу реки. С тех пор его друг сильно изменился и больше не вёл себя так неосмотрительно. Компотик решил, что он просто повзрослел. Но Крысенок даже не догадывался, что та сила, которая так неумолимо влекла Торпи к воде, нисколько не уменьшилась за это время. Наоборот, она стала ещё больше. Просто Торпи очень любил своего остромордого друга и не хотел его беспокоить. Когда они были у воды вдвоём, он старался ничем не выдавать своего волнения.